Бенедетто Брин (броненосец)
«Бенедетто Брин» (итал. Benedetto Brin) — итальянский эскадренный броненосец типа «Реджина Маргерита». Строился для итальянского флота в период с 1898 по 1904 год. Назван в честь кораблестроителя и политика Бенедетто Брина, принявшего активное участие в создании и развитии итальянских королевских ВМС. Главный калибр броненосца состоял из четырёх 305-мм орудий, а скорость хода достигала 20 узлов (37 км/ч).
«Бенедетто Брин» принимал участие в Итало-турецкой войне 1911—1912 годов, в том числе в бомбардировке Триполи. Броненосец был уничтожен внутренним взрывом 15 сентября 1915 года. Жертвами взрыва стали 454 итальянских моряка, среди которых был и контр-адмирал Рубин де Сервен.
Содержание
История службы
Броненосец был построен военно-морской верфью в Кастелламмаре-ди-Стабия. 30 января 1899 года прошла церемония закладки киля, а 7 ноября 1901 года корпус будущего броненосца был спущен на воду в присутствии короля и королевы, членов правительства и на виду у всей итальянской Средиземноморской эскадры[1]. Достройка корабля на плаву заняла следующие четыре года, строительство было завершено 1 сентября 1905 года[2]. Столь долгий срок завершения постройки был следствием задержек поставок оборудования и материалов, в частности, корабельной брони[3]. После ввода в строй «Бенедетто Брин» был зачислен в состав Средиземноморской эскадры итальянского флота[4]. Семь месяцев в году эскадра проводила в море, занимаясь преимущественно манёврами, остальную часть года корабли эскадры числились в резерве. В 1907 году в состав эскадры входили «Бенедетто Брин», однотипная ему «Реджина Маргерита» и три броненосца типа «Реджина Елена»[5]. Корабли эскадры приняли участие в ежегодных манёврах, проводившихся в конце сентября — начале октября[6]. «Бенедетто Брин» состоял в действующей экадре вплоть до 1910 года, когда в строй вступил четвёртый из броненосцев типа «Реджиа Элена», после чего количество броненосцев в эскадре выросло до шести[7].
Итало-турецкая война
29 сентября 1911 года Италия объявила войну Османской империи[8]. Во время войны «Бенедетто Брин» вместе с однотипной «Реджиной Маргеритой» и двумя броненосцами типа «Аммиральо ди Сан-Бон» входил в состав 1-го дивизиона 2-й эскадры[9], где числился флагманским кораблём вице-адмирала Фарвелли[10]. В начале октября «Бенедетто Брин» прибыл к Триполи, где усилил броненосец «Рома», блокировавший порт. 3—4 октября броненосец принял участие в обстреле турецких береговых батарей, защищавших Триполи с моря. Итальянские корабли вели огонь из орудий среднего калибра, желая сохранить боезапас орудий главного калибра. Ответный огонь турок оказался совершенно неэффективным[11].
13 апреля 1912 года «Бенедетто Брин» с остальными кораблями 2-й эскадры покинул Тобрук, направляясь в Эгейское море на встречу с 1-й эскадрой. 17 апреля обе эскадры встретились у острова Стампалия. На следующий день флот направился в северную часть Эгейского моря и перерезал несколько турецких подводных телеграфных кабелей[12]. Позднее бо́льшая часть итальянского флота начала бомбардировку турецких береговых батарей, защищавших Дарданеллы, безуспешно пытаясь выманить турецкий флот. В это время «Реджина Маргерита», «Бенедетто Брин» и несколько миноносцев были отправлены перерезать кабели, соединявшие остров Родос с Мармарисом[13]. В июле «Бенедетто Брин» вместе с другими кораблями дивизиона ушёл в Италию на ремонт[14]. В том же 1912 году на броненосец дополнительно установили три 76-мм орудия, доведя их число до 24[15].
Первая мировая война
После начала Первой мировой войны Италия заявила о своём нейтралитете. Тем не менее, под давлением стран Антанты в июле 1915 года королевство вступило в войну против Центральных держав[16]. Всю войну главным противником итальянцев на море был флот Австро-Венгрии. Начальник Морского Генерального штаба адмирал Таон ди Ревель планировал осуществлять основными силами флота дальнюю морскую блокаду австро-венгерских портов, в то время как лёгкие силы флота типа катеров MAS должны были осуществлять беспокоящие набеги. Капитальные корабли флота необходимо было беречь для решающего сражения с австро-венгерским флотом[17]. В силу такой политики служба «Бенедетто Брина» не изобиловала событиями. В довесок к столь осторожной политике «Бенедетто Брин» вместе с однотипной «Реджиной Маргеритой», к тому времени безнадёжно устаревшие, были переклассифицированы в учебные корабли в составе 3-го дивизиона[18].
27 сентября 1915 года «Бенедетто Брин», находившийся в гавани Бриндизи, был уничтожен внутренним взрывом — результатом австро-венгерской диверсии[2]. Спаслись 8 офицеров и 379 нижних чинов, 454 человека, среди которых был и контр-адмирал барон Рубин де Сервен, погибли[19]. С места гибели броненосца были подняты два его 305-мм орудия, впоследствии установленные в системе береговой обороны Венеции[20].
Напишите отзыв о статье "Бенедетто Брин (броненосец)"
Примечания
- ↑ Naval & Military intelligence (англ.) // The Times : газета. — 1901. — Fasc. 36607.
- ↑ 1 2 Gardiner, 1979, p. 343.
- ↑ Journal of the Royal United Service Institution, p. 1070
- ↑ Journal of the Royal United Service Institution, p. 1069
- ↑ Brassey, 1908, p. 52.
- ↑ Brassey, 1908, pp. 77—78.
- ↑ Brassey-1911, 1911, p. 56.
- ↑ Beehler, 1913, p. 6.
- ↑ Earle, 1913, p. 1385.
- ↑ Beehler, 1913, p. 9.
- ↑ Beehler, 1913, p. 19.
- ↑ Beehler, 1913, p. 67.
- ↑ Beehler, 1913, pp. 67—68.
- ↑ Beehler, 1913, p. 87.
- ↑ Gardiner & Gray, 1984, p. 256.
- ↑ Halpern, 1995, p. 140.
- ↑ Halpern, 1995, pp. 141—142.
- ↑ The New International Encyclopaedia, 1922, p. 469.
- ↑ Hocking, 1990, p. 79.
- ↑ O'Hara, Dickson & Worth, 2013, p. 203.
Литература
- С. А. Балакин. ВМС Италии и Австро-Венгрии 1914—1918 гг. — Москва: Моделист-конструктор, 1997. — 32 с. — (Морская коллекция № 4 (16) / 1997). — 6000 экз.
- Conway's All the World's Fighting Ships: 1860-1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — 448 p. — ISBN 0-85177-133-5.
- Conway's All the World's Fighting Ships: 1806-1922 / Gardiner, Robert; Gray, Randal. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 1984. — ISBN 978-0-87021-907-8..
- Beehler, William Henry. The History of the Italian-Turkish War: September 29, 1911, to October 18, 1912 // {{{заглавие}}}. — Annapolis, MD: United States Naval Institute, 1913.
- Brassey's Naval Annual / Brassey, Thomas A.. — Portsmouth, UK: J. Griffin & Co, 1908.
- Brassey's Naval Annual / Brassey, Thomas A.. — Portsmouth, UK: J. Griffin & Co, 1911.
- United States Naval Institute Proceedings // Ralph Earle. — Annapolis, MD: US Naval Institute, 1913. — Vol. 39, № 1.
- Halpern, Paul G. A Naval History of World War I. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 1995. — ISBN 1-55750-352-4.
- Hocking, Charles. Dictionary of Disasters at Sea During The Age of Steam. — London: The London Stamp Exchange, 1990. — ISBN 0-948130-68-7.
- O'Hara, Vincent; Dickson, David; Worth, Richard. To Crown the Waves: The Great Navies of the First World War. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 2013. — ISBN 978-1-61251-082-8.
- The New International Encyclopaedia. — New York, NY: Dodd Mead & Co, 1922. — Т. XII.
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бенедетто Брин (броненосец)
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
