Выборы в Европейский парламент на Мальте (2004)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
 2009 →
Выборы в Европейский парламент на Мальте (2004)
2004
13 июня
Явка избирателей: 82,39%
Кандидат: Альфред Сант Лоренс Гонзи
Партия: Лейбористская партия Националистическая партия
Мест получено: 3 2
Голосов: 118 983
(48,42%)
97 688
(39,76%)

Выборы в Европейский парламент на Мальте прошли 13 июня 2004 года. Они стали первыми европейскими выборами в стране и состоялись вскоре после вступления Мальты в Европейский союз 1 мая 2004 года.

Выборы проходили по системе единого непереходного голоса. Были избраны 5 депутатов Европарламента. В результате победила оппозиционная Лейбористская партия, получившая 3 места.





Результаы

</span>
Партия Европейская партия Лидер партии Голоса % +/– Места +/–
Лейбористская партия (MLP) Партия европейских социалистов Альфред Сант 118 983 48,42 3
Националистическая партия (PN) Европейская народная партия Лоренс Гонзи 97 688 39,76 2
Демократическая альтернатива (AD) Европейская партия зелёных Арнольд Кассола 22 938 9,33 0
Прочие 6 113 2,49 0
Действительных бюллетеней 245 722 98,02
Недействительных/пустых бюллетеней 5 239 1,98
Всего 250 691 100,00 5
Зарегистрированных избирателей/Явка 304 283 82,39
Источник: [www.maltadata.com/euro2004.htm maltadata.com]

См. также

Напишите отзыв о статье "Выборы в Европейский парламент на Мальте (2004)"

Примечания

Ссылки

  • [electoral.gov.mt/ Центральная избирательная комиссия Мальты]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Выборы в Европейский парламент на Мальте (2004)

Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.