Липатов, Виль Владимирович

Виль Липатов
Имя при рождении:	Липатов Виль Владимирович
Место рождения:	Чита, Дальневосточный край, РСФСР, СССР
Род деятельности:	прозаик
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	роман, повесть, рассказ, сценарий
Язык произведений:	русский
Премии:
Награды:

Виль Влади́мирович Липа́тов (10 апреля 1927 года, Чита, РСФСР, СССР, — 1 мая 1979 года, Москва, РСФСР, СССР) — советский писатель. Член КПСС с 1957 года.

Биография

В. В. Липатов родился в семье интеллигентов. Отец — журналист, мать — учительница. В 1929 году родители разошлись, и мать с сыном уехали на Дальний Восток.

В 1939 году Виль с матерью переехали в село Новокороткино Чажемтовского сельского поселения Колпашевского района Новосибирской (ныне Томской) области, а в 1941 — в село Тогур.

В 1952 году окончил исторический факультет Томского государственного педагогического института и с 1951 по 1956 год проработал журналистом и заведующим промышленным отделом томской областной газеты «Красное знамя». Жил в Пионерском переулке (дом, находившийся между д. 4 и 8а, сгорел в 2000-е годы). В романе «Игорь Саввович» с журналистской точностью описал старые улицы Томска.

В 1957 году переехал в город Асино, работал заведующим отделом писем и культуры в районной газете «Причулымская правда».

Затем работал в Чите, Брянске специальным корреспондентом газеты «Советская Россия» (1964—1966), с 1967 года в Москве — специальным корреспондентом газет «Известия», «Правда», «Литературная газета».

В последние годы жизни Виль Липатов занимал пост секретаря правления СП СССР.

Первая жена: актриса и журналистка Ирина Ильинична Мазурук, дочь генерал-майора авиации Ильи Мазурука. Прожили в браке 10 лет.

Вторая жена: Ирина Вадимовна Кожевникова, дочь писателя Вадима Кожевникова, главного редактора журнала «Знамя».

Скончался 1 мая 1979 года в Москве. Похоронен на Кунцевском кладбище.

Творчество

Первые рассказы «Самолётный кочегар» и «Двое в тельняшке» опубликовал в 1956 году в журнале «Юность», в 1958 году выпустил первую книгу. Наибольшую известность принесли Липатову повесть «Сказание о директоре Прончатове», роман «И это всё о нём» (и сценарий одноимённого телефильма), а также повесть «Деревенский детектив» и созданные на её основе киносценарии трилогии о деревенском милиционере Анискине («Деревенский детектив» 1968 г., «Анискин и Фантомас» 1974 г., «И снова Анискин» 1978 г., а также малоизвестный короткометражный телеспектакль «Развод по-нарымски» 1972 г.). Проза Липатова, как правило, близка жанру производственного романа, однако в контексте советской производственной прозы его сочинения выглядели достаточно проблемными и психологически достоверными. Одним из лучших образцов деревенской прозы, свободной от идеологической нагрузки, является повесть «Ещё до войны», 1971, в которой с необычайной достоверностью воссозданы быт и нравы сибирской деревни в годы перед Великой Отечественной войной.

Главную опасность своего времени Липатов видит в возник­новении типа бездуховного «потребителя», жизнь которого посвящена лишь достиже­нию материальных благ.

Реальное положение дел в стране невероятно остро и трагично иллюстрирует произведение писателя Липатова «И это всё о нем» (1974), где в иносказательной форме показана фактическая смерть бескорыстного и идейного комсомольского движения в СССР, задушенного дельцами «теневой экономики» и бюрократами.

Интересные факты

Отрицательными персонажами в произведениях Липатова были реальные люди.

Награды и премии

• 2 ордена Трудового Красного Знамени (???; 1977)
• медаль
• премия Ленинского комсомола (1978) — за сценарий фильма «И это всё о нём» (1977)
• Первая премия на Всесоюзном литературном конкурсе имени Николая Островского за 1973—1974 гг. — за роман «И это всё о нём»

Сочинения

• Шестеро: Повесть. — М., 1958.
• Капитан «Смелого»: Повесть. — М., 1959 (Новый мир, 1959, № 10).
• Своя ноша не тянет: Повесть-хроника. — Чита, 1959.
• Глухая Мята: Повесть. — Чита, 1960. (Новый мир, 1960, № 5, 6)
• Стрежень: Повесть. — Чита, 1961 (Новый мир, 1961, № 4, 5).
• Зуб мудрости: Повесть. — Чита, 1961.
• Юноша и машина: Повесть. — Чита, 1962.
• Смерть Егора Сузуна: Повесть. — Чита, 1963.
• Чужой: Повесть. — Чита, 1964 (Новый мир, 1964, № 3).
• Операция «Икс два нуля». — Иркутск, Восточно-Сибирское книжное издательство, 1965.
• Деревенский детектив. — М., 1968 (Знамя, 1967, № 10).
• Лида Вараксина // «Зна­мя», 1968, № 12
• Сказание о директоре Прончатове. — М., 1969 (Знамя, 1969, № 1, 2).
• Серая мышь. — М., 1970. (о проблеме алкоголизма в СССР) (Знамя, 1970, № 12)
• …Ещё до войны. — М., 1971 (Знамя, 1971, № 9, 10).
• И это всё о нём: Роман. — М., 1974 (Знамя, 1974, № 9, 10, 11).
• Самолётный кочегар, 1975.
• Игорь Саввович: Роман. — М., 1977. (Знамя, 1977, № 7, 8, 9)
• Житие Ванюшки Мурзина, или Любовь в Старо-Короткине (1977) — М., 1989 (Знамя, 1978, № 8, 9).
• Повесть без названия, сюжета и кон­ца… // «Новый мир», 1978, № 4-6
• Лев на лужайке. (1978) — М., 1988.
• Дом на берегу. — М., 1983.

Фильмография произведений Виля Липатова

1. 1968 — «Деревенский детектив»
2. 1969 — «Мистер-Твистер»
3. 1972 — «Инженер Прончатов»
4. 1972 — «Развод по-нарымски»
5. 1974 — «Анискин и Фантомас»
6. 1975 — «Иван и Коломбина»
7. 1976 — «Три солнца»
8. 1978 — «И это всё о нём»
9. 1978 — «И снова Анискин»
10. 1982 — «Ещё до войны»
11. 1987 — «Игорь Саввович»
12. 1988 — «Серая мышь»

Известные адреса

Томск. Пионерский переулок.

Память

• Премия имени В. Липатова Томской областной организации Союза журналистов СССР (1982—1991).
• В Асино на здании городской библиотеки и газеты в 1990 г. установлена мемориальная доска.
• Улицы Липатова в Асино, Тогуре и Чите.

Ссылки

• [kraeved.lib.tomsk.ru/page/1521/ Краткая хроника жизни и творчества]
• [lipatov.ahmatova.com/ Виль Липатов — сайт о писателе]

Отрывок, характеризующий Липатов, Виль Владимирович

Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.