Алликс де Во, Жак Александр Франсуа

Жан Александр Франсуа Алликс
Jacques Alexandre Allix de Vaux
Род деятельности:	военачальник
Дата рождения:	21 декабря 1768(1768-12-21)
Место рождения:	Нормандия
Подданство:	Франция Франция
Дата смерти:	26 января 1836(1836-01-26) (67 лет)
Место смерти:	Невер, Франция

Жан Александр Франсуа Алликс де Во (фр. Jacques Alexandre Allix de Vaux; 21 декабря 1768, Перси — 26 января 1836) шато Базарн, Ньевр) — французский военачальник, дивизионный генерал.

Биография

Будущий генерал родился в Перси англ. Percy, в Нормандии 21 декабря 1768 года.

Алликс служил сперва в артиллерии Северной армии, отличился при осаде Люксембурга и на двадцатом году жизни назначен был полковником. Был начальником артиллерии Турина, участвовал в осаде Вероны, командовал артиллерией в экспедиции на Сан-Доминго. В военном отношении проявил себя с лучшей стороны, но в 1802 году был арестован по обвинению в финансовых нарушениях и растратах и отправлен во Франции, где, фактически, проживал в ссылке.

В 1808 году поступил на службу короля Вестфальского Жерома Бонапарта, был произведен им в бригадные, а затем дивизионные генералы и пожалован титулом графа Фрейденталя. В кампаниях 1809 и 1812 года командовал артиллерией вестфальского корпуса. В 1813 году оборонял Кассель, столицу Ветсфалии, вынужден был оставить город перед войсками генерала Чернышева. был в 1812 году назначен генералом дивизии и в 1813 году тщетно старался защитить Вестфаль и Кассель против генерала Чернышева. Поскольку королевство Вестфалия практически прекратило существовать, был принят Наполеоном на службу с чином бригадного генерала (на чин ниже). Был комендантом Санса, оборонялся, затем оставил город. 18 февраля 1814 года опрокинул казаков и австрийцев в лесу Фонтенбло и занял Немур. Получил повышение — сделан дивизионным генералом.

В 1815 году, во время Ста дней, Алликс был назначен командиром дивизии в главной армии, в корпусе Друэ д’Эрлона, но из-за болезни к армии не прибыл. После второй Реставрации недолгое время сидел в тюрьме, затем уехал в Германию, написал там сочинение под заглавием «Théorie de l’univers» (издано во Франкфурте, 1817 г.), стараясь разрушить теорию Исаака Ньютона о всемирном тяготении.

В 1819 году возвратился во Францию и возбудил всеобщее внимание поданною в одну из палат 1826 году запискою против министерства Жана-Батиста Виллеля и иезуитов. Вскоре после этого он издал труд «Système de l’artillerie de campagne» (Париж, 1827, II изд., 1841 г.). Занимался также переводами.

В июле 1830 года А. храбро сражался на стороне народной партии, и эту Июльскую революцию он представил в своем сочинении «Bataille de Paris en juillet» (Париж, 1830 г.).

Жан Александр Франсуа Алликс скончался 26 января 1836 года в поместье в департаменте Ньевр.

Источники

• Алликс // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• В.Н. Шиканов "Генералы Наполеона". Биографический словарь. Москва, 2004 год, страница 10.

Отрывок, характеризующий Алликс де Во, Жак Александр Франсуа

1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»