Аббатство Жюмьеж

Монастырь
Жюмьеж Abbaye de Jumièges
Вид из хора на уцелевшую стену фонарной башни и неф церкви Нотр-Дам
Страна	Франция
Департамент	Приморская Сена (регион Нормандия)
Координаты	49°25′55″ с. ш. 00°49′09″ в. д.49.43194° с. ш. 0.81917° в. д. / 49.43194; 0.81917
Конфессия	Католицизм
Орденская принадлежность	Бенедиктинцы
Тип	Аббатство
Архитектурный стиль	Романский Готический
Основатель	Святой Филиберт
Дата основания	654 год
Дата упразднения	1791 год
Статус	Классифицирован (1862)
Состояние	Законсервированные руины, музей

Жюмье́ж, аббатство святого Петра в Жюмьеже (фр. Abbaye Saint-Pierre de Jumièges) — бывший бенедиктинский монастырь во Франции, основанный в 654 году Филибертом Жюмьежским на королевских землях возле поселения Жюмьеж (территория современного департамента Приморская Сена в Нормандии). Аббатство национализировали во время Великой французской революции, продали новым владельцам, которые использовали его в качестве каменоломни, и постепенно оно превратилось в руины. В 1947 году выкуплено государством и превращено в музей под открытым небом.

История

Аббатство основано в 654 году святым Филибертом. Каролингский монастырь был основан в излучине Сены в глухом труднодоступном лесу. Филиберт стал первым аббатом монастыря, однако из-за происков недоброжелателей был вынужден удалиться из Жюмьежа. Позднее он основал монастырь на острове Нуармутье, где скончался и был похоронен. При втором аббате, Ашаре, монастырь вступил в период быстрого роста. В VII веке монахом Жюмьежа был святой Сидоний, а в середине VIII века в аббатстве подвизался святой Стурмий, изгнанный из основанного им монастыря Фульда.

24 мая 841 года монастырь сожгли норманны. Позже, во время второго набега, норманны разграбили монастырь. Перед лицом постоянной угрозы скандинавов монахи покинули обитель, забрав с собой реликвии и самые ценные манускрипты. Большая часть монахов нашла убежище в приорстве Аспр, недалеко от Камбре. Монастырь оставался заброшенным около полувека, до начала X столетия.

По указанию герцога Нормандии Вильгельма I, известного по прозвищу Длинный меч, около 934 года аббатство восстановили монахи, пришедшие из аббатства Сен-Сиприен, что возле Пуатье. Новые постройки позволили принять 12 послушников.

В середине XI века монастырь реконструировал аббат Роберт Жюмьежский. 1 июля 1067 года архиепископ Руана святой Маврилий освятил главную церковь аббатства, Нотр-Дам-де-Жюмьеж, в присутствии герцога Нормандии Вильгельма Завоевателя и множества прелатов, в числе которых были все епископы Нормандии.

Аббатство вело собственную летопись Annales Gemmeticenses («Жюмьежские анналы») с начала XII века.

С этого момента аббатство находилось под покровительством герцогов Нормандии, что способствовало его процветанию, пик которого пришёлся на XI—XIII века. Жюмьеж стал главным монастырём Нормандии и важным центром образования и науки, собрание манускриптов в монастырской библиотеке насчитывало несколько сотен ценных трудов. Монахом аббатства был хронист Гийом Жюмьежский. Аббаты Жюмьежа были достаточно влиятельными фигурами в церковной жизни, многие из них после оставления поста аббата Жюмьежа стали важными иерархами. Роберт Жюмьежский в 1051 году стал архиепископом Кентерберийским, некоторые другие стали епископами и кардиналами. В XIII веке монастырская церковь была перестроена в готическом стиле.

Аббатство пришло в состояние упадка во время Столетней войны, но затем восстановило своё значение. В XVI веке Жюмьеж был разрушен армией гугенотов в ходе религиозных войн. Монастырь был восстановлен, а в 1573 году освящена заново построенная монастырская церковь. В 1649 году аббатство, как и ряд других французских монастырей, перешло к ордену мавристов, приложивших много усилий к восстановлению и развитию Жюмьежа.

После начала французской революции аббатство Жюмьеж, как и прочие монастыри Франции, было закрыто. Библиотека была перевезена в Руан. С 1795 по 1825 г. здания аббатства использовались в качестве каменоломни, в результате чего большая часть построек обратилась в руины.

Современное состояние

В 1947 г. руины аббатства Жюмьеж были приобретены французским государством и стали музеем под открытым небом. Руины аббатства законсервированы и доступны для посещения туристами.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Аббатство Жюмьеж
• [www.newadvent.org/cathen/08566a.htm «Benedictine Abbey of Jumièges» //Catholic Encyclopedia.1913  (англ.)]
• [www.mondes-normands.fr/france/archi/index_archi.htm Аббатство на сайте «Mondes normands»]
• [architecture.relig.free.fr/jumieges.htm L’abbaye de Jumièges]
• [editions.monuments-nationaux.fr/en/le-catalogue/bdd/livre/25 Аббатство на сайте национальных монументов Франции]

Отрывок, характеризующий Аббатство Жюмьеж

Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.