Базилика Святого Амвросия
| Базилика | |
Базилика Святого Амвросия
Basilica di Sant’Ambrogio | |
 Фронтон базилики | |
| Страна | Италия |
| Город | Милан |
| Конфессия | католицизм |
| Тип здания | церковь |
| Архитектурный стиль | романский стиль |
| Строительство | 1080—1128 годы |
| Реликвии и святыни | мощи святителя Амвросия Медиоланского, мучеников Гервасия и Протасия |
| Состояние | действует |
Амвросианская базилика (Basilica di Sant’Ambrogio, Сант-Амброджо) — базилика в Милане, построенная на месте захоронения раннехристианских мучеников. Современное здание построено в 1080–1128 годах[1]. В базилике находятся мощи святителя Амвросия Медиоланского, основателя первой базилики на этом месте, и мощи мучеников Гервасия и Протасия, обретенные Амвросием.
История
Первоначальная базилика на этом месте построена по указанию святителя Амвросия Медиоланского между 379-386 годами[2]. Здесь были обнаружены захоронения раннехристианских мучеников, поэтому она первоначально называлась базиликой мучеников (Basilica Martyrum). В базилике были положены мощи святых мучеников Гервасия и Протасия, обретенные Амвросием в 380 году. Амвросий Медиоланский был похоронен в построенной им базилике, которая впоследствии стала называться базиликой святого Амвросия[3].
Свой нынешний ломбардо-романский вид церковь приобрела в XI веке. Считается, что начало строительства новой базилики приходится на 1080 года, а окончание на 1128 год[1]. Атриум базилики датируется 1050 годом, притвор — 1095–1096 годами[2].
Описание
Перед входом в базилику имеется длинный атриум, по бокам — две башни различной высоты. Башня с правой стороны называется «колокольней монахов» (X век) и имеет строгий вид, башня с левой — более высокая и называется «колокольней каноников» (1123, достроена после 1181 г.) и более изящна[1].
Престол базилики датируется IX веком и по причине покрытия золотыми рельефами называется Золотым престолом (Золотым алтарём). На лицевой стороне престола сусальным золотом выполнен рельеф с изображениями из жизни Иисуса Христа, на тыльной стороне из позолоченного серебра выполнены сцены из жизни святого Амвросия. Сень над престолом датируется X веком и украшена на верху изображением Иисуса Христа, дающего книгу апостолу Павлу и ключи апостолу Петру[1].
Главная апсидная мозаика с изображением Христа-Вседержителя относится к началу XIII века. Боковые сцены мозаики с изображениями святителя Амвросия и Мартина Турского датируются IX веком[1].
В крипте церкви находятся мощи святителя Амвросия и мучеников Гервасия и Протасия. Их скелеты находятся в серебряном саркофаге, изготовленном в 1897 году[3]. Мощи Амвросия находятся между мощами Гервасия и Протасия. Подойти близко в мощам нельзя, но мощи видны, так как лицевая сторона саркофага выполнена из стекла[4]. Миланскому приходу Русской Православной Церкви во имя святителя Амвросия Медиоланского разрешено проводить здесь акафист святому Амвросию[5].
В базилике также находится саркофаг Стилихона с вырезанными на нём библейскими сценами, датируемый IV веком[1]. Кроме того, в базилике захоронены останки императора Людовика II.
Капелла Сан Витторе
В конце южного нефа базилики находится капелла Сан Витторе (святого Виктора), построенная на кладбище христианских мучеников над могилой мученика Виктора Мавра в первой половине IV века. Первоначально капелла не соединялась с базиликой святого Амвросия и была присоединена к ней в XI - XII веках[6].
Купол и стены капеллы покрывает мозаика «Золотое небо» (Ciel d'Oro), наиболее вероятно выполненная около 470 года (по различным мнениям в промежутке от конца IV века до второй половины VI века)[6][7]. На северной стене капеллы в полный рост изображены святитель Амвросий Медиоланский, мученики Гервасий и Протасий (Амвросий — в центре), на южной стене — миланский епископ Матерн, мученики Набор и Феликс (Матерн — в центре)[8].
Композиционный замысел расположения святых связан с тем, что епископ Матерн обрёл мощи мучеников Виктора, Набора и Феликса и перенес их в Милан, а Амвросий обрёл мощи Гервасия и Протасия, причем Амвросий построил базилику для Гервасия и Протасия (нынешняя базилика святого Амвросия), а Матерн — для Набора и Феликса (не сохранилась[1])[6].
Купол капеллы представляет собой золотую поверхность, в центре которой согласно большинству современных исследователей изображен мученик Виктор Мавр. В левой руке он держит книгу, на которой написано «VICTOR», а в другой руке — крест[9]. С другой стороны от мученика также расположен большой крест.
Идея поместить изображение мученика на месте, на котором традиционно изображается Христос, является необычной и связана с особым почитанием мученического подвига в первые века христианства. Некоторые исследователи XIX - XX всё же считали, что в куполе помещен образ Христа, а надпись «VICTOR» (с лат. «Победитель») относится ко Христу как Победителю смерти. Некоторые считали, что в куполе первоначально был представлен Христос, а затем Его изображение было заменено на мученика Виктора[10].
Из всех святых, представленных в капелле, только святитель Амвросий имеет характерно индивидуальный облик, внешность остальных святых представлена обобщенно[6].
Напишите отзыв о статье "Базилика Святого Амвросия"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.pravoslavie.ru/english/88974.htm The Basilica of St. Ambrose in Milan]
- ↑ 1 2 [global.britannica.com/topic/SantAmbrogio-Basilica Sant’Ambrogio Basilica // Encyclopædia Britannica]
- ↑ 1 2 [www.pravoslavie.ru/28732.html Анатолий Холодюк. Почитание святителя Амвросия Медиоланского в Милане.]
- ↑ [режду.рф/novosti/235-pamyat-sv-amvrosiya-episkopa-mediolanskogo.html Память Св.Амвросия епископа Медиоланского]
- ↑ [milano.cerkov.ru/ Приход во имя святителя Амвросия Медиоланского в Милане]
- ↑ 1 2 3 4 [sias.ru/upload/ds-zaigraykina/zaigraykina_dissertazija.pdf Заиграйкина С.П. Мозаики капеллы Сан Витторе ин Чьел д’Оро в базилике Сант Амброджо в Милане // Художественные особенности мозаик в капеллах Сант Аквилино и Сан Витторе ин Чьел д’Оро в Милане. Проблемы эволюции стиля в искусстве V века. — М., 2015, — C. 88–129]
- ↑ С. П. Заиграйкина. [www.pravenc.ru/text/114346.html Амвросий] // Православная энциклопедия. Том II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 119-135. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-007-2
- ↑ [www.360visio.com/wp-content/uploads/v2/33-MilanoSAmbrogio/2014-41-sacello/sito/output/index.html Sacello di San Vittore in ciel d’oro // Виртуальный тур по капелле Сан-Витторе в базилике святого Амвросия Медиоланского]
- ↑ [www.nisandbyzantium.org.rs/doc/zbornik10/PDF-X/08%20svetlana.pdf Svetlana Zaigraykina. The Early Christian Martyr Chapel of San Vitt ore in Ciel d’oro in Milan and its Vth century mosaic decoration. — P. 138]
- ↑ [sias.ru/upload/ds-zaigraykina/zaigraykina_dissertazija.pdf Заиграйкина С.П. Часть 2. История изучения мозаик Сан Витторе ин Чьел д’Оро. // Художественные особенности мозаик в капеллах Сант Аквилино и Сан Витторе ин Чьел д’Оро в Милане. Проблемы эволюции стиля в искусстве V века. — М., 2015, — C. 36–38]
Ссылки
- [www.pravoslavie.ru/english/88974.htm The Basilica of St. Ambrose in Milan.] (англ.)
- [sias.ru/upload/ds-zaigraykina/zaigraykina_dissertazija.pdf Заиграйкина С.П. Художественные особенности мозаик в капеллах Сант Аквилино и Сан Витторе ин Чьел д’Оро в Милане. Проблемы эволюции стиля в искусстве V века. — М., 2015.]
См. также
Отрывок, характеризующий Базилика Святого Амвросия
Да счастливый Наполеон,Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
