Аказёнок, Борис Иванович

Борис Иванович Аказёнок
Род деятельности:	рулевой лесовоза, помощник капитана, капитан лихтера
Дата рождения:	5 (18) июля 1913(1913-07-18)
Место рождения:	дер. Большая Будница, Городокский уезд, Витебская губерния, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Дата смерти:	23 марта 1996(1996-03-23) (82 года)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Россия
Награды и премии:

Бори́с Ива́нович Аказёнок (5 [18] июля 1913 — 23 марта 1996) — советский судоводитель, в годы Великой Отечественной войны рулевой лесовоза «Старый большевик» Мурманского морского пароходства, Герой Советского Союза (1942).

Биография

Родился 5 (18) июля 1913 года в деревне Большая Будница Городокского уезда Витебской губернии (ныне Невельский район Псковской области) в семье крестьянина. По национальности русский. С 1932 года работал на шинном заводе в Ленинграде. В 1935—1937 годах проходил срочную службу на флоте. В 1937 окончил учебный комбинат Балтийского морского пароходства. Ходил на кораблях в Балтике.

Во время Великой Отечественной войны — рулевой лесовоза «Старый большевик», переоборудованного под грузовой теплоход. 28 мая 1942 года теплоход, гружённый военной техникой, боеприпасами, бензином и продовольствием, следовал в составе союзного конвоя PQ-16 из Рейкьявика (Исландия) в Мурманск. В пути караван судов был атакован вражескими самолётами и подводными лодками. Трижды, благодаря умелому маневрированию рулевого, теплоход избежал торпедирования. Огнём из кормового зенитного орудия Б. И. Аказёнок сбил самолёт противника. Когда от взрыва вражеской бомбы на судне возник пожар, Б. И. Аказёнок первым бросился в трюм, где находились снаряды и зажигательные бомбы. Считая положение горящего судна безнадёжным, английское командование эскорта предложило экипажу покинуть его, но ни один из моряков не оставил корабль. Конвой ушёл, оставив горящий лесовоз. Восемь часов шла упорнейшая борьба с огнём. Экипаж спас свой теплоход от огня, устранил повреждения и вовремя прибыл в Мурманск, доставив необходимые фронту военные грузы. В Кольском заливе израненный теплоход был встречен салютом боевых кораблей.

За мужество и героизм, проявленные при выполнении служебного долга, Борису Ивановичу Аказёнку 28 июня 1942 года присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 797).

После войны окончил штурманские курсы, прошёл путь от четвёртого помощника капитана до капитана лихтера, был штурманом Балтийского морского пароходства. После ухода на пенсию продолжал трудиться на ремонтирующихся судах на Канонерском судоремонтном заводе, на немагнитной шхуне «Заря» Академии наук СССР.

Жил в Ленинграде (с 1991 года Санкт-Петербург). Умер 23 марта 1996 года. Похоронен в Санкт-Петербурге, на Красненьком кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза
• орден Ленина
• Орден Отечественной войны I степени

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=943 Аказёнок, Борис Иванович]. Сайт «Герои Страны». (Проверено 27 января 2010)

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Отрывок, характеризующий Аказёнок, Борис Иванович

– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.