Аполлония Иллирийская
Древний город
|
Аполло́ния (др.-греч. Ἀπολλωνία, ион. Ἀπολλωνίη) — крупнейший древнегреческий порт в Иллирии, основанный выходцами из Коринфа и Керкиры в 588 г. до н. э. в стране иллирийского племени тавлантиев, на правом берегу реки Аоя (теперь Вьоса), приблизительно в 10 км от впадения её в Адриатическое море.
Будучи расположен на западном конце Эгнатиевой дороги (лат. Via Egnatia), город этот в одно и то же время был и торговым, и крепостью. Аристотель приводил его как пример олигархического режима: потомки греческих поселенцев держали в своих руках управление колонией, населённой преимущественно иллирийцами. Аполлония чеканила собственную монету и продавала за рубеж иллирийских рабов. На исходе античности Аполлония опустела из-за заболачивания местности; местные жители переселились в соседний город Влёра.
В первые века христианства город был центром одноимённой епархии. В конце III или начале IV века в городе пострадал за веру Исавр, причисленный впоследствии к лику святых.
Во время Первой мировой войны, когда Албания была оккупирована австрийцами, начались первые археологические исследования; по окончании войны их продолжила французская экспедиция Л. Рея. На месте Аполлонии обнаружены остатки храма VI в. до н. э. и театра, мощёные улицы и мозаичные полы; большая часть находок экспонируется в Тиране.
В честь Аполлонии назван астероид 358 Apollonia, открытый в 1893 году.
См. также
Напишите отзыв о статье "Аполлония Иллирийская"
Литература
- Блаватский В. Д. и Ислями С., Раскопки Аполлонии и Орика в 1958 г., «Советская археология», № 4, 1959.
Ссылки
- Аполлония, греч. город // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Аполлония Иллирийская на Викискладе? |
|---|
Отрывок, характеризующий Аполлония Иллирийская
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
