Комменж (графство)

Графство Комменж
фр. Comté de Comminges
графство
← до 910 — 1453 →
Герб графства Комменж
Графство Комменж и другие гасконские феодальные владения в 1150 году
Язык(и)	Гасконский
Преемственность
← Герцогство Гасконь Королевство Франция →

К:Появились в 910 годуК:Исчезли в 1453 году

Графство Комменж (фр. Comté de Comminges) — феодальное владение на юге Франции, существовавшее в X—XV вв.

История

Графство Комменж первоначально было частью Гасконского герцогства и охватывало большую часть епископства Комменж (за исключением части, входившей в графство Аур) и епископство Кузеран. Впоследствии графство отделилось от Гаскони и стало полунезависимым владением.

Первым графом Комменжа, достоверно подтверждённым историческими источниками, был Аснар III, сын Лупа Аснара, возможно, также графа Комменжа. Его род происходил от герцога Гаскони Аснара Санша. Эта версия происхождения Аснара III подкрепляется первичными источниками. В 932 году он признал сюзеренитет короля Западно-Франкского государства Рауля.

Следующие два графа не относились к Гасконскому дому. Известны только три представителя этой династии, из которых два графа, Бернар Эд и Раймунд Бернар, были графами Комменжа. После них управление графством перешло к дому де Комменж.

Происхождение этого рода достоверно неизвестно. Графы передавали графство Комменж своим младшим сыновьям, что мешает точно восстановить генеалогию дома де Комменж. Возможно, они были потомками Аснара III. Скорее всего, все последующие графы Комменжа были представителями одного и того же рода, хотя точное родство представителей данного дома иногда основано только на предположениях.

В середине X века упоминаются два брата, Арно и Роже, которые могли быть сыновьями Аснара III. Вероятно, супругой Арно I была графиня Каркассона Арсинда. Их сыном был Роже I Каркассонский. Вторым сыном Арно был граф Разеса Эд. Другой брат, Роже I, предположительно имел сына Арно II и внука Роже II. От Роже II, предположительно, происходят все последующие графы Комменжа.

Графы Комменжа были полунезависимы до XIII века. Граф Бернар V поклялся в августе 1226 года в верности королю Франции Людовику VIII, а 18 ноября 1244 года признал сюзеренитет графов Тулузы над всеми своими владениями в Комменже и Кузеране. Графство перешло к французской короне после смерти Матье де Фуа в 1453 году.

См. также

• Список графов Комменжа
• Графство Каркассон

Литература

• Monlezun, Jean Justin. [books.google.com/books/pdf/Histoire_de_la_Gascogne.pdf?id=sHW_kCR87l8C&output=pdf&sig=KDJUp8tgj00AvnNhQuhkFl1Daow Histoire de la Gascogne] = Histoire de la Gascogne depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. — J.A. Portes, 1846—1850. (фр.) ([armagnac.narod.ru/Monlezun/Monl_G.htm русский перевод])
• Settipani C. La Noblesse du Midi Carolingien. Etudes sur quelques grandes familles d'Aquitaine et du Languedoc, du IXe au XIe siècles. Toulousain, Périgord, Limousin, Poitou, Auvergne. — Oxford: Linacre College, Unit for Prosopographical Research, 2004. — 388 p. — ISBN 1-900934-04-3.
• Vilar y Pascual, Luis (1860). Diccionario Histórico, Genealógico y Heráldico de las Familias Ilustres de la Monarquía Española. Tomo III. Madrid: Imprenta de D.F. Sánchez.
• Société de l´Histoire de France (1837—1863). Annuaire Historique pour l´anne 1855. Paris: Renouard

Ссылки

• Комменж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [fmg.ac/Projects/MedLands/TOULOUSE%20NOBILITY.htm#_Toc225906274 Foundation for Medieval Genealogy: TOULOUSE]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Комменж (графство)

Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.