Перевод

Перево́д — деятельность по интерпретации смысла текста на одном языке (исходном языке [ИЯ]) и созданию нового эквивалентного текста на другом языке (переводящем языке [ПЯ]). Изначально перевод выполнялся исключительно человеком, но были попытки автоматизировать и компьютеризировать перевод на естественных языках (машинный перевод (англ. MT — Machine Translation) или использовать компьютеры в качестве вспомогательных средств при переводе (автоматизированный перевод (англ. CAT — Computer Aided/Assisted Translation).

Целью перевода является установление отношений эквивалентности между исходным и переводным текстом, в результате чего оба текста несут в себе одинаковый смысл. Среди основных факторов, влияющих на перевод включают контекст, правила грамматики исходного языка, традиции письма, его идиомы языка и т. п.

Письменный и устный перевод

Есть существенные различия между письменным переводом (англ. translation), который заключается в письменном переносе смысла из одного языка в другой, и устным переводом (англ. interpreting), состоящем в переносе смысла в устной форме или в форме жестов (в случае языка знаков) из одного языка в другой.

Исходя из того, как переводоведение рассматривает процесс перевода, можно прийти к выводу, что устный перевод есть подвид письменного перевода. И всё же на практике оказывается, что каждому из этих двух видов соответствует свой, отличный подход.

Поскольку услуга переводов удовлетворяет потребность в общении между носителями разных языков, то это направление коммерциализировано: различные виды переводов используются в коммерческих целях. Существуют специальные организации, которые занимаются переводческой деятельностью. Они используют различные виды переводов (письменные, устные синхронные, устные последовательные и прочее) для удовлетворения потребности в общении и преодолении коммуникативных барьеров, предоставляя различные услуги.

Синхронный перевод был впервые массово использован на Нюрнбергском процессе в 1945—1946 гг. Впоследствии он стал основной формой устного перевода в ООН.

С появлением компьютера начали появляться сначала электронные словари, а потом и программы автоматического перевода. Однако качество их перевода ограничивается отсутствием разбора семантики текста и проблематика сходна с построением искусственного интеллекта. Одним из примеров автоматических переводчиков другого вида является сервис Google Translate, построенный на статистической информации о переводе отдельных фраз людьми.

История перевода

Армения

См. также: Грекофильская школа армянской литературы

С начала V века в Армении начинается бурное переводческое движение. Период с 406 до 460 годов принято назвать «классическим» или «догрекофильским». Переводческая техника этого времени ad sensum, когда выполнялось подлинный но не буквальный перевод. Были осуществлены переводы в основном религиозного характера, хотя были и исключения, например «Церковная История» Евсевия Кесарийского. Был осуществлен перевод Библии, трудов Афанасия Александрийского, Василия Кесарийского, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Ипполита Римского и других. Следующий этап в истории армянского перевода — т. н. «грекофильский», охватывает время с середины V до начала VIII века.
Его техника verbum e verbo — дословный перевод. Переводчики переходят на более дидактические и философские труды. В армянском языке создаются новые слова, приставки и термины, греческие грамматические конструкции, и т. д. В этот период были переведены Аристотель, Платон, Порфирий, Филон Александрийский, Гален, Папп Александрийский, Эзоп, Немезий, Григорий Нисский и другие. В X веке с арабского языка были переведены некоторые произведения позднее вошедшие в сборник «Тысяча и одна ночь», в XI веке с оригинала был переведен «Начала» Евклида. После относительного упадка VIII—XI веков переводческое дело снова возрождается особенно в Киликийском армянском царстве и в среде армянских униатов. Из киликийских переводов наиболее примечательны «Хроника» Михаила Сирийца, переводы правового, медицинского и др. характера. Следующий этап в арменистике принято назвать «униторским», он охватывает XIV век. Тогда на армянский были переведены труды Фомы Аквинского, Альберта Великого, Бенедикта Нурийского, Григория Великого и других. В XVII—XVIII веках переводилась большое количество памятников европейской литературы.

Арабские страны

Арабское переводческое движение возникло в начале IX века. Были переведены большое количество трудов классической литературы, особенно в области математики, медицины, астрологии и астрономии.

Россия

В России одним из первых переводчиков считается Максим Грек. Технология перевода значительно усовершенствовалась при Петре I, так как многие научные и технические книги были иноязычными.

В конце XIX-начале XX вв. сложилась культура переводов так называемых буквалистов, которые ставили во главу угла правильно понятую точность и верность подлиннику. Эти два принципа стали железным законом переводчиков, надежной гарантией от возврата к украшательству, процветавшему до них. Однако в 30-х годах XX века и эта школа оказалась раскритикована группой, во главе которой стоял Иван Кашкин. Они утверждали, что буквалисты, передавая слова языка, не передают слога автора, атмосферу книги, потому что слог можно передать только равноценными средствами другого языка, а не копией. Поэтому текст от этого теряет образность, живость, не захватывает читателя. Статус переводчика как профессионала и носителя высокой культуры сложился именно в советскую эпоху. За десять лет после войны вместо отдельных именных школ возникло, по сути, профессиональное сообщество. Немалую роль в этом, несомненно, сыграло плановое хозяйство: утверждённый список переводимых авторов, утверждённый объём, утверждённые тиражи, утверждённые сроки — под это требовались утверждённые люди в утверждённом количестве и с утверждённой зарплатой. В 70-е годы на смену именным переводческим школам пришли инициативные группы. Такой группой была, например, славянская редакция и редакция литературы Испании, Португалии и стран Латинской Америки в издательстве «Художественная литература». В 90-е годы из-за развала СССР в область пришло много дилетантов, вследствие чего качество перевода многих книг не соответствовало существовавшим ранее критериям качества — с учётом высокой конкуренции на рынке переводчиков и небольших окладов за работу часто берутся непрофессионалы.

Западная Европа

В XIV веке осуществлён первый случай перевода научной книги на народный язык (с латинского на исландский) — такой книгой стало руководство по арифметике англичанина Джона Холивуда, или Халифакса, известного под именем Сакробоско. До XIX века переводчики практиковали методы, позволявшие приукрашивать текст, даже убирать некоторые моменты, даже давать другие имена персонажам (вместо Мэри — Маша).

Процесс перевода

В процессе перевода, вне зависимости от его формы (устной или письменной), можно выделить следующие базовые этапы:

1. Декодирование или понимание (чтение, слушание) текста на исходном языке (ИЯ),
2. Непосредственно перевод,
3. Кодирование (запись, произнесение) полученного текста на языке перевода (ПЯ)

Чтобы декодировать смысл текста переводчик должен сперва определить единицу перевода, то есть сегмент текста (который может быть словом, фразой, одним или несколькими предложениями), который будет рассматриваться как единица смысла. Нередко требуется перевод и на уровне фонем (ниже уровня слова), и на уровнях выше абзаца (сложного синтаксического целого, ССЦ).

За этой, простой на первый взгляд, процедурой стоит комплексная мыслительная операция. Чтобы декодировать полный смысл исходного текста, переводчик должен сознательно и методично интерпретировать и анализировать все его особенности. Этот процесс требует глубоких знаний грамматики, семантики, синтаксиса, идиом и других тонкостей ИЯ и его культуры.

Переводчик должен иметь такие же глубокие познания в ПЯ для того, чтобы уметь правильно кодировать смысл.

Именно здесь проявляются практические различия между устным и письменным переводом. Переводчики знают, что письменный текст (достаточной сложности, скажем, художественный) должен переводить носитель ПЯ. Дело в том, что не только специалист, но и любой подготовленный читатель легко распознает перевод на свой язык, выполненный иностранцем.

Противоположная картина наблюдается в устном переводе (опять же, достаточной сложности — синхронный или последовательный перевод на ответственных мероприятиях). В этом случае переводчику удобнее работать на иностранный язык. Поэтому нередко оба участника двусторонней встречи приходят на переговоры со своим переводчиком, задачей которого является возможно более полная передача мыслей своего докладчика на чужой язык. Это явление обычно объясняется тем фактом, что, переводя на неродной язык, переводчик автоматически пользуется заученными конструкциями, а при переводе на родной теряется в многообразии возможных вариантов и бывает вынужден остановиться на решении, далёком от оптимального.

Чрезвычайно важно знание предмета, о котором идет речь в тексте.

В последние годы благодаря исследованиям когнитивной лингвистики был сделан значительный шаг в понимании мыслительной стороны процесса перевода.

Качество перевода

Целью перевода является установление отношений эквивалентности между исходным и переводным текстом; говоря иначе, оба текста несут в себе одно и то же сообщение; несмотря на самые разные препятствия, которые переводчику приходится преодолевать, удачным считается тот перевод, который соответствует двум критериям:

• Точность или достоверность. Характеризуется тем, насколько точно перевод передает смысл исходного текста; делает ли он это, прибавляя или вычитая что-либо из смысла, усиливая или ослабляя какие-либо элементы смысла.

• Прозрачность. Здесь речь идет о мере, в которой перевод воспринимается носителем языка не как перевод, а как оригинальный текст на переводящем языке, соответствующий грамматическим, синтаксическим и идиоматическим нормам языка.

Перевод, который соответствует первому критерию, можно назвать «верным переводом»; перевод, отвечающий второму критерию, характеризуется как идиоматический перевод.

Используемые критерии оценки достоверности перевода различаются в зависимости от тематики текста, точности содержания оригинала, типа, функции и использования текста, его литературных качеств, социального и исторического контекста.

Критерии оценки прозрачности перевода кажутся более простыми: неидиоматический перевод «режет» слух, а в процессе пословного перевода, который осуществляют многие системы машинного перевода, часто получается явная бессмыслица.

Тем не менее, в определённых ситуациях переводчик может сознательно осуществлять буквальный перевод. К примеру, переводчики художественной литературы и религиозных текстов часто максимально придерживаются исходного текста. Для этой цели они намеренно «растягивают» границы переводящего языка, производя неидиоматический текст.

Понятия точности и прозрачности рассматриваются в современных теориях перевода по-разному. Идея, что приемлемый перевод должен быть таким же творческим и оригинальным, как исходный текст, доминирует в некоторых культурах.

Понятия точности и прозрачности остаются непоколебимыми на Западе. Не всегда они имеют такой статус в других культурах. Например, индийский эпос Рамаяна имеет множество версий на различных языках Индии, и истории часто сильно отличаются друг от друга. Если обратить внимание на слова, используемые для перевода в языках Индии (индоарийских или дравидийских), становится очевидной та свобода, которую получает переводчик.

Если Вы хотите оценить, насколько переводчик будет соответствовать этим критериям, то один из вариантов — проанализировать его ключевую философию. Философия может отражаться отдельными страницами (миссия, ви́дение, ценности), но тут есть вероятность, что этот текст создан для «красоты». Более надежно, когда «философия» отражается в обращениях, проходит через документы и т. п. Конечно, самый лучший вариант — рекомендации.

Проблемы перевода

Перевод сложен как вид деятельности сам по себе. Более того, на практике переводчик должен преодолевать множество препятствий, которые ещё больше усложняют процесс перевода.

Проблемы исходного текста

• Исходный текст не является окончательным и переписывается в то время, когда производится перевод
• Текст написан неразборчиво
• Текст содержит орфографические ошибки
• Текст является лишь отрывком
• Текст неудачно составлен
• Отсутствующие ссылки в тексте (например, переводчик должен перевести заглавия или подписи к отсутствующим фотографиям)

Буква или дух?

Важной проблемой перевода является вопрос, стоит ли переводчику придерживаться духа, атмосферы книги или переводить всё в точности как в оригинале, буквально (в английском у этих понятий есть термины fidelity/faithfulness — «точность, верность передачи» и transparency — «прозрачность, ясность»). Эта проблема тесно связана с вопросом об измеримости и определении критериев качества перевода и его близости оригиналу. Сюда также включается вопрос о степени свободы переводчика (то есть в рамках какой длины текста он имеет право переводить и не может выйти, своеобразный атомарный объект перевода — словосочетание, часть фразы, фраза или абзац).

Среди переводчиков существует поговорка: «Перевод — как женщина: верный — некрасив, а красивый — неверен».

Проблема непереводимости, социокультурная составляющая

Часто идут споры о том, являются ли определенные слова непереводимыми. Время от времени составляются перечни таких слов. Часто в эти списки включается португальское слово (встречающееся также и в испанском) saudade, являющееся примером сложно переводимого слова. Оно переводится буквально как «горестное стремление» или «печальная жажда», но имеет некоторые нюансы, которые сложно включить в перевод: это слово имеет позитивную оценку, что представляет собой тонкость, теряющуюся в переводе. Некоторые слова вызывают затруднения при переводе, если переводчик стремится оставаться в одной и той же грамматической категории. Так, в других языках сложно найти слово, соответствующее русскому почемучка или слову языка идиш שלימזל (шлимазл), но, к примеру, в английском языке удачными соответствиями являются прилагательные «inquisitive» и «jinxed».

Лингвисты изучают загадочные слова с локальными оттенками и зачастую называют их «непереводимыми», но в действительности слова с такой культурной окраской переводятся наиболее легко — даже легче, чем такие универсальные понятия, как «мама». Это объясняется тем, что существует определённая переводческая практика сохранения таких слов в переводящем языке; в этих целях можно прибегать к заимствованию слова, если его ещё нет в языке перевода. Так, к примеру, в меню французского ресторана в Англии будет скорее написано Pâté de foie gras, чем Fat liver paste, несмотря на то, что это было бы удачным эквивалентом. Всё же вместо этого в большинстве случаев по-английски будет написано foie gras pâté. В некоторых случаях нужна лишь транскрипция: японское слово わさび транскрибируется на английском как wasabi. Приемлемо приводить краткое описание или какое-либо параллельное понятие: わさび можно перевести на английский как Japanese horseradish («японский хрен»).

Чем более ощутима специфическая культурная окраска слова, тем легче его переводить. Например, название какого-нибудь малоизвестного населённого пункта, такого, как Euroa в Австралии, передаётся как Euroa на любом языке с письменностью на основе латинского алфавита, но иногда нужно учитывать и другие варианты: Zaragoza может передаваться как Saragossa, Saragosse и т. д. Ещё один пример: Китай (кит. 中国) на английском передается как China, но иначе на других языках: Cina, Chine и т. д.

Труднопереводимые слова часто оказываются небольшими, очень употребительными словами. Например, все значения английского глагола «to get» занимают почти семь колонок в последнем издании французско-английского словаря Robert-Collins. Это же касается простых на первый взгляд, распространённых слов, таких, как «go» (семь колонок), «come» (четыре с половиной колонки) и т. д.

Культурные аспекты могут сделать перевод проблематичным. Возьмём, к примеру, слово «хлеб». На первый взгляд, оно очень просто, указывая в повседневном употреблении на лишь один определённый предмет, и кажется, что у этого слова есть полные соответствия в других языках. Но если попросить описать или нарисовать русского, француза и китайца соответственно «хлеб», du pain и 包 (bāo), то будут получены довольно разные результаты. Какие он имеет размеры? Насколько он хрустящий? Сладкий ли он? Продается ли он нарезанным? Где его можно достать? Люди разных культур будут рисовать в своём воображении совершенно разные вещи.

Особенно трудно поддаются переводу культурные понятия исходного языка, отсутствующие в целевом языке. Примером может быть английское слово privacy, означающее широкий круг культурных и юридических понятий, связанных с приоритетным положением личности в цивилизациях западного типа. Перевести это слово, например, на русский очень трудно просто из-за отсутствия соответствующего понятия в русской культурной традиции.

Проблема часто состоит в неспособности отличить перевод и поиск словарных соответствий. Словарные соответствия можно найти в словаре, где даны краткие (обычно состоящие из одного слова) эквиваленты каждого слова. Как описано выше, перевод представляет собой декодирование смысла и цели высказываний на уровне текста (не на уровне слов или предложений) и последующее кодирование смысла и цели текста в переводящем языке. Слова, подобные saudade и שלימזל, сложно передать одним-единственным словом в других языках, но два или более слова могут достаточно адекватно передать нужный смысл. Слово «хлеб» имеет больше шансов считаться непереводимым хотя бы потому, что мы часто прибегаем к выражениям «французский хлеб», «китайский хлеб», «алжирский хлеб» и т. д. Мы полагаемся на то, что адресатам нашего текста известно, что представляют собой эти вещи.

В одном языке могут существовать такие понятия, которые не существуют в другом. Например, оба французских слова tutoyer и vouvoyer («тыкать» и «выкать») можно перевести на английский как to address as «you» (называть на «ты»), так как английское местоимение второго лица единственного числа thou («ты») является устаревшим. С другой стороны, в зависимости от контекста значение французского слова tutoyer или испанского tutear может переводиться на английский как to be on first-name terms with («перейти на имена», «хорошо знать кого-либо»).

Также оказываются важными различные степени детализации имеемого в виду предмета. Что может означать английское слово there («там» в разных значениях)? Даже если отвлечься от таких идиоматических употреблений, как в выражении there, there, don’t cry, то можно выявить много возможных вариантов. На испанский язык слово there (там) можно перевести как ahí, но при этом подразумевается, что предмет находится не очень далеко; если предмет находится достаточно далеко, то носитель испанского языка употребит слово alli, если только слово не подразумевает указания «вон там». Тогда от испанца можно ожидать слова alla. Все наоборот в разговорном французском языке: все три испанских слова, обозначающие «там», и понятие «здесь» всё чаще выражаются в слове là. Но как тогда определить, где находится предмет?

Кроме того, камнем преткновения зачастую являются:

• Диалектные слова и неологизмы;
• непоясненные акронимы и аббревиатуры;
• непонятный жаргон.

Со временем культуры и язык меняются, следовательно и переводы теряют свою актуальность и устаревают. Необходимо ли переводы дополнительно править, подстраиваясь под реалии нового времени?

Претензии к переводу

Иногда можно выразить претензии к процессу перевода.

Ещё одной проблемой для перевода является проблема логической связности текста. Приведём следующий пример: оригинал рассказа написан на английском языке, и действие происходит в англоязычной стране. При переводе на другой язык некоторые высказывания, вроде вопроса Do you speak English?, могут терять логику. Как перевести этот вопрос: «Вы говорите по-английски?» или «Вы говорите по-русски?». В обоих вариантах ответ будет противоречив: если он будет утвердительным, то первый вариант перевода будет подразумевать: «Да, я говорю на этом языке, но мы говорим сейчас с вами на другом языке, и ваш вопрос не несёт никакой смысловой нагрузки». Во втором варианте будет воспринято примерно следующее: «Да, мы с вами в англоязычной стране, но все, включая меня, говорят по-русски».

Критику эту можно ниспровергнуть по нескольким критериям. Во-первых, такого рода ситуации редко возникают в реальной жизни. Если же такое случается, то переводчик может использовать приёмы, чтобы избежать проблемы, переводя Do you speak English? как Вы говорите на моём языке? или Вы понимаете, что я хочу сказать? Во-вторых, русский читатель, читающий книгу, скажем, Агаты Кристи, описывающую убийство в английском поместье, скорее всего понимает, что персонажи в оригинале говорят на английском.

На самом деле, одним из основных правил в переводе является «придерживаться контекста», но разве сам язык переводимого текста не является ядром контекста, которого нужно придерживаться?

Ещё одна серьёзная проблема перевода — толкование перевода как процесса записи на одном языке того, что прочитано переводчиком на другом. Как можно ожидать, что переводчик совершенно точно поймет автора оригинала? Переводчик проделывает серьёзную работу, но за удачное произведение хвалят автора; можно ли считать перевод из какого-либо писателя произведением этого писателя? Можно ли назвать перевод «легальным плагиатом»? Перевод может сильно отличаться от оригинала: так, одного из героев произведения «Автостопом по галактике» или, в другом переводе, «Путеводитель для путешествующих по галактике автостопом» (The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy) Дугласа Адамса (Douglas Adams) зовут Zaphod Beeblebrox. Но Жан Боннфуа, переводивший Адамса на французский, посчитал, что лучше всего назвать этого героя Zapi Bibici. Хотя это не так уж и существенно, но всё же бросается в глаза. Сам Адамс мог бы и не одобрить такую вольность. Множество таких незначительных изменений превращает перевод в адаптированный текст.

Для избежания проблем с переводом необходим ряд мероприятий:

1. Использовать единые слова при переводе (не использовать ряд синонимических форм для одного и того же слова).
2. Адаптировать текст к аудитории.
3. Формировать базу знаний.
4. Если переводите не вы, а другой человек (организация) — составьте перечень терминов, которые либо не должны переводиться, либо должны переводиться и переводиться только определённым образом.
5. Сотрудничайте с одним переводчиком, который понимает стиль вашего изложения и вникает в суть перевода.

Международная федерация переводчиков

[www.fit-ift.org/ Международная федерация переводчиков] (FIT) объединяет более 100 национальных ассоциаций переводчиков всего мира, в том числе Союз переводчиков России. Задачей FIT является развитие профессионализма и защита прав переводчиков и терминологов, улучшение условий их труда, а также содействие свободе слова. FIT поддерживает консультативные отношения с ЮНЕСКО.

В 1991 году FIT провозгласила 30 сентября (День Святого Иеронима, традиционно считающегося покровителем переводчиков) Международным днём переводчиков.

Правовые аспекты

Перевод, представляющий собой разновидность производного произведения, является объектом авторского права. Основные законодательные положения о переводе, связанные с авторским правом, закреплены в статье 1260 ГК РФ.

Авторские права на перевод принадлежат переводчику. Переводчик осуществляет свои авторские права при условии соблюдения прав авторов произведений, использованных для создания производного произведения. Таким образом, перевод может использоваться автором перевода лишь с согласия обладателя авторских прав на первоначальное произведение. Согласие на перевод может быть получено как до, так и после создания такого перевода.

Авторские права на перевод возникают по общим правилам возникновения авторских прав: с момента создания произведения (то есть с момента придания произведению объективной формы). При отсутствии согласия на использование путём перевода оригинального произведения, авторские права на перевод, всё равно, возникают и существуют, но становятся «парализованными». Таким образом, авторские права переводчика охраняются как права на самостоятельные объекты авторских прав независимо от охраны прав авторов произведений, на которых основано производное произведение.

Авторские права на перевод не препятствуют другим лицам переводить либо перерабатывать то же оригинальное произведение.

Некоторые переводы не являются объектами авторского права (пп. 1 п.6 ст. 1259 ГК РФ). Это официальные переводы официальных документов государственных органов и органов местного самоуправления муниципальных образований, в том числе законы, другие нормативные акты, судебные решения и иные материалы законодательного, административного и судебного характера, а также официальные переводы официальных документов международных организаций.

Авторский перевод (автоперевод) — перевод, сделанный самим автором оригинального произведения.

Авторизованный перевод — перевод, сделанный с согласия автора, или даже просмотренный и одобренный им.

См. также

• Переводоведение
• Последовательный перевод
• Синхронный перевод
• Автоматический перевод устной речи
• Авторский перевод
• Реферативный перевод
• Перевод с шепталом
• Технический перевод
• Юридический перевод
• Перевод медицинских текстов
• Эквиритмический перевод
• Единицы измерения объёма выполненного перевода
• Ручной сканер-переводчик
• Машинный перевод
• Союз переводчиков России
• Бюро переводов
• Нотариальное Заверение Переводов

Ссылки

• [www.fit-ift.org/ Международная федерация переводчиков]
• [www.trworkshop.net/ Город переводчиков]

Литература

• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=75 Вёглин Ч. Ф. Многоступенчатый перевод]
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=90 Вине Ж.-П., Дарбельне Ж. Технические способы перевода]
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=83 Гак В. Г. Сопоставительные исследования и переводческий анализ]
• Гарбовский Н. К. Теория перевода. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004.
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=148 Мирам Г. Э. Профессия: переводчик]
• [www.zpu-journal.ru/zpu/2004_1/Mironova/13.pdf Миронова Н. Н. Билингвистические и бикультурные проблемы художественного перевода]
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=89 Мунэн Ж. Лингвистические проблемы перевода. Перевод как языковой контакт]
• [www.anthropology.ru/ru/texts/olshansky/interpr.html Ольшанский Д. А. Интерпретация и перевод: задачи читателя]
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=85 Райс К. Классификация текстов и методы перевода]
• [www.moscowbooks.ru/book.asp?id=443596 Влахов С. И., Флорин С. П. Непереводимое в переводе. Изд-во Р. Валент, М. 2009]
• Петровская Е. В. Непереводимое в переводе // Русская антропологическая школа. Труды. Вып. 2. М.: РГГУ, 2004. С. 244—248. // [ec-dejavu.ru/t-2/Translation.html Эл. ресурс]
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=77 Самсонов В. Ф. К анализу гипотезы Куайна о неопределённости перевода]
• [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=53&Itemid=61 Якобсон Р. О лингвистических аспектах перевода]
• [fictionbook.ru/author/gal_nora/slovo_jivoe_i_mertvoe/ Нора Галь СЛОВО ЖИВОЕ И МЁРТВОЕ ]
• Bassnett S., Lefevere A. Constructing cultures: essays on literary translation. Clevedon: Multilingual Matters, 1998
• Левицкая Т. Р., Фитерман А. М. Теория и практика перевода с английского на русский. М., 1963

Отрывок, характеризующий Перевод

Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.