Рейнольдс, Альберт

Альберт Рейнольдс Albert Reynolds<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
9-ый Премьер-министр Ирландии
11 февраля 1992 — 15 декабря 1994
Предшественник:	Чарльз Хоги
Преемник:	Джон Братон
Рождение:	3 ноября 1932(1932-11-03) Руски, Ирландское Свободное государство
Смерть:	21 августа 2014(2014-08-21) (81 год) Дублин, Ирландия
Супруга:	Кэтлин Рейнольдс
Дети:	7
Партия:	Фианна Файл

Альберт Рейнольдс (ирл. Albert Reynolds; 3 ноября 1932, Руски, Ирландское Свободное государство — 21 августа 2014, Дублин, Ирландия) — ирландский государственный деятель, премьер-министр (1992—1994).

Биография

Окончил Саммерхилл-колледж в графстве Слайго. В 1950 г. поступил на работу клерком в государственную транспортную компанию CIE — Coras Iarnrod Eireann. Неожиданно он резко изменил род занятий и занялся продвижением танцевального зала The Scene Showband, это позволило сформировать ему капитал, который он вложил в ряд бизнесов: пищевой, рыбопромышленный, медиа. Хотя его новая деятельность требовала ночной работы, Рейнольдс не употреблял алкоголь, и был отличным семьянином, воспитывая с женой Кэтлин и их семерых детей.

Впервые принял участие в парламентских выборах в 1977 г. и был избран от Фианна файл от округа Лонгфорд-Вестмич. После вынужденного ухода в отставку премьера Джона Линча его влияние в партии значительно возросло, поскольку он входил в так называемую «банду пяти», — объединение политиков, решивших поддержать во внутрипартийной борьбе Чарльза Хоги.

• 1979—1981 гг. — министр почт и телеграфов,
• 1980—1981 гг. — министр транспорта,
• март-декабрь 1982 г. — министр промышленности и энергетики. После поражения Фианна файл на парламентских выборах вернулся в ряды оппозиции, активно поддерживал Хоги в ходе развернувшейся внутрипартийной борьбы за его отставку,
• 1987—1988 гг. — министром промышленности и торговли,
• 1988—1991 гг. — министр финансов, на этом посту в 1989 г. возглавлял переговоры от имени Фианна файл с прогрессивными демократами о формировании коалиционного правительства. Осенью 1991 г. публично заявил, что если в партии возникнет вакансия лидера, то он будет готов за неё побороться. Этот шаг был воспринят как открытый демарш против премьера Хоги и привел к отставке Рейнольдса с поста министра финансов.

Однако ряд громких скандалов привел к распаду коалиционного правительства Хоги и его отставке с поста премьер-министра. В феврале 1992 г. новым лидером Фианна файл был избран Рейнольдс.

Во главе правительства

В 1992—1994 годах — премьер-министр Ирландии. В новом кабинете министров не оказалось многих давних соратников Хоги, наоборот в его состав вошли его критики. Однако такой союзник бывшего премьера как Берти Ахерн остался на посту министра финансов после того как согласился не оспаривать лидерство Рейнольдса в партии. На этом посту столкнулся с проблемой абортов для жертв изнасилований. После так называемого «Говяжьего трибунала», расследовавшего отношения между экс-премьером Хоги и крупнейшим производителем Ларри Гудманом (в том числе и по продаже мяса режиму С. Хусейна), всплыло имя Рейнольдса, занимавшего тогда пост министра, как участника схемы, связанной с «серыми» экспортными кредитами и правительственными субсидиями империи Гудмана, что привело к распаду коалиционного правительства с прогрессивными демократами. После неудачных для Фианна файл парламентских выборов было сформировано коалиционное правительство с Лейбористской партией.

В то же время кабинет Рейнольдса добился ощутимых достижений в северо-риландском урегулировании, серия многосторонних переговоров завершилась заявлением ИРА о полном прекращении огня от 31 августа 1994. 30 сентября 1994 года стал участником скандального инцидента, когда президент России Б. Н. Ельцин не вышел из самолета к встречавшему его в аэропорту ирландскому премьеру, ряд СМИ обвинили российского лидера в том, что он находился в состоянии алкогольного опьянения; официальная версия звучала иначе — Ельцин встречу проспал и будить его никто из окружения не решился.

В сфере экономики была объявлена налоговая амнистия, что позволило на некоторое время стабилизировать национальную финансовую систему.

После скандала с поддержкой со стороны Генерального прокурора Гарри Велехана, обвинявшегося в покрытии преступлений обвинявшегося в растлении малолетних североирландского священника Б. Смита, лейбористская партия в ноябре 1994 года приняла решение о выходе из состава правительства. В тот же день Рейнольдс объявил о своей отставке с постов премьер-министра и лидера Фианна файл.

В отставке

В 1997 г. рассматривался как возможный кандидат на пост президента Ирландии от Фианна файл и даже выиграл первый тур внутрипартийного голосования, но в результате внутрипартийных интриг на пост главы государства была выдвинута победившая в итоге на выборах Мэри Мак-Элис.

В результате его отношения с премьер-министром Ахерном значительно ухудшились и в 2002 г. Рейнольдс принял решение об уходе из политики.

Дополнительные факты

Вел затяжной судебный конфликт с британской The Sunday Times по поводу своей роли в скандале с Бренданом Смитом. И хотя жюри Высокого суда вынесло в 1996 г. решение в пользу Рейнольдса, по определению присяжных судья назначил ему компенсацию в виде одного пенса и одной акции, оставив Рейнольдса с судебными издержками, которые оцениваются в 1 миллион фунтов стерлингов. Впоследствии Апелляционный суд в 1998 г. посчитал, что Рейнольдс не получил справедливого судебного разбирательства в его Высокого суда слушания продолжились в Палате лордов. Этот прецедент в итоге привел к изменению британского и ирландского законодательства Reynolds v Times Newspapers Ltd.

В 1999 г. после военного переворота в Пакистане по просьбе президента Мушаррафа выступал как посредник в диалоге с администрацией США.

В ходе заседания трибунала Махона в 2008 г. было решено, что он не может выступить в качестве свидетеля по состоянию здоровья, хотя определенные нарушения ему инкриминировались.

Отрывок, характеризующий Рейнольдс, Альберт

Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.