Анташкевич, Фёдор Кузьмич

Фёдор Кузьмич Анташкевич
белор. Фёдар Кузьміч Анташкевіч
Дата рождения	1922(1922)
Место рождения	дер. Козигорка, Оршанский уезд, Могилёвская губерния, ССРБ ныне Толочинский район, Витебская область
Дата смерти	4 марта 1945(1945-03-04)
Место смерти	у г. Губен, Бранденбург, Великогерманская империя
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота (1941-1942) артиллерия (1943-1945)
Годы службы	1941—1945
Звание
Часть	• Западный фронт (?);  • 2-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк 40-й армии;  • 1664-й истребительно противотанковый артиллерийский полк РГК;  • 296-й гвардейский лёгкий артиллерийский полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Фёдор Кузьмич Анташкевич (1922—1945) — советский военнослужащий. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1945, посмертно). Гвардии старший сержант.

Биография

Фёдор Кузьмич Анташкевич родился в 1922 году (по другим данным 24 августа 1923 года) в деревне Козигорка Оршанского уезда Могилёвской губернии Советской Социалистической Республики Белоруссии (ныне Толочинского района Витебской области Республики Беларусь) в крестьянской семье Кузьмы Кондратьевича и Фёклы Семёновны Анташкевич. Белорус. Образование 10 классов. В 1939 году после смерти жены Кузьма Кондратьевич с тремя сыновьями — Фёдором, Семеном и Анатолием — переехал в деревню Кислое Омской области (ныне Ишимского района Тюменской области). Здесь семья купила дом, обзавелась личным хозяйством. Отсюда в октябре 1941 года Ишимским районным военкоматом Омской области Ф. К. Анташкевич был призван в Красную Армию.

Красноармеец Ф. К. Анташкевич участвовал в Битве за Москву, в Ржевской битве. В 1942 году был тяжело ранен, лечился в госпитале. После выздоровления Фёдора Кузьмича направили в школу младших командиров, где он освоил воинскую специальность наводчика артиллерийского орудия. С апреля 1943 года младший сержант Ф. К. Анташкевич воевал на Воронежском фронте в составе 2-го истребительно-противотанкового полка 40-й армии. До лета 1943 года полк, в котором служил Фёдор Кузьмич, занимал оборонительные позиции на стыке современных Белгородской и Сумской областей. Перед началом Курской битвы 2-й армейский истребительно-противотанковый артиллерийский полк был преобразован в 1664-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк Резерва Главного Командования. Летом-осенью 1943 года наводчик артиллерийского орудия 2-й батареи полка младший сержант Ф. К. Анташкевич сражался на Курской дуге, освобождал Левобережную Украину, форсировал Днепр, участвовал в боях на Букринском плацдарме в районе села Григоровка, колёсами и огнём орудия поддерживал наступление стрелковых частей 27-й армии 1-го Украинского фронта в ходе Киевской наступательной операции.

В конце января 1944 года 1664-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк был включён в состав 1-й танковой армии. Ф. К. Анташкевич был произведён в сержанты и в этом качестве принимал участие в Проскуровско-Черновицкой операции. В сложной боевой обстановке Фёдор Кузьмич действовал смело и решительно, поддерживая наступление танков. В ходе операции в бою 21 марта 1944 года его орудие уничтожило 10 автомашин с грузами, 15 повозок с боеприпасами и военным имуществом и до 15 солдат противника. 29 марта 1944 года он в составе своего подразделения участвовал в освобождении города Черновицы. За отличие в боях приказом НКО СССР № 0016 от 25 апреля 1944 года 1-я танковая армия была преобразована в 1-ю гвардейскую, а 1664-й ИПТАП стал 296-м гвардейским. Гвардии сержант Ф. К. Анташкевич был назначен на должность командира артиллерийского орудия 2-й батареи полка.

В мае 1944 года 296-й гвардейский исребительно-противотанковый полк РГК был придан 38-й армии 1-го Украинского фронта и поддерживал наступление её 101-го стрелкового корпуса в ходе Львовско-Сандомирской операции. В боях на подступах к городу Львову расчёт гвардии сержанта Ф. К. Анташкевича проявил стойкость и выдержку, став примером для других расчётов полка. Противник, сосредоточив в районе сёл Загорье и Волков Пустомытовского района Львовской области два полка 101-й горной дивизии, 27 июля 1944 года перешёл в контратаку при поддержке 60 всадников, двух самоходных артиллерийских установок и двух танков. Ударом с правого фланга он стремился выйти в тыл наступающих стрелковых частей корпуса, но у села Грабник на его пути встали батареи 296-го гвардейского артиллерийского полка. Гвардии сержант Ф. К. Анташкевич, выдвинув орудие на открытую позицию, подпустил врага на 200—300 метров и открыл по нему ураганный огонь, уничтожив в ходе боя до 50 солдат и офицеров неприятеля, 1 автомашину и 2 подводы с боеприпасами. В ходе осеннего наступления 1944 года 296-й гвардейский истребительно-противотанковый артиллерийский полк был передан 25-му танковому корпусу, в составе которого воевал до конца войны. Осенью 1944 года гвардии сержант Ф. К. Анташкевич участвовал в боях в Карпатах, где был тяжело ранен.

Вернувшись после лечения в госпитале в свою часть, переформированную в 296-й гвардейский лёгкий артиллерийский полк в составе 25-го танкового корпуса, Ф. К. Анташкевич получил звание гвардии старшего сержанта. Зимой 1945 года он участвовал в Сандомирско-Силезской и Нижне-Силезской операциях 1-го Украинского фронта. Особо отличился в боях у города Губен на территории Германии в период с 1 по 4 марта 1945 года.

1 марта 1945 года на подступах к городу Губен немецкие подразделения численностью более 500 человек при поддержке самоходных орудий и артиллерии контратаковали позиции, на которых располагалась батарея 296-го гвардейского легкого артиллерийского полка. Орудие гвардии старшего сержанта Ф. К. Анташкевича вело меткий огонь по противнику, уничтожив 50 вражеских солдат. Когда немцам всё же удалось приблизился к батарее, Ф. К. Анташкевич поднял свой расчёт в атаку и в рукопашной схватке отбросил вражеских солдат. Преследуя отступающего противника, он со своими бойцами захватил позиции немцев на безымянных высотах, которые господствовали над местностью. На следующий день немцы, не смирившись с потерей стратегически важных рубежей обороны, семь раз атаковали позиции батареи, и дважды расчёт Ф. К. Анташкевича вступал в неравную рукопашную схватку с врагами и выходил победителем. На рассвете 4 марта немцы вновь пошли в атаку, но, несмотря на значительный перевес в живой силе, не смогли овладеть позициями артиллеристов. Когда в ходе боя возникла небольшая пауза, командир батареи собрал бойцов в доме на одной из высот. В этот момент немецкому отряду удалось незамеченным подобраться к позициям батареи и блокировать её личный состав в доме. По приказу командира батареи Фёдор Кузьмич ползком добрался до артиллерийского орудия, стоявшего на огневой позиции возле дома, и открыл огонь по атакующему противнику. Одновременно группа артиллеристов, оборонявшихся в доме, перешла в контратаку и в ожесточённой рукопашной схватке отбросила неприятеля, уничтожив до 30 вражеских солдат и захватив 2 ручных пулемёта. Батарея отстояла занимаемые позиции, но в этом бою старший сержант Ф. А. Анташкевич погиб в результате прямого попадания в орудие вражеского снаряда.

10 апреля 1945 года указом Президиума Верховного Совета СССР старшему сержанту Федору Кузьмичу Анташкевичу было присвоено звание Героя Советского союза посмертно. Похоронен Ф. К. Анташкевич на мемориальном кладбище советских воинов Цыбинка-Бялкув в Слубицком повяте Любушского воеводства Польской Республики (могила № 110).

Фрагмент донесения с описанием боёв 296-го гвардейского лёгкого артиллерийского полка под городом Губен

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (10.04.1945, посмертно);
• орден Ленина (10.04.1945, посмертно);
• орден Красной Звезды (06.10.1944);
• медаль «За отвагу» (15.04.1944);
• медаль «За боевые заслуги» (10.03.1944).

Память

• Памятный знак в деревне Козигорки Толочинского района Витебской области Республики Беларусь.
• Мемориальная доска на здании Оболецкой средней школы в деревне Обольцы Толочинского района Витебской области Республики Беларусь.
• Памятник Ф. К. Анташкевичу в селе Новотравное Ишимского района Тюменской области Российской Федерации.
• Имя Героя Советского Союза Ф. К. Анташкевича носит МОУ «Новотравинская средняя общеобразовательная школа» и одна из улиц села Новотравное Ишимского района Тюменской области.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои земли Тюменской / сост.: М. М. Никифорова, Н. Д. Радченко, Н. М. Сотников, Н. П. Стукалова. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1975. — С. 189—190. — 247 с.
• Навечно в сердце народном. 3-е изд., доп. и испр. — Минск: Белорусская советская энциклопедия, 1984. — С. 25. — 607 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=46727838 Комплект наградных документов на звание Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6GYUTdGGJ Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=33036641 Комплект наградных документов на орден Красной Звезды]. [www.webcitation.org/6GYUW5lV4 Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=45639037 Приказ о награждении медалью «За отвагу»]. [www.webcitation.org/6GYUYY40A Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].

• [www.obd-memorial.ru/ Обобщённый банк данных «Мемориал»]. [www.webcitation.org/67YAQ3miH Архивировано из первоисточника 10 мая 2012].

[www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=8c501502-8c16-4583-9566-6828b7666029 ЦАМО, ф. 58, оп. 18003, д. 577].

[www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=c2f69a3e-963a-4b61-8a68-b1c3ab6043a6 ЦАМО, ф. 58, оп.977525 , д. 214].

• [www.ural-region.net/btium/positmy/watchiksfi5.htm Решение Думы ОМО Ишимский район от 31.03.2005 № 220 «О присвоении имени Анташкевича Ф. К. МОУ «Новотравнинская средняя общеобразовательная школа»»]. [www.webcitation.org/6GYUap3pl Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].

Ссылки

 Игорь Сердюков. [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=23213 Анташкевич, Фёдор Кузьмич]. Сайт «Герои Страны». Проверено 3 сентября 2016.

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0006/1357f1e8.shtml Анташкевич Фёдор Кузьмич на www.az-libr.ru]. [www.webcitation.org/68SGiRqdS Архивировано из первоисточника 16 июня 2012].
• [dyn.encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/heroes/USSR/more.htm?id=10354355@morfHeroes Энциклопедия Министерства обороны СССР]. [www.webcitation.org/6GYUbRkDz Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
• [vlib.by/PRIDVINIE-1/HEROUS/Antashkevich_FK.htm Анташкевіч Фёдар Кузьміч]. [www.webcitation.org/6GYUctmQD Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Анташкевич, Фёдор Кузьмич

И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.