Ахунбаев, Иса Коноевич

Иса Коноевич Ахунбаев
Дата рождения:	12 (25) сентября 1908(1908-09-25)
Место рождения:	с. Тур-Айгир, (ныне Тору-Айгыр Иссык-Кульский район, Иссык-Кульская область
Дата смерти:	5 января 1975(1975-01-05) (66 лет)
Место смерти:	Чуйская область, Северный Кыргызстан
Страна:	СССР
Научная сфера:	хирургия, кардиология
Учёное звание:	член-корреспондент АМН СССР академик АН Киргизской ССР
Награды и премии:

Иса Коноевич Ахунбаев (1908—1975) — советский хирург, основоположник грудной хирургии Киргизии.

Академик (1954), первый президент Академии наук Киргизской ССР (1954—1960), член-корреспондент Академии медицинских наук СССР (1948). Автор 110 работ по вопросам медицины, ещё более 100 работ посвящены различным общественным вопросам.

Биография

Иса Коноевич Ахунбаев родился 25 сентября 1908 года селе Тур-Айгир (современное название Тору-Айгыр), расположенном на берегу озера Иссык-Куль. Вместе с родителями провёл детство в Китае, где с 8 лет начал работать на пастбище. Только в 15 лет, после возвращения, начал учиться в сельской школе. Окончил медицинский техникум и в 1930 году поступил на медицинский факультет Среднеазиатского университета в Ташкенте, который закончил в 1935 году.

С 1936 года работал врачом хирургического отделения Фрунзенской городской больницы. В сентябре 1941 года Ахунбаев стал работать в Киргизском государственном медицинском институте. Сначала он был ассистентом кафедры общей хирургии, затем доцентом, а после — заведующим кафедры, оставаясь в этой должности до самой смерти. В 1948 году Ахунбаев стал ректором и профессором института.

С 1948 года Ахунбаев являлся членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР и членом Международной ассоциации хирургов. Он принимал дейтельное участие в создании Академии наук Киргизской ССР. В 1952 году он стал председателем президиума Киргизского филиала Академии наук СССР. С 20 декабря 1954 году — первый президент Академии Наук Киргизской ССР. На этом посту Ахунбаев оставался до 20 февраля 1960 года.

В период с 1935 по 1939 годы — Народный комиссар здравоохранения Киргизской ССР. С 1943 года был членом КПСС, а с 1949 года — членом ЦК КП Киргизии. Был депутатом Верховного Совета СССР 2-го, 3-го и 4-го созывов, депутатом Киргизской ССР двух созывов.

С 1961 года Ахунбаев плотно занялся хирургической деятельностью. Основные его работы посвяшены изучению эндемического зоба, аппендицита у детей и эхинококкоза. Ахунбаев был одним из редакторов ряда медицинских журналов, включая «Грудная хирургия», «Проблемы эндокринологии», «Кровообращение», «Здравоохранение Киргизии».

5 января 1975 года погиб в автомобильной катастрофе вместе с женой, дочерью и зятем.

Семья

• Отец — Коной Ахунбаев
• Жена — Бибихан Исмаиловна
• Дети — Мустафа, Нелли, Медер, Анара, Чынара

Награды и звания

• Награждён орденом Ленина, а также орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, тремя орденами «Знак Почёта», многими медалями.
• Отмечен почетными грамотами Верховного Совета Киргизской ССР.
• В 1970 году был удостоен государственной премии Киргизской ССР за монографию «Очерк о шоке».
• Ему присвоено почетное звание «Заслуженный деятель науки Киргизской ССР», «Заслуженный врач Киргизской ССР».
• В 2001 году посмертно получил медаль «За выдающиеся научные достижения в ХХ веке».

Память

• Его именем названа улица в Бишкеке.
• 25 сентября 2008 года Указом Президента Киргизской Республики Кыргызской государственной медицинской академии присвоено имя академика Исы Ахунбаева.
• В 2008 году была выпущена почтовая марка Киргизии, посвященная Ахунбаеву.

Ссылки

• Ахунбаев Иса Коноевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [antipodean-wor.livejournal.com/414415.html Ахунбаев Иса Коноевич]
• [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1113228608 Ахунбаев Иса Коноевич]
• [www.medchitalka.ru/hirurg_ahunbaev/dopolnitelnye_illustracii217/3246.html 1951-1955 — Дополнительные иллюстрации — Хирург Ахунбаев]

Отрывок, характеризующий Ахунбаев, Иса Коноевич

– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.