S-III

S-III
Классификация	лёгкий танк/средний танк
Боевая масса, т	18,6
Экипаж, чел.	3
История
Производитель	Škoda
Годы производства	1936-1937
Годы эксплуатации	1937-1942 (?)
Количество выпущенных, шт.	2
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	5830
Ширина корпуса, мм	2540
Высота, мм	2480
Бронирование
Лоб корпуса, мм/град.	32
Лоб корпуса (низ), мм/град.	25
Борт корпуса, мм/град.	16
Корма корпуса, мм/град.	16
Днище, мм	8
Крыша корпуса, мм	12
Лоб башни, мм/град.	32
Борт башни, мм/град.	25
Корма рубки, мм/град.	25
Крыша башни, мм	12
Вооружение
Калибр и марка пушки	47-мм пушка Škoda S-III
Боекомплект пушки	80
Пулемёты	7,92-мм ZB vz.37
Подвижность
Тип двигателя	карбюраторный Škoda
Мощность двигателя, л. с.	190
Скорость по шоссе, км/ч	27,5
Преодолеваемая стенка, м	1
Преодолеваемый ров, м	2,5
Преодолеваемый брод, м	1

S-III — чехословацкий средний танк, также фигурировал под названиями Š-III, KSU и KUŠ.

История

Начало проекта

В 1931 году чехословацкая армия выдала техническое задание на разработку среднего танка под общим обозначением KUV. В борьбу за право получить выгодный заказ вступили фирмы Tatra и Škoda. Проектировался колёсно-гусеничный танк, который должен был иметь преимущество в передвижении по шоссе. Право на заказ выиграла фирма Škoda и начала в июле 1931 года разрабатывать танк KSU (чеш. Kombinovany stredni utocny, Комбинированный средний наступательный).

Описание

Ходовая часть внешне соответствовала легкому танку S-II и состояла из следующих компонентов:

1. Заднее ведущее колесо.
2. Передний натяжной каток.
3. 8 опорных катков (4 тележки по два катка).
4. Переднее направляющее колесо.
5. 4 поддерживающих ролика.

Танк был частично экранирован (на бортах). Корпус танка сам не имел больших отличий от Š-II, за исключением чуть меньшей высоты. Для него был спроектирован специальный башенный лафет типа Skoda AB/BA (в первом варианте можно было поставить 37-мм пушку, во втором - 70-мм орудие). Выбрали в итоге вариант с 37-мм орудием, к которому добавили 7,92-мм пулемет ZB vz.25 (модификация австрийского Schwarzloze). Планировалось, что танк будет оснащен карбюраторным двигателем мощностью 140 л.с. Оценочная масса Š-III составляла от 12 до 16,5 тонн.

Производство

Официально проект был утвержден 29 мая 1933 года на совещании в городе Пльзень. Военная комиссия решила всё же отказаться от колесно-гусеничного хода. Заказ на два опытных экземпляра Š-III был выдан только 14 июля 1934 года. К этому времени в производстве находился прототип среднего танка Tatra T-III, вооружение которого состояло из 47-мм пушки и двух пулеметов. Чтобы не отставать от конкурентов, инженеры фирмы Škoda установили такое же оружие.

Испытания и последствия

Два экземпляра были готовы в декабре 1936 и феврале 1937 года каждый, но танк уже считался устаревшим. Исправить недостатки не успели до оккупации Чехословакии. Первый танк был списал осенью и разобран, второй был отправлен в Германию в начаел 1940 года и таинственным образом исчез.

Отрывок, характеризующий S-III

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»