Будьков, Константин Александрович

Константин Александрович Будьков
Дата рождения	13 июня 1916(1916-06-13)
Место рождения	деревня Пруд, Велижский уезд, Витебская губерния
Дата смерти	14 февраля 1945(1945-02-14) (28 лет)
Место смерти	Польша
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1938—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Константин Александрович Будьков (1916—1945) — майор Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Константин Будьков родился 13 июня 1916 года в деревне Пруд (ныне — Усвятский район Псковской области) в семье крестьянина. Окончил семилетнюю школу, после чего переехал в 1935 году в Ленинград, где работал на заводе и одновременно окончил десять классов школы. В 1938 году Будьков был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1940 году он окончил школу НКВД, после чего служил во внутренних органах в городе Чудово Ленинградской области. С 18 августа 1941 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Участвовал в боях на Северном, Ленинградском, Волховском, 1-м, 2-м и 3-м Прибалтийских и 1-м Белорусском фронтах. Принимал участие в обороне Ленинграда, Тихвинской, Любанской, Синявинской, Мгинской, Новгородско-Лужской, Режицко-Двинской, Рижской, Мемельской операциях. К январю 1945 года майор Константин Будьков командовал 1-м стрелковым батальоном 1071-го стрелкового полка 311-й стрелковой дивизии 61-й армии 1-го Белорусского фронта. Отличился во время Варшавско-Познанской операции.

14-16 января 1945 года батальон Будькова переправился через Вислу в районе деревни Конары в 11 километрах к северу от польского города Варка. В боях на западном берегу реки батальон уничтожил несколько десятков вражеских солдат и офицеров. 30-31 января во время боёв за город Шнейдемюль (ныне — Пила) батальоном было уничтожено около роты вражеских солдат и офицеров. 1 февраля 1945 года Будьков получил тяжёлое ранение, но поля боя не покинул, командуя батальоном, пока не была отражена вражеская контратака. 14 февраля он скончался он ран в военно-полевом госпитале № 2405. Похоронен в населённом пункте Грабувно Пильского повята Великопольского воеводства.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1945 года за «образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм» майор Константин Будьков посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Красной Звезды и рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Арсеньев А. Я., Арсеньева А. П. Псковичи — Герои Советского Союза. — Л., 1983.
• Онохин Д. Ф. От Вятки до Эльбы. — Горький, 1975.

Отрывок, характеризующий Будьков, Константин Александрович

Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.