Бёрнэм, Эндрю

Эндрю Бёрнэм англ. Andrew Burnham<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Теневой министр внутренних дел Великобритании
с 14 сентября 2015
Предшественник:	Иветт Купер
Министр здравоохранения
5 июня 2009 — 11 мая 2010
Глава правительства:	Гордон Браун
Предшественник:	Алан Джонсон
Преемник:	Эндрю Лэнсли
Министр культуры, СМИ и спорта
24 января 2008 — 5 июня 2009
Глава правительства:	Гордон Браун
Предшественник:	Джеймс Пёрнелл
Преемник:	Бен Брэдшоу
Рождение:	7 января 1970(1970-01-07) (54 года) Эйнтри, Мерсисайд
Супруга:	Мари-Франс ван Геел
Партия:	Лейбористская партия
Образование:	Кембриджский университет
Деятельность:	политика
Сайт:	[andyburnhammp.blogspot.ru/ nhammp.blogspot.ru]

Эндрю Мюррей «Энди» Бёрнэм (англ. Andrew Murray "Andy" Burnham; род. 7 января 1970, Эйнтри, Мерсисайд) — британский политик, член Лейбористской партии, теневой министр внутренних дел, главный секретарь Министерства финансов, министр культуры и министр здравоохранения в правительстве Гордона Брауна (2007—2010).

Биография

Ранние годы

Энди Бёрнэм родился 7 января 1970 года в Эйнтри близ Ливерпуля. В 1988 году окончил Фитцвильям-колледж Кембриджского университета, где изучал английскую филологию. В университете познакомился с голландкой Мари-Франс ван Геел (Marie-France van Heel), в 2000 году они поженились. Начал политическую карьеру в Лейбористской партии как помощник члена Палаты общин Тессы Джоуелл, также работал в Конфедерации НСЗ. С 2003 по 2004 год являлся парламентским личным секретарём министра внутренних дел Дэвида Бланкетта, в 2001—2003 годах входил в Отборочный комитет по здравоохранению.

Начало карьеры в парламенте и правительстве

В 2001 и 2005 годах избирался в Палату общин в избирательном округе Ли (Большой Манчестер). На парламентских выборах 5 июня 2010 года победил в этом же округе с результатом 51,16 % голосов против 19,5 % у основного соперника — кандидата Консервативной партии Шазии Аван (Shazia Awan). В 2007—2008 годах был главным секретарём Министерства финансов, с 2008 по 2009 — министром культуры, СМИ и спорта, с 2009 по 2010 год — министром здравоохранения. После поражения лейбористов на выборах в 2010 году стал теневым министром здравоохранения, в 2010—2011 был теневым министром образования, с 2011 — вновь теневым министром здравоохранения.

Проигранные лейбористами выборы 2015 года Бёрнэм в своём округе Ли вновь выиграл, получив 53,88 % против 22,64 % у сильнейшего соперника — консерватора Луизы Таунсон (Louisa Townson).

Избирательная кампания в Лейбористской партии

После этого поражения лидер Лейбористской партии Эд Милибэнд ушёл в отставку, и Бёрнэм принял участие во внутрипартийной кампании по выборам его преемника. 18 июня 2015 года он встретился в телешоу с одной из своих соперниц — Лиз Кендалл. В ходе дискуссии на тему, должна ли партия предусмотреть в своём уставе возможность смены лидера перед парламентскими выборами, если тот не будет пользоваться достаточной поддержкой, Бёрнэм сказал: «Партия всегда важнее» (The party comes first — always). Соперница воспользовалась его оплошностью, возразив: «Нет, страна важнее» (Well, the country comes first). 20 июня 2015 года состоялись дебаты участников кампании в Стивенейдже (Хартфордшир), где Бёрнэм вместе с Иветт Купер и Джереми Корбином противостоял той же Кендалл, выступавшей в поддержку программы развития сети так называемых свободных школ (free schools — государственные школы, не находящиеся в ведении местных властей). 12 сентября 2015 года после подведения итогов партийных выборов выяснилось, что Энди Бёрнэм получил второе место и 19 % голосов, безнадёжно отстав от победителя Джереми Корбина, набравшего почти 60 %.

Теневой министр внутренних дел

После победы Корбина 10 членов прежнего теневого кабинета лейбористов подали в отставку, и 14 сентября 2015 года новый лидер партии назначил новый кабинет, в котором Эндрю Бёрнэм получил место теневого министра внутренних дел.

Личная жизнь

Во времена учёбы в Кембридже, когда Эндрю и его будущая жена Мари-Франс уже были парой, он разрешил ей принять участие в телевизонном шоу «Свидание вслепую» (Blind Date) с ведущей Силлой Блэк. Мари-Франс, которую тогда называли Фрэнки, провела со своим избранником романтическое свидание в Гибралтаре, после которого при новом появлении в шоу тот назвал её «холодной рыбой», а Фрэнки бросила в него подушку.

Ссылки

• [twitter.com/andyburnhammp Andy Burnham] (англ.). Twitter. Проверено 20 мая 2015.
• [andyburnhammp.blogspot.ru/ Andy Burnham MP] (англ.). Личный блог. Проверено 20 мая 2015.
• [www.parliament.uk/biographies/commons/andy-burnham/1427 Rt Hon Andy Burnham MP] (англ.). UK Parliament. Проверено 20 мая 2015.

Отрывок, характеризующий Бёрнэм, Эндрю

Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»