Барнс, Джордж (политик)

Джордж Барнс George Nicoll Barnes<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Лидер Лейбористской партии
14 февраля 1910 – 6 февраля 1911
Глава правительства:	Герберт Асквит
Монарх:	Георг V
Предшественник:	Артур Хендерсон
Преемник:	Рамси Макдональд
Министр пенсионного обеспечения Великобритании
10 декабря 1916 – 17 августа 1917
Глава правительства:	Дэвид Ллойд Джордж
Предшественник:	должность создана
Преемник:	Джон Ходж
Рождение:	2 января 1859(1859-01-02) Данди, Шотландия
Смерть:	21 апреля 1940(1940-04-21) (81 год) Лондон, Англия
Отец:	Джеймс Барнс
Мать:	Кэтрин Адам Лэнглендс
Супруга:	Джесси Лэнглендс
Дети:	двое сыновей и дочь
Партия:	Лейбористская

Джордж Николл Барнс (англ. George Nicoll Barnes; 2 января 1859, Данди, Шотландия − 21 апреля 1940, Лондон, Англия) − британский политический деятель, лидер Лейбористской партии.

Биография

Джордж Барнс родился 2 января 1859 года в шотландском городе Данди в семье «белого воротничка» − квалифицированного инженерно-технического работника из Йоркшира. Вскоре семья перебралась в Англию и обосновалась в Мидлсексе, где его отец стал управляющим джутового завода, на котором в возрасте 11 лет началась трудовая деятельность и самого Джорджа. Два года он провёл на ученических должностях на заводах в Лондоне и Данди, а потом ещё два года трудился на верфях в Барроу, после чего вернулся в Лондон, где впервые столкнулся с проблемой безработицы во время кризиса 1879 года. Он сменил ещё много рабочих мест (как правило, работа была краткосрочной), пока не обосновался в строительной фирме «Лукас энд Эйрд» в Фулеме. В 1882 году Джордж женился на Джесси Лэнглендс. В этом браке у него родились двое сыновей и дочь.

В начале 1890-х годов Барнс стал активным членом профсоюза инженерно-технических работников (а впоследствии и его генеральным секретарём), что привело его в социалистическое движение. После возникновения в 1893 году Независимой лейбористской партии Барнс вступает в её ряды. В 1906 году на всеобщих выборах он одерживает победу в одном из округов Глазго (Блэкфрайерс энд Хатчесонтаун) и становится депутатом парламента (победил он, между прочим, будущего премьер-министра от консерваторов Эндрю Бонар Лоу). В этом же избирательном округе Барнс побеждал ещё дважды, а после расформирования округа на выборах 1918 года стал депутатом парламента от округа Глазго Горбалс.

С 14 февраля 1910 по 6 февраля 1911 года Барнс был лидером Лейбористской партии. В военном кабинете Ллойд Джорджа занимал сначала пост министра пенсионного обеспечения (10 декабря 1916 — 3 августа 1917 года), а затем (с 13 августа 1917 года) — пост министра без портфеля. Когда в 1918 году Лейбористская партия решила выйти из коалиционного кабинета Ллойд Джорджа, Барнс отказался уходить в отставку, за что был исключён из партии и совместно с Британской лигой рабочих создал Национально-демократическую и лейбористскую партию (англ.).

После отставки с поста министра (27 января 1920 года) в политической жизни Барнс значительной роли не играл. В марте 1920 года он был удостоен Ордена Кавалеров Почёта. Когда Лейбористская партия объявила, что на парламентских выборах 1922 года выставит против него своего кандидата (Джордж Бьюкенен) и стало понятно, что голоса избирателей в Глазго достанутся именно лейбористам, то Барнс, не желавший связывать свою политическую судьбу ни с какой другой партией, объявил об уходе из политики.

После отставки Барнс продолжал активно поддерживать профсоюзное и рабочее движение, в частности Международную организацию труда, путём публикации книг или председательства в Обществе печати.

Он никогда не был особо публичным человеком; о его частной жизни известно немного: достоянием общественности стала гибель его младшего сына во Франции во время Первой мировой войны.

Барнс умер в 1940 году в своём лондонском доме и похоронен на кладбище в Фулеме.

Отрывок, характеризующий Барнс, Джордж (политик)

– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.