Акцери, Наталья Константиновна

Наталья Константиновна Акцери
Основная информация
Дата рождения	4 апреля 1874(1874-04-04)
Место рождения	Баку
Дата смерти	3 июля 1940(1940-07-03) (66 лет)
Место смерти	Рига
Страна	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Профессии	оперная певица,педагог
Певческий голос	сопрано
Жанры	опера, камерная музыка
Коллективы	Большой театр, «Новая опера» (Петербург)

Наталья Константиновна Акцери (настоящая фамилия Ирецкая; псевдоним — прочитанная наоборот фамилия; 23 марта (4 апреля) 1874, Баку — 3 июля 1940, Рига) — оперная и камерная певица (лирико-колоратурное сопрано) и педагог. Племянница Н. Ирецкой.

Биография и работа

В Петербургской консерватории, которую окончила в 1900 году, обучалась вокалу у своей тети, а также в классе фортепиано у профессора С. А. Малозёмовой. В 1903 дебютировала в партии Джульетты («Ромео и Джульетта») в московском Большом театре. С 1904 перешла в петербургскую «Новую оперу» (театр Петербургской консерватории).

Партии: Людмила («Руслан и Людмила»), Марфа («Царская невеста»), Снегурочка («Снегурочка»); Розина («Севильский цирюльник» Дж. Россини), Джильда («Риголетто»), Лакме, Деспина («Так поступают все женщины»), Церлина («Фра-Дьяволо, или Гостиница в Террачине»), Филина, Маргарита Валуа, Мюзетта («Богема»), Манон, Микаэла.

В камерных концертах выступала с произведениями И. С. Баха, Ф. Листа, М. Мошковского, И. Брамса.

Среди партнеров по сцене — выдающиеся певцы времени О. Камионский, Н. Фигнер, М. Долина, К. Дорлиак, Н. Кедров, М. Чупрынников.

В 1910—23 преподавала в консерватории Петербурга-Петрограда, с 1917 года занимала должность профессора. Ученики: К. Аленева, М. Елизарова, В. Емельянова, Н. Зайцева и др.

Затем эмигрировала из Советской России. Какое-то время проживала в Париже, затем уехала в Ригу.

Наталья Константиновна Ирецкая-Акцери является автором и разработчиком программы вокального образования.

В мае 1928 года газета «Сегодня вечером» опубликовала небольшую заметку: "Три года тому назад из Парижа в Ригу приехала… проф. Петербургской консерватории Наталия Константиновна Ирецкая-Акцери — один из наиболее значительных авторитетов России в области вокального искусства. Незадолго до отъезда Наталии Константиновны из СССР ей поручили разработать программы вокального образования для русских консерваторий. Задача эта Наталией Константиновной была выполнена с таким успехом, что совет консерватории счел нужным поблагодарить Наталию Константиновну специальным письмом всех его членов во главе с А. К. Глазуновым. В письме этом… программы квалифицируются как исключительно удачно составленные и называются «энциклопедией музыкально-вокальной литературы». «Над составлением этих программ, — рассказывает проф. Н. К. Ирецкая-Акцери, — я работала с мая по сентябрь 1923 года. Закончив эту работу, я уехала за границу в 8-месячный отпуск, который затем продлила. Вернуться… мне до сих пор не удается, так как врачи находят петербургский климат для меня вредным и не разрешают мне туда ехать. В Париже, где я было поселилась, ко мне явилась бывшая моя ученица г-жа А. Вальман и предложила мне приехать в Ригу в качестве преподавательницы в её школу пения. Перспектива живой и деятельной работы соблазнила меня. К тому же виды на открытие и существование русской консерватории в Париже не казались блестящими… Школа г-жи Вальман меня не удовлетворила в смысле постановки дела. Я ушла из неё. Постепенно у меня подобрался ряд очень серьёзно и вдумчиво относящихся к делу учениц, работающих с таким рвением, что я нашла возможным следующий экзамен устроить публичным…» (цитируется по: [74.125.47.132/search?q=cache:oTcBCozwD_gJ:pt.lv/index.php%3Fpage%3DLica_24.htm+%D0%90%D0%BA%D1%86%D0%B5%D1%80%D0%B8+%D0%9D%D0%B0%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%8F+%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0+%D0%BF%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%B0&cd=5&hl=ru&ct=clnk&gl=ru Наталия Константиновна Ирецкая-Акцери.] Автор C. Журавлев).

Могила певицы находится на Покровском кладбище в Риге (в секторе Ж, № 3).

Литература

• Концерт Натальи Акцери // Биржевые ведомости. 1908. 29 марта;
• Концерт Н. Акцери // Там же. 1910. 17 нояб.;
• В. С. Концерт Акцери // Театр и искусство. 1908. № 14. С. 253.;
• В. С. Концерт Н. Акцери // Биржевые ведомости. 1913. 29 марта.
• Отечественные певцы. 1750—1917: Словарь / Пружанский А. М. — 1-е изд.. — М.: Советский композитор, 1991. — Т. 1. — С. 17.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=1616 Биография.ру]  (Проверено 12 июня 2009)
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/1617/%D0%90%D0%BA%D1%86%D0%B5%D1%80%D0%B8 Большая биографическая энциклопедия]  (Проверено 12 июня 2009)

Отрывок, характеризующий Акцери, Наталья Константиновна

Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.