Флавий Стилихон

Флавий Стилихон

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Флавий Стилихон (лат. Stilicho; ок. 358 года — 22 августа 408, Равенна) — римский полководец вандальского (по отцу) происхождения, фактический правитель Западной Римской империи при Гонории.

Его отец был кавалерийским офицером на службе у императора Валента II. Стилихон рано посвятил себя военной профессии, отличился в нескольких битвах, приобрёл уважение народа и войска. Император Феодосий Великий послал его заключить мирный договор с Персией. Выполнив возложенное поручение с честью, Стилихон вернулся в Константинополь, и Феодосий отдал ему руку Серены, своей любимой племянницы. Сделавшись начальником кавалерии, Стилихон вскоре возвысился и до звания главнокомандующего всеми войсками империи (magister militum).

Феодосий, умирая, поручил Стилихону заботу о своём младшем сыне Гонории, и в 395 году Стилихон сделался фактическим правителем Западной Римской империи, доставшейся Гонорию в результате раздела, но заявил притязание на управление и восточной частью государства, назначенной Феодосием своему старшему сыну, Аркадию. Соперником его на Востоке стал Флавий Руфин, правивший восточной империей. После смерти Руфина Стилихон надеялся захватить в свои руки Восток, но встретил сопротивление фаворитов Аркадия. Евтропий, занявший место Руфина, объявил Стилихона врагом государства (397 год), имения его были конфискованы, против него посылались убийцы. Тем не менее, Стилихон всё ещё пытался предупредить междоусобную войну. Он вторгся в Африку и низложил её мятежного комита Гильдона (398 год). В том же году его влияние на Западе было упрочено браком императора Гонория с Марией, дочерью Стилихона.

Когда вестготы под предводительством Алариха разоряли Пелопоннес (396 год), Стилихон прибыл в Грецию через Коринфский залив, дал готам несколько сражений в горах Аркадии и едва не заставил Алариха сдаться, однако всё же дал готам уйти. С 401 года начинается ряд вторжений вестготов в Италию. Когда Аларих в ноябре этого года двинулся на запад, Стилихон спас Рим, укрепив стены города, вызвав легионы из Британии и Рейнскую армию, после чего сам отправился в Рецию и Норик, где набирал среди варваров легионы, оставив Гонория в Медиолане (совр. Милане). Аларих подошёл к Медиолану, но подоспевший Стилихон сразился с ним при Полленции (6 апреля 402 года) в день Пасхи. Христианские писатели сообщают, что Стилихон воспользовался праздником для нападения на христиан-готов. Затем вестготы понесли сокрушительное поражение при Вероне в 403 году и были отброшены, а Италия — освобождена; Стилихон с императором торжественно вступили в Рим. В 405 году Стилихон победил другого захватчика, Радагайса. Под Флоренцией полководец разбил армию Радагайса, а его самого захватил в плен и казнил.

Для борьбы с Радагайсом пришлось отзывать войска с Рейна. Воспользовавшись этим вандалы, аланы и свевы переправились через Рейн и вторглись в Галлию. Римские войска в Британии одного за другим провозгласили импереторами нескольких узурпаторов, один из которых, Константин, переправился через Ла-Манш и захватил Галлию. Неспособность Стилихона быстро среагировать на эти угрозы подорвали его положение.

Когда после смерти Аркадия на престол вступил Феодосий II (408 год), Стилихон надеялся захватить управление Восточной империей и заключил с Аларихом договор, желая сделать его союзником Италии. В конце концов, этот союз погубил и Стилихона, и Рим. Во главе придворной интриги, прикрывавшейся патриотическим негодованием, встал Олимпий. Стилихона обвинили в дружбе с Аларихом и желании возвести на престол своего сына, Евхерия. Бежав в Равенну, Стилихон скрылся в церкви, но его коварно выманили оттуда и убили 22 августа 408 года. Солдаты также без всякого приказа свыше напали на проживающие в Риме семьи варваров, убивая женщин и детей и грабя их имущество. 30 тысяч родственников погибших отправились к Алариху с желанием побудить его выступить против римлян. Лишившись опасного противника, Аларих повёл войска на Рим и взял его.

Стилихон — весьма противоречивая фигура в римской истории. Чаще всего, при его описании вдаются в крайности, изображая его или доблестным защитником Рима, или ловким интриганом и узурпатором. В 405 году по указанию Стилихона были сожжены Сивиллины книги.

Литература

• Фирсов Н. А. [www.runivers.ru/lib/book7643/451428/ История Стилихона]// Журнал Министерства народного просвещения. — Вып. 88. — № 10-12.
• Мехамадиев Е. А. [elar.urfu.ru/handle/10995/3758 Проблема разделения армии между Западной и Восточной Римской империей в период регентства Стилихона (395—408 гг.): союзные этнические подразделения и федераты] // Античная древность и средние века. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2011. — Вып. 40. — С. 21-30.
• Gibbon, Edward. [oll.libertyfund.org/?option=com_staticxt&staticfile=show.php%3Ftitle=1372&chapter=51643&layout=html&Itemid=27 The History of the Decline and Fall of the Roman Empire. Volume 5. Chapter 30-31]. — New York: Fred de Fau and Co, 1930.
• [interesnik.net/rim-stilixon-polkovodec-varvar/ Стилихон — полководец-варвар]

Ссылки

• Стилихон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Флавий Стилихон

– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.