Боденштедт, Фридрих

Фридрих Боденштедт

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Фридрих Боденштедт (нем. Friedrich Martin von Bodenstedt; 22 апреля 1819 год, Пайне, Нижняя Саксония — 18 апреля 1892 года, Висбаден) — немецкий писатель, переводчик и поэт.

Биография

Фридрих Боденштедт родился 22 апреля 1819 года в Германии в городе Пайне (земля Нижняя Саксония).

В Гёттингене и Мюнхене получил прекрасное образование.

В 1840 году приехал в Москву, куда был приглашён в качестве домашнего учителя. Выполнял обязанности наставника юного князя Голицина по 1843 год. Значительную часть свободного времени посвятил совершенствованию своих знаний русского языка и изучению славянской литературы, которую весьма удачно переводит на немецкий язык.

В 1844 году Фридрих Боденштедт по приглашению кавказского наместника генерала Нейтгардта он принял должность директора Учительского института в Тифлисе, но уже на другой год отказался от неё, объездил значительную часть Кавказа, Крым, Малую Азию и через европейскую часть Турцию и Ионические острова снова вернулся в Германию. Это путешествие подробно описал в своих сочинениях «Die Völker des Kaukasus und ihre Freiheitskämpf gegen die Russen» и «Tausend und ein Tag im. Orient», которые принесли писателю ему громкую известность.

Одно время Боденштедт был редактором «Австрийского Ллойда» в Триесте, затем «Везерской газеты» в Бремене, а в 1854 году, по личному приглашению баварского короля Максимилиана II переселился в Мюнхен и читал лекции при местном университете о славянских языках и литературах, а позже о древней английской литературе.

В 1867 году Фридрих Боденштедт переехал в Мейнинген, где стал заведовать придворной сценой.

В 1881 году покидает Старый Свет и читает публичные лекции в различных городах Северную Америку.

В 1882 году возвращается в Европу и становится редактором Берлинской газеты «Die Tägliche Rundschau».

Боденштедт известен своими образцовыми переводами, именно с русского (Александра Сергеевича Пушкина, Михаила Юрьевича Лермонтова, малороссийских народных песен, повестей Ивана Сергеевича Тургенева), с персидского и английского. Переводы с последнего он издал под общим заглавием «Shakspears Zeitgenossen» (Берлин, 1858—60, 3 т.), тут имеются произведения Вебстера, Форда, Марло и т. д.; «Сонеты Шекспира» (4 изд., 1873); «Дневник Шекспира» (1866—1867, 2 т.).

Мировая популярность Боденштедта основывается не на этих переводных работах, а на оригинальных произведениях, главным образом, на его «Песнях Мирзы Шафи» («Die Lieder des Mirza-Schaffy»), азербайджанского поэта, «Мудреца из Гянджи», как называли Мирза Шафи Вазеха в Европе, которые он взял у самого автора. Своим необыкновенным успехом эти песни обязаны мастерству языка, чисто восточному колориту и добродушному юмору Мирза Шафи Вазеха, который был учителем Фридриха в персидском языке.

Драмы Боденштедта страдают недостатком движений, а потому не имеют того успеха, которого они заслуживают по изяществу выражения и мысли. К ним принадлежат: трагедия «Дмитрий» (Берл., 1866), «Император Павел», «Александр в Коринфе» и т. д.

Между его эпическими произведениями заслуживают внимания: «Лезгинка Ада», мелкие «Эпические стихотворения» с мастерской вещицей «Херун и Хабакук». Его повести и романы в прозе вышли под общим названием: «Erzählungen und Romanen» (7 т., 1874—78).

Боденштедт принадлежит прекрасное брокгаузовское издание Уильяма Шекспира на немецком языке, в девяти томах (1866—72); затем «Альбом немецкого искусства и немецкой поэзии» (5 изд., 1881) и многие другие.

Фридрих Боденштедт умер в Висбадене 18 апреля 1892 года.

Библиография

• 1843 — «Koslow, Puschkin und Lermontow»
• 1845 — «Poetische Ukraine».
• 1862 — «Russische Fragmente»
• 1875 — «Shakspears Frauencharaktere»
• 1882 — «Vom Atlantischen zum Stillen Ocean»

Ссылки

• Боденштедт, Фридрих // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/755/Боденштедт Боденштедт]// Литературная энциклопедия 1929—1939.
• Томан И.Б. Переводчик И.С.Тургенева – Фридрих Боденштедт //Тургеневские чтения (11-13 ноября 1998 года). М.: Государственный литературный музей, 1998
• Томан И.Б. Немецкие поэты в России. М., 2010
• Schenk, G. Friedrich von Bodenstedt, ein Dichterleben in seinen Briefen. Berlin, 1893.
• Боденштедт, Ф. По Большой и Малой Абхазии. О Черкесии. М., 2002 (Абхазия в письменных источниках, 2).
• Bayram, A. Fridrix Bodenstedtin Mirza Safi Vazeh haqqinda xatiralari. Baki: Nurlan, 2008.

Отрывок, характеризующий Боденштедт, Фридрих

У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.