Амар, Андре

Андре Амар
Дата рождения:	11 мая 1755(1755-05-11)
Место рождения:	Гренобль, Франция
Дата смерти:	21 декабря 1816(1816-12-21) (61 год)
Место смерти:	Париж, Франция

Жан Пьер Андре́ Ама́р (фр. Jean-Pierre-André Amar) или Жан Батист Андре Амар (Jean-Baptiste-André Amar; 11 мая 1755 года, Гренобль — 21 декабря 1816 года, Париж) — французский адвокат, революционер и политик, отличавшийся жестокостью и несправедливостью, но достигший в 1794 г. президентства в конвенте. Добился казни Робеспьера, а сам уцелел, хотя уже был арестован, но спасся благодаря амнистии IV года.

Революционно-политическая деятельность

До революции был адвокатом в гренобльском парламенте. В 1792 году был избран департаментом Изеры в члены национального конвента и вскоре стал самым ревностным защитником революции. На процессе Людовика XVI голосовал против апелляции к народу об отсрочке казни и требовал исполнения смертной казни в 24 часа. Затем сильно поддерживал предложение Робера Ленде об учреждении революционного трибунала и потребовал предания суду генерала Келлермана по подозрению в измене.

В 1793 году Амар был отправлен комиссаром в энский департамент, который жаловался на него конвенту за несправедливые и многочисленные аресты, произведённые по его приказанию. В конвенте он восставал против умеренной партии, был докладчиком комитета общественной безопасности и внёс 3 октября известный доклад «о партии Бриссо», из-за чего 73 члена конвента были арестованы и 46 обвинены. Преследуя жирондистов и будучи главным обвинителем Дюпра (Jean Duprat), Менвьеля (Agricol Minvielle), двух братьев Рабо (Rabaut), казнённых по его настоянию, Амар не щадил и своей партии: он обвинил Шабо, Базира, Фабр-д’Эглантина, Делоне анжерского и Жюльена тулузского (Jean Julien) в обогащении за счёт республики и расхищении казённых сумм. Обвинённые были казнены и никто не осмелился сказать слова в их защиту. Имя Амара пугало всех; только Эбер решился обвинить его в клубе кордельеров, как скрытого аристократа, имеющего намерение погубить всех друзей свободы, на что Амар ответил обвинением самого Эбера и его приверженцев; и они были гильотинированы.

В 1794 году он достиг высшей степени власти, став президентом национального конвента. По просьбе жителей Франсиады (переименованного города Сен-Дени) он провозгласил, что Жан-Жак Руссо заслуживает бессмертия и места погребения в Пантеоне.

Робеспьер не любил Амара; последний, опасаясь намерений неподкупного республиканца, восстал против него 8 термидора и всеми силами содействовал его падению. Тотчас после казни Робеспьера, Лекуантр (Laurent Lecointre) обвинил его, как сообщника казнённого, но Амар успел получить декрет, объявлявший его поведение «сообразным с желаниями нации». В 1795 году он принял на себя защиту бывших членов комитета общественной безопасности — Колло-д’Эрбуа, Бийо-Варенна и Барера, осуждённых на изгнание; но сам был арестован и заключён в гамскую цитадель (fr:Forteresse de Ham). Амнистия 4 брюмера IV года дала ему свободу.

Он жил в Париже, не вмешиваясь в политику, когда Директория арестовала его, как сообщника в заговоре Бабёфа. Перед верховным судом он произнёс апологию революционного правления и своих действий. Суд нашёл их жестокими и заслуживающими порицания, но не мог обвинить его ни в чём, не имея законных доказательств.

Во время правления Наполеона, Амар жил в уединении, не принося никакой присяги, не принимая места от правительства. Возможно, из-за этого он не был включён в список лиц на изгнание после возвращения Бурбонов (1816) и спокойно умер в Париже.

Литература

• Амаръ, Андре // Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами. — СПб., 1861.

Ссылки

• Амар, Андре // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Амар, Андре

Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил: