PA-I

PA-I
Классификация	бронеавтомобиль
Боевая масса, т	7,6
Экипаж, чел.	4-5
История
Производитель	Škoda
Годы производства	1922
Годы эксплуатации	1922-1932
Количество выпущенных, шт.	2
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	6600
Ширина корпуса, мм	2260
Высота, мм	2740
Бронирование
Лоб корпуса, мм/град.	5,5
Борт корпуса, мм/град.	5,5
Корма корпуса, мм/град.	5,5
Днище, мм	3
Крыша корпуса, мм	3
Вооружение
Прицелы	оптические
Пулемёты	2 × 7,92-мм MG 08
Подвижность
Тип двигателя	Hanomag WD-70, карбюраторный
Мощность двигателя, л. с.	70
Запас хода по шоссе, км	200
Колёсная формула	4 × 4

PA-I (чеш. Pancierovy automobil, typ I) — чехословацкий бронеавтомобиль, который не был запущен в массовое производство.

История

В Чехословакии до появления машины PA-I проектировался тип Škoda L (Praga L), однако он разочаровал армию. Конструкторы, которые не использовали ранее полноприводное шасси, решили перейти к этому варианту и спроектировали оригинальный бронекорпус. Впервые в чехословацком автомобилестроении стали использоваться рациональные углы наклона броневых листов, что сделало корпус симметричным. На вооружение поставили два 7,92-мм пулемета MG 08. Также добавили два поста управления. Машина получила обозначение PA-I

В 1922 году с фирмой «Škoda» был заключен контракт на сборку двух прототипов, которые в следующем году поступили на ходовые испытания в Миловичах. Испытания показали, что PA-I имеет множество недостатков: боевое отделение получились довольно тесным, вооружение признали недостаточным, двигатель плохо охлаждался, а сам автомобиль обладал недостаточной поперечной устойчивостью. Машину вернули фирме для доработок, но объём их оказался настолько большим, что в серийное производство был принят существенно переработанный бронеавтомобиль PA-II. Тем не менее, оба PA-I под номерами 16 и 17 были приняты армией и до 1932 года использовались для обучения водителей в Плзне. Затем их отправили на консервацию и окончательно списали только в 1939 году.

Ссылки

• [www.aviarmor.net/TWW2/armored_cars/chech/pa1.htm Рассказ о PA-I]

Отрывок, характеризующий PA-I

После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.