Бочарников, Иван Петрович

Иван Петрович Бочарников
Место рождения	село Гвазда, Павловский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Место смерти	село Саливонки, Васильковский район, Киевская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	бронетанковые войска
Годы службы	1935—1943 (с перерывом)
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Петрович Бочарников (1913—1943) — старший лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Иван Бочарников родился в мае 1913 года в селе Гвазда (ныне — Бутурлиновский район Воронежской области) в семье крестьянина. Окончил семь классов школы в своём селе, а затем школу фабрично-заводского ученичества в посёлке Бутурлиновка. Работал трактористом в колхозе. В 1935—1937 годах проходил службу в Рабоче-крестьянской Красной Армии, служил командиром башни танка «Т-26» в Уральском военном округе. Демобилизовавшись, работал заведующим школьным отделом районного комитета комсомола, затем инструктором райкома партии, заместителем директора Клеповской машинно-тракторной станции по политчасти. В 1940 году вступил в ВКП(б). В марте 1941 года был повторно призван в армию Воронцовским районным военным комиссариатом Воронежской области. С июля 1941 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Участвовал в боях на Западном, Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Во время боёв два раза был ранен. Принимал участие в обороне Невеля и Великих Лук, битве за Москву, Ржевско-Вяземской операции, Курской битве, освобождении Украины, битве за Днепр, боях за Киев. К ноябрю 1943 года гвардии старший лейтенант Иван Бочарников командовал танковой ротой 21-й гвардейской танковой бригады 5-го гвардейского танкового корпуса 38-й армии 1-го Украинского фронта. Отличился во время Киевской операции.

11 ноября 1943 года рота Бочарникова, зайдя в тыл немецких войск на 20 километров, ворвалась в село Саливонки Васильковского района Киевской области Украинской ССР и уничтожила его гарнизон. В бою рота уничтожила 9 орудий, 30 автомашин, 50 повозок, 150 солдат и офицеров противника. В танк Бочарникова попал снаряд противника, который снёс башню. Взрывом Бочарникову оторвало обе ноги и выбросило из танка. Он пытался отстреливаться из пистолета, но был застрелен. Похоронен в селе Гребёнки того же района.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 августа 1944 года за «мужество и героизм, проявленные в битве за Киев» гвардии старший лейтенант Иван Бочарников посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденом Ленина, медалями «За отвагу» и «За оборону Москвы». В честь Бочарникова названы улица и школа в его родном селе.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Гринько А. И., Улаев Г. Ф. Богатыри земли Воронежской. — Воронеж, 1965.

Отрывок, характеризующий Бочарников, Иван Петрович

В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.