Брассе, Вильгельм
Поделись знанием:
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.
Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
| Вильгельм Брассе | |
| Wilhelm Brasse | |
 Вильгельм в 2005 году с одним из своих снимков | |
| Род деятельности: |
фотограф |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
23 октября 2012 (94 года) |
| Место смерти: | |
Вильгельм Брассе (1917—2012) (польск. Wilhelm Brasse) — польский профессиональный фотограф, заключённый в концентрационный лагерь Освенцим в 1940 году. Он получил известность благодаря тому, что по заданию администрации фотографировал заключённых; его работа и жизнь были описаны в документальном фильме «Portrecista»[en], показанном на канале TVP1 1 января 2006 года[1].
Отец Брассе — австриец, а мать — полька. Он научился фотографировать в Катовице в ателье своей тёти[2]. После вторжения в Польшу и оккупации родного города Вильгельма, Живца, расположенного на юге Польши, Брассе допросил офицер СС. Вильгельм отказался поклясться в верности Гитлеру и был отправлен в тюрьму на три месяца. После освобождения Брассе попытался избежать попадания в фолькслист и мобилизации в немецкую армию, бежав в Венгрию для того, чтобы присоединиться к польским войскам, находившимся во Франции. На польско-венгерской границе Вильгельма и нескольких других молодых людей задержали и отправили в концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау; там Брассе получил лагерный номер 3444[3]. Так как он работал фотографом в Силезии[3], администрация лагеря назначила его на работу фотографом, где он делал снимки заключённых, проводившихся ими работ, а также медицинских экспериментов над заключёнными[4]. Брассе предположил, что сделал от 40 000 до 50 000 «идентификационных снимков» в 1940—1945 годах до того, как его перевели в Эбензе[en] (филиал Маутхаузена), освобождённый Союзниками в мае 1945 года[5][6][7][8].
Хотя многие фотографии Брассе не уцелели, несколько сотен экспонируются в Музее Аушвиц-Биркенау и на мемориале Яд ва-Шем[7]. Его фотографии, в особенности снимок узницы Чеславы Квоки, послужили источником вдохновения для создания книги Painting Czesława Kwoka, получившей награду «LIFE Award»[9].
Содержание
Биография
Вильгельм Брассе родился 3 декабря 1917 года. Его отец был потомком австрийских колонистов, он воевал в польской армии во время Советско-польской войны[2][3][4]. В ателье, где Вильгельм работал фотографом, заметили его талант и умение помочь клиентам расслабиться и не нервничать[3].
31 августа 1940 года Брассе был заключён в незадолго до того открытый концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау[3].
В феврале 1941 года Вильгельма и нескольких других заключённых вызвали в кабинет коменданта лагеря Рудольфа Хёсса, где проверили их навыки фотографирования; Брассе отдельно отметили за навыки работы в лаборатории и умение обращаться с камерой, а также знание немецкого языка, после чего приказали заняться документальной съёмкой в бригаде «Erkennungsdienst», в которой кроме Вильгельма было ещё четыре человека[3]. Брассе в интервью говорил, что испытывал стыд перед теми, кого фотографировал, однако не мог ничем им помочь, в страхе нарушить приказ[10]. Полтора года спустя Вильгельм встретил Йозефа Менгеле — врача, который проводил медицинские эксперименты на заключённых; последнему понравились снимки Брассе и он приказал фотографу запечатлеть нескольких близнецов, а также узников с пороками развития, над которыми Менгеле проводил опыты[3]. В частности, ему пришлось запечатлеть эксперименты по убийству заключённых газом Циклон Б[10]. Помимо узников фотографироваться приходили и люди из администрации лагеря[11][12]. Благодаря таким подработкам Брассе получал сигареты и еду[13]. После вторжения советских войск в Польшу в результате Висло-Одерской операции, Вильгельма и тысячи других заключённых угнали в концентрационный лагерь Эбензе, откуда их в начале мая 1945 года освободили американские войска[3].
Вернувшись домой в Живец, Вильгельм попытался вернуться к фотографированию, однако воспоминания и картины увиденного продолжали преследовать его при съёмке: «Всякий раз, когда я смотрел в видоискатель, там появлялись еврейские девушки»[10][14]. В итоге он бросил фотографирование и открыл «в меру успешный» бизнес по производству колбасных оболочек[3].
Брассе возвращался в музей Аушвиц-Биркенау, чтобы поделиться воспоминаниями с посетителями, и, хотя у него с собой была маленькая довоенная фотокамера Kodak»[3], он не сделал ни одного снимка[3][15].
Вильгельм был женат и имел двоих детей и пятерых внуков. Он жил со своей женой в Живце до самой смерти в 94 года[3][2]. О смерти Брассе объявила историк музея Аушвиц-Биркенау[16].
Фотографии, сделанные в Освенциме
Доктор Менгеле настаивал на том, чтобы Вильгельм делал три снимка каждого заключённого: анфас, в профиль и в три четверти[3]. Для фотографирования была выделена комната. Там находилась подвижная платформа, на которую установили стул. Фотограф мог поворачивать стул, не заставляя фотографируемого вставать[17]. Первые 35 000 заключённых фотографировали подряд, а затем евреев прекратили присылать к Вильгельму, так как они отправлялись сразу в газовые камеры[18].
Когда перед отступлением администрация лагеря приказала фотографам уничтожить снимки, они кинули свои работы в огонь, однако едва начальство покинуло помещение, Брассе залил горевшие снимки водой и спас некоторую их часть[10][3][5][19][7].
Аналогичные снимки, включая авторства Брассе, доступны на сайте Музея Холокоста и на выставке внутри него[20][21].
Работы, посвящённые Вильгельму и его снимкам
- Auschwitz: The Nazis and 'The Final Solution'[en] (Би-би-си, 2005), «Surprising Beginnings» и «Orders & Initiatives» (1 и 2 серии)[22].
- The Portraitist (Portrecista, TVP1, Польша, 2005)[23]. 52-минутный польский фильм, режиссёр — Ирек Добровольский, продюсер — Анна Добровольская. Премьерный показ на телевидении состоялся 1 января 2006, а на киноэкране — 19 марта 2007 года в Восточнолондонской синагоге[en][24]. На протяжении фильма Брассе рассказывает о том, как попал в лагерь, а также о своей работе там и о некоторых снимках[7].
- Фотографии детей-заключённых, сделанные Вильгельмом и экспонирующиеся в музее Аушвиц-Биркенау, в особенности фото Чеславы Квоки, вдохновили поэтессу Терезу Эдвардс и художницу Лори Шрайнер на создание книги «Painting Czesława Kwoka»[25]. Согласно информации из каталога выставки, где находились работы Эдвардс и Шрайнер, задумка заключалась в увековечении памяти детей, ставших жертвами Холокоста, а также погибших в войне[25][26]. В 2007 году книга получила «Tacenda Literary Award» как лучшая совместная работа[27][9].
Напишите отзыв о статье "Брассе, Вильгельм"
Примечания
- ↑ [ww2.tvp.pl/4178,20060109288565.strona W cyklu Widzieć i wiedzieć – Portrecista w reżyserii Irka Dobrowolskiego] (Polish) (Web). Polecamy w TVP1 (program feature article). TVP1, Poland (16 January 2006). Проверено 2 сентября 2008.
- ↑ 1 2 3 Polish Press Agency PAP. [wiadomosci.gazeta.pl/wiadomosci/1,114877,12724973,Zmarl_Wilhelm_Brasse__byly_wiezien_Auschwitz__fotograf.html Zmarł Wilhelm Brasse, były więzień Auschwitz, fotograf (Died Wilhelm Brasse, prisoner of Auschwitz)]. Wiadomości > Depesze. Gazeta.pl (23 October 2012). Проверено 23 октября 2012.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Fergal Keane. [www.mailonsunday.co.uk/moslive/article-447045/Returning-Auschwitz-Photographs-Hell.html# Returning to Auschwitz: Photographs from Hell], Mail on Sunday, Daily Mail (Evening Standard & Metro Media Group) (7 April 2007). Проверено 30 августа 2008.
- ↑ 1 2 [www.pisf.pl/pliki/9f/03/9f036f662a46e99/new_polish_films_2007.pdf The Portraitist (Portrecista)] (Web (catalogue entry)), New Polish Films 2006–2007, Polish Film Institute, стр. 61. Проверено 2 сентября 2008.
- ↑ 1 2 Janina Struk. [www.guardian.co.uk/world/2005/jan/20/secondworldwar.warcrimes I will never forget these scenes' ], The Guardian, London: Guardian Media Group (20 January 2005). Проверено 28 августа 2008. «The Nazis at Auschwitz were obsessed with documenting their prisoners, camp life and camp guards, and Wilhelm Brasse was one of a group of prisoners forced to take photographs for them. With the 60th anniversary of the death camp's liberation approaching [in January 2005], he talks to Janina Struk.... Sitting in a small, empty, dimly lit restaurant in his home town of Żywiec in southern Poland, Brasse, now 87 years old and stooped from a severe beating in the camp, recalls his bitter experiences of Auschwitz.... Thanks to the ingenuity of [Darkroom worker Bronislaw] Jureczek and Brasse, around 40,000 of [the photographs] did survive, and are kept at Auschwitz museum.».
- ↑ Janina Struk. [books.google.com/?id=P0CnKQpDIL8C&dq=Wilhelm+Brasse Photographing the Holocaust: Interpretations of the Evidence]. — New York and London: I.B.Tauris, 2004, 2003. — ISBN 978-1-86064-546-4. (Google Books provides hyperlinked «Preview».)
- ↑ 1 2 3 4 Ryan Lucas (Ассошиэйтед Пресс Writer). [web.archive.org/web/20070528115616/www.digitalimagingmag.com/publication/article.jsp?id=1549&pubId=2 Auschwitz Photographer, Wilhelm Brasse, Still Images], imaginginfo.com, Cygnus Business Media (8 July 2008). Проверено 29 августа 2008.
- ↑ Marc Shoffman. [www.totallyjewish.com/news/national/?content_id=5859 The Auschwitz Photographer], TotallyJewish.com, Jewish News Online (15 March 2007). Проверено 29 августа 2008. «A Polish photographer, who was ordered to take pictures of concentration camp inmates during the Second World War, will visit London for the first time this week to see a film of his work».
- ↑ 1 2 [www.bleakhousepublishing.com/Awards_b.htm Awards] (Web). BleakHouse Publishing (2007). — «Best Collaboration, 2007: Painting Czeslawa Kwoka, by Theresa Edwards (verse), [Lori] Schreiner (art), photographs by Wilhelm Brasse (Admit2).» Проверено 29 августа 2008. [web.archive.org/web/20081122022011/www.bleakhousepublishing.com/Awards_b.htm Архивировано из первоисточника 22 ноября 2008].
- ↑ 1 2 3 4 [www.spiegel.de/panorama/gesellschaft/auschwitz-fotograf-wilhelm-brasse-und-antoni-dobrowolski-tot-a-862995.html Zeitzeugen: Auschwitz-Fotograf Wilhelm Brasse ist tot]
- ↑ [www.dailymail.co.uk/news/article-2224026/The-photographer-Auschwitz-Man-forced-chilling-images-Jewish-prisoners-haunted-death-94.html The photographer at Auschwitz: Man forced to take chilling images of inmates and their Nazi guards was haunted until his death at 94]
- ↑ [www.independent.co.uk/news/obituaries/wilhelm-brasse-a-photographer-in-auschwitz-8228769.html Wilhelm Brasse: A photographer in Auschwitz]
- ↑ [www.repubblica.it/cultura/2013/10/26/news/il_fotografo_del_lager_l_uomo_che_document_il_male-69466194/ Wilhelm Brasse, il fotografo del lager]
- ↑ [www.interkulturforum.org/pages/filmer_en.htm The Portraitist]. interkulturforum.org. rekontrplan.pl. Проверено 30 августа 2008.
- ↑ Struk. [books.google.com/?id=P0CnKQpDIL8C&printsec=frontcover&dq=Wilhelm+Brasse#PPA119,M1 Photographing the Holocaust]. — I.B.Tauris, 2004. — P. 119. — ISBN 978-1-86064-546-4.
- ↑ Leszkowicz, Dagmara. [www.reuters.com/article/2012/10/24/us-auschwitz-photographer-wilhelmbrasse-idUSBRE89N11Y20121024 Auschwitz photographer Wilhelm Brasse dies at 95], Reuters (24 October 2012). Проверено 24 октября 2012.
- ↑ Papi, 2011.
- ↑ [www.nytimes.com/2012/10/25/world/europe/wilhelm-brasse-dies-at-94-documented-auschwitz.html?_r=0 Wilhelm Brasse Dies at 94; Documented Nazis’ Victims]
- ↑ Janina Struk. [books.google.com/?id=P0CnKQpDIL8C&dq=Wilhelm+Brasse Photographing the Holocaust: Interpretations of the Evidence]. — New York and London: I.B.Tauris, 2004, 2003. — ISBN 978-1-86064-546-4. (Google Books) provides hyperlinked «Preview».
- ↑ [www.ushmm.org/uia-cgi/uia_doc/query/1?uf=uia_bZjvFl Photo Mural Displaying Mug Shots of Prisoners Interned in Auschwitz... Photograph #N02440] (Web). Photo Archives. USHMM (1993–1995). — «Photo mural displaying mug shots of prisoners interned in Auschwitz and a few of the badges they were made to wear to identify their nationality and prisoner category, that is on the third floor of the permanent exhibition at the U.S. Holocaust Memorial. [Photograph #N02440]. Date: 1993-1995. Locale: Washington, D.C., United States. Photographer: Edward Owen. Credit: USHMM. Copyright: USHMM.» Проверено 18 сентября 2008.
- ↑ [www.ushmm.org/uia-cgi/uia_doc/query/1?uf=uia_Vfjchl Mugshot of a Female Auschwitz Prisoner Lena Lakony (no. 34800). Photograph #66649] (Web). Photo Archives. USHMM (USHMM) (1941). — «Mugshot of a female Auschwitz prisoner Lena Lakony (no. 34800). Date: 1941. Locale: Auschwitz, [Upper Silesia] Poland; Birkenau; Auschwitz III; Monowitz; Auschwitz II. Photographer: Wilhelm Brasse. Credit: USHMM, courtesy of Esther Lurie. Copyright: USHMM.» Проверено 18 сентября 2008.
- ↑ [www.pbs.org/auschwitz/about/credits.html Production Credits: Wilhelm Brasse (for the BBC)] (Web). Community Television of Southern California (KCET), (BBC and PBS) (2004–2005). Проверено 30 августа 2008.
- ↑ Stanley, Alessandra. [movies.nytimes.com/movie/398098/The-Portraitist/overview The Portraitist (2005)] (Web), Allmovie, movies.nytimes.com (The New York Times Company and All Media Guide). Проверено 30 августа 2008.
- ↑ [www.spiroark.org/#/theportraitist/4521197489 The Portraitist: New Screening] (Web). The Spiro Ark. Проверено 30 августа 2008. Updated announcement of screenings of premiere, co-hosted by The Spiro Ark and the London Polish Cultural Institute, at West London Synagogue, London, 19 March 2007 and 22 April 2007 (second screening). (Illustrated.)
- ↑ 1 2 [www.writeaction.net/news/pdf/pr_may2007.pdf Words & Images: A Collaboration] (PDF). Windham Art Gallery (Brattleboro, Vermont) (May 2007). — «Auschwitz prisoner #26947, Czeslawa Kwoka, a young girl photographed before her death at age 14, is the subject of a collaboration between painter Lori Schreiner and poet Theresa Edwards, 'this collaboration,' the artist and writer said in their exhibition statement, 'brings Czeslawa's image and voice into our lives.' » Проверено 28 августа 2008.
- ↑ Jon Potter (Reformer staff). [nl.newsbank.com/nl-search/we/Archives?p_product=BRFB&p_theme=brfb&p_action=search&p_maxdocs=200&p_topdoc=1&p_text_direct-0=119C44BCDA496690&p_field_direct-0=document_id&p_perpage=10&p_sort=YMD_date:D&s_trackval=GooglePM Thinking Outside the Book: Words and Images Combine in Exciting New Ways at WAG], nl.newsbank.com (MediaNews Group) (14 June 2007). Проверено 28 августа 2008. (Subscription or fee required for access to archived articles.)
- ↑ Theresa Edwards and Lori Schreiner. «[www.admit2.net/edwards_et_schreiner.htm Painting Czesława Kwoka]» (Web). AdmitTwo (a2) 19 (September 2007). Проверено 13 October 2013.
Литература
- Kubica, Helena. The Extermination at KL Auschwitz of Poles Evicted from the Zamość Region in the Years 1942—1943. [www.auschwitz.org.pl/new/index.php?tryb=news_big&language=EN&id=660 «New Book from Auschwitz-Birkenau Museum: Memorial Book … The Expulsion of Polish Civilians from the Zamosc Region»]. Auschwitz-Birkenau State Museum, Poland. 17 July 2004. Retrieved 29 August 2008. (Press release.)
- ---. [www.auschwitz.org.pl/publikacje/index.php?language=EN&ksiazka=218&mode=ksiazka&submode=info Nie wolno o nich zapomnieć/Man darf się nie vergessen Najmłodsze ofiary Auschwitz/Die jüngsten Opfer von Auschwitz]. Auschwitz-Birkenau State Museum Publications. Państwowe Muzeum Auschwitz-Birkenau w Oświęcimiu, 2002. ISBN 83-88526-30-8 (10). ISBN 978-83-88526-30-5 (13). (Polish-German version.) ["This new album is devoted to the memory of the children deported to Auschwitz Concentration Camp, the majority of whom were murdered in the camp by the Germans or fell victim to the conditions of life in the camp."] Featured in [eba-www.yokohama-cu.ac.jp/~kogiseminagamine/AuschwitzMuseum-folder_ang-ult.pdf Auschwitz-Birkenau: Memorial and Museum: A Brief History and Basic Facts]. (Web PDF). Auschwitz-Birkenau State Museum, Poland. 27 pages. (in English) [Also listed as: «Published by Państwowe Muzeum Auschwitz-Birkenau w Oświęcimiu, 2003. 383 pages; text, illustrations, indexes (including „Register of Names“: 373-81). 24,5x31cm; Polish-German version.»]
- Lucas, Ryan. [articles.latimes.com/2006/mar/05/news/adfg-photog5 «Auschwitz Photographer Haunted by Memories»]. Los Angeles Times, 5 March 2006: [in print ed.: A-3]. Retrieved 10 October 2008.
- Lukas, Richard C. [www.projectinposterum.org/docs/lucas2.htm Did the Children Cry? Hitler’s War against Jewish and Polish Children, 1939—1945]. New York: Hippocrene Books, 2001. Project InPosterum: Preserving the Past for the Future, projectinposterum.org. Retrieved 28 August 2008. (Excerpts from text.)
- ---. Forgotten Holocaust: The Poles under German Occupation, 1939—1944. 1986. Rev. ed. New York: Hippocrene Books, 2001. ISBN 0-7818-0901-0 (10). ISBN 978-0-7818-0901-6 (13). (Rev. by Rooney.)
- [www.admit2.net/edwards_et_schreiner.htm Painting Czesława Kwoka], by Theresa Edwards (verse) and Lori Schreiner (art) after a series of photographs by Wilhelm Brasse. AdmitTwo (a2), [www.admit2.net/19.htm 19] (September 2007). admit2.net. Retrieved 28 August 2008.
- The Portraitist (Portrecista, Poland, 2005) — 5th Polish Film Festival Programme. Spiro Ark and the [www.polishculture.org.uk/ Polish Cultural Institute] (UK). West London Synagogue, London. 19 March and 22 April 2007. (In Polish; with English subtitles.)
Rees, Laurence. [books.google.com/books?id=LgdSdwWaz_UC&dq=Wilhelm+Brasse&source=gbs_summary_s&cad=0 Auschwitz: A New History]. PublicAffairs, 2006. ISBN 1-58648-357-9 (10). ISBN 978-1-58648-357-9 (13). Google Books. Retrieved 29 August 2008. (Provides hyperlinked «Preview».) [Companion book for Auschwitz: Inside the Nazi State.]
- Rooney, David [findarticles.com/p/articles/mi_m1282/is_v38/ai_4551550 «The Forgotten Holocaust: The Poles under German Occupation, 1939—1944»]. National Review, 26 September 1986. FindArticles.com. Retrieved 29 August 2008. (Rev. of Lukas, Forgotten Holocaust.)
- Struk, Janina. [www.guardian.co.uk/world/2005/jan/20/secondworldwar.warcrimes " I will never forget these scenes' "]. Guardian.co.uk (Guardian Media Group), 20 January 2005. Retrieved 28 August 2008. (Interview with Wilhelm Brasse.)
- ---. [books.google.com/books?id=P0CnKQpDIL8C&dq=Wilhelm+Brasse&source=gbs_summary_s&cad=0 Photographing the Holocaust: Interpretations of the Evidence]. New York and London: I.B.Tauris, 2004. ISBN 1-86064-546-1 (10). ISBN 978-1-86064-546-4 (13). Google Books. Retrieved 29 August 2008. (Provides hyperlinked «Preview».)
- [www.windhamartgallery.com/shows/june07/0607.htm Words & Images: A Collaboration]. Curators: Stuart Copans and Arlene Distler. Windham Art Gallery, Brattleboro, Vermont, 1 June — 1 July 2007. (Exhibition.)
- Zychowicz, Piotr. [www.auschwitz.org.pl/new/index.php?language=EN&tryb=stale&id=672 «The Brothels at Auschwitz: A Little-Known Aspect of the History of the Nazi German Camp»]. Auschwitz-Birkenau Memorial and Museum. Auschwitz-Birkenau State Museum, Poland. Rpt. from Rzeczpospolita, 21 July 2007. Retrieved 29 August 2008. [Includes interview with «Wilhelm Brasse (number 3444), the famous photographer of Auschwitz.»]
- [www.sussex-academic.com/sa/titles/jewish_studies/Brasse.htm Wilhelm Brasse] (англ.). Sussex Academic (2012). Проверено 16 августа 2014.
- Papi G., Richards J. [books.google.com/books?id=ab-rrLvaCgcC Booked: The Last 150 Years Told through Mug Shots]. — Seven Stories Press, 2011. — ISBN 9781609800963.
Ссылки
- [www.ushmm.org/research/collections/archives/ Archives]. Мемориальный музей Холокоста (США). (Description of all its archives, including: «A combined catalog of published materials available in the Museum’s Library, and unpublished archival materials available in the Museum’s Archives. The published materials include books, serials, videos, CDs and other media. The unpublished archival materials include microfilm and microfiche, paper collections, photographs, music, and video and audio tapes.» Among «unpublished» photographs in the USHMM searchable online [www.ushmm.org/research/collections/photo/ Photo Archives] are some of Wilhelm Brasse’s «identification photographs», featured online with identification of Brasse as the photographer, credit to the «National Auschwitz-Birkenau Museum», identification of individual donors, and/or USHMM copyright notices. Those who download any of its archived photographs are directed to write to the USHMM for terms and conditions of use.)
- [www.auschwitz.org.pl Auschwitz-Birkenau Memorial and Museum]. Auschwitz-Birkenau State Museum, Poland. English version. (Includes Centre for Education About Auschwitz and the Holocaust.) Further reference: [www.auschwitz.org.pl/new/index.php?language=EN&tryb=stale&id=434 «Technical page»], with credits and copyright notice, pertaining to the official Website and official publications of the Auschwitz-Birkenau State Museum.
- [www.auschwitz.org.pl/publikacje/index.php?language=EN&kategoria=13&mode=ksiazki «Auschwitz-Birkenau State Museum Publications: Albums, Catalogues»]. (English version; also available in Polish and German.)
- [www.kroki.pl/veranstaltungen.html Photographs of Wilhelm Brasse] on the occasion of «Ein Gespräch mit Erich Hackl, Wilhelm Brasse und Ireneusz Dobrowolski» («An interview with Erich Hackl, Wilhelm Brasse and Ireneusz Dobrowolski»), moderated by Jacek St. Buras, about The Portraitist, 10 October 2006, featured in Deutschsprachige Gegenwartsliteratur in Polen at kroki.pl (Reihe Schritte/Kroki). (Text and captions in German.)
- [rekontrplan.pl/ «Portraitist»] («Portrecista») — Official Webpage of Rekontrplan Film Group (Distributor). Adobe Flash content, including video clip. (Access: >Productions>Documentaries>Portraitist). Television Documentary film produced for TVP1, «a television channel owned by TVP (Telewizja Polska S.A.)» [Updated «Events/News» re: screenings at Polish film festivals and awards also on site.] (English and Polish language options.) (Original language of film: Polish.)
- [youtube.com/watch?v=ul3DJnHvxiM "Portrecista"] на YouTube (2005) — Excerpts from the film, Portrecista, first broadcast on TVP1, Poland, on 1 January 2006, as posted on YouTube, by «skarleee», on 22 August 2007. (In Polish; no subtitles; hyperlinked related Video clips.) (9:45).
- [www6.yadvashem.org/wps/portal/photo?lang=en&homepage=true «Resources & Collections: About the Photo Archive»], Яд ва-Шем.
Отрывок, характеризующий Брассе, Вильгельм
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.
Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
