Гонтарь, Константин Михайлович

Константин Михайлович Гонтарь
К. М. Гонтарь, 1950-е годы
Дата рождения	5 марта 1921(1921-03-05)
Место рождения	город Краснодар
Дата смерти	22 мая 2003(2003-05-22) (82 года)
Место смерти	город Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1938—1957
Звание
Сражения/войны	Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	инженер и начальник отдела кадров НИИ автоприборов

Константи́н Миха́йлович Гонта́рь (5 марта 1921; город Краснодар — 22 мая 2003; город Москва) — Герой Советского Союза (1944), подполковник (1949).

Биография

Родился 5 марта 1921 года в Краснодаре. С ноября 1921 года жил в городе Сухуми (Абхазия). В 1938 году окончил 10 классов школы.

В армии с июля 1938 года. В 1939 году окончил Казанское пехотное училище.

Участник советско-финской войны: в январе-марте 1940 – командир взвода 135-го стрелкового полка.

В июне 1940 года в составе 201-й воздушно-десантной бригады участвовал в присоединении Бессарабии. В августе 1940 года окончил курсы усовершенствования офицерского состава десантных войск Ленинградского военного округа. Служил командиром роты в пехоте (в Ленинградском военном округе).

Участник Великой Отечественной войны: в июне 1941 – октябре 1944 – командир роты, помощник начальника штаба полка, заместитель командира и командир батальона 95-го стрелкового полка (Северный и Карельский фронты). Участвовал в оборонительных боях на мурманском направлении и Петсамо-Киркенесской операции. За время войны был дважды контужен (20 декабря 1942 года и 23 февраля 1943 года) и четыре раза ранен (24 сентября 1941 года – в ногу, 15 августа 1942 года – в руку, 24 октября 1944 года – в ногу и голову).

Особо отличился в ходе Петсамо-Киркенесской операции. 15 октября 1944 года батальон под его командованием первым в полку форсировал реку Петсамойоки (Печенга), закрепился на плацдарме, а затем участвовал в штурме посёлка Петсамо (ныне – посёлок Печенга Мурманской области). 24 октября 1944 года на подступах к городу Киркенес (Норвегия) его батальон отразил несколько контратак противника и нанёс ему значительный урон. В бою был ранен в ногу, но продолжал командовать батальоном, который на подручных средствах форсировал залив Бёк-фьорд и обеспечил переправу основных сил. Был тяжело ранен в голову (четвёртый раз за войну) и отправлен в московский госпиталь, где пробыл до июня 1945 года.

За мужество и героизм, проявленные в боях, указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1944 года майору Гонтарю Константину Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В августе 1945 – декабре 1948 – инспектор и старший инспектор отдела всеобщего военного обучения Московского военного округа. С марта 1949 года – преподаватель и старший преподаватель общевойсковой подготовки военной кафедры Московского автомеханического института. В 1950 году окончил 3 курса Всесоюзного заочного юридического института. С сентября 1957 года подполковник К. М. Гонтарь – в запасе.

В 1960-1968 годах работал инженером и начальником отдела кадров в НИИ автоприборов, затем – начальником учебного пункта гражданской обороны.

Жил в Москве. Умер 22 мая 2003 года. Похоронен на Хованском кладбище в Москве.

Награды и звания

• Герой Советского Союза (2.11.1944);
• орден Ленина (2.11.1944);
• орден Красного Знамени (27.12.1941);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• орден Красной Звезды (26.10.1955);
• медаль «За боевые заслуги» (15.12.1950);
• другие медали.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3762 Гонтарь, Константин Михайлович]. Сайт «Герои Страны».

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Героям Родины слава!. — 3-е изд., испр. и доп.. — Петрозаводск: Карелия, 1985. — С. 50-51. — 302 с.
• Золотые Звёзды Кубани. — Краснодар, 1969. — Т. 2. — С. 19.
• Московский некрополь Героев. — М.: Типография «Новости», 2011. — Т. 1. — С. 206. — 352 с. — ISBN 978-5-88149-538-1.
• Сорокажередьев В. В. Они сражались в Заполярье. — Мурманск, 2007. — 303 с.
• Цкитишвили К. В., Чинчилакашвили Т. Г. Герои Советского Союза из Грузии. — Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1981. — С. 117-118. — 383 с.

Отрывок, характеризующий Гонтарь, Константин Михайлович

– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.