Рахман (имя)
| ||||||||||||||||||||||
Рахман, Рахмон (араб. الرحمن) — мужское имя арабского происхождения, в переводе с арабского означает «милостивый», «сострадательный». Распространено у многих народов исповедующих исламскую религию.
Другие формы
- Рахмон — форма имени Рахман, распространённая среди народов проживающих в Средней Азии.
Ар-Рахман
Ар-Рахман (араб. الرحمن — ар-рахма́н) — одно из имён Аллаха, входит в число 99 имён Аллаха переданных в хадисе от Абу Хурайры. Оно может применяться исключительно для обращения к Аллаху. Имя Ар-Рахман употребляется в Коране 56 раз и является составной частью басмалы, которая стоит в начале всех сур Корана, кроме девятой. В Коране также имеется сура под названием Ар-Рахман, названная так по первому аяту этой суры. Имя Ар-Рахман имеет много значений, относящихся к понятию милосердия «Милостивый», «Всеблагодетельный», «Милосердный», «Сострадательный» и др.. Некоторые исламские богословы, основываясь на словах Мухаммеда, выводят происхождение имён ар-Рахман и ар-Рахим от арабского слова ar-Raḥman, означающего милосердие. В исламском богословии считается, что имя ар-Рахим включает все типы сострадания Бога (обладающий милосердием), в то время как ар-Рахиим означает действие по отношению верующим (проявляющий милосердие).
Абдуррахман
Абдуррахман, Абдурахман, Абдул-Рахман (араб. عبد الرحمن — ’абду-р-рахма́н) — двусоставное мужское имя арабского происхождения. Имя Абдуррахман состоит из двух слов Абд (слуга, раб) и ар-Рахман (Всемилостивый), в переводе с арабского означающее «слуга Всемилостивого», «раб Всемилостивого».
Фамилии
Напишите отзыв о статье "Рахман (имя)"
Литература
- Пиотровский М.Б. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 ар-Рахман] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 198.</span>
|
|||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рахман (имя)
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
