Людовик VIII
| Людовик VIII Лев Louis VIII le Lion<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 14 июля 1223 — 8 ноября 1226 | ||||
| Коронация: | 6 августа 1223, Реймсский собор, Реймс, Франция | |||
| Предшественник: | Филипп II Август | |||
| Преемник: | Людовик IX Святой | |||
| ||||
| 26 мая 1216 — 22 сентября 1217 | ||||
| (под именем Людовик) | ||||
| Коронация: | не коронован | |||
| Предшественник: | Иоанн Безземельный | |||
| Преемник: | Генрих III | |||
| Рождение: | 5 сентября 1187 Париж, Франция | |||
| Смерть: | 8 ноября 1226 (39 лет) Овернь, Франция | |||
| Место погребения: | аббатство Сен-Дени | |||
| Род: | Капетинги | |||
| Отец: | Филипп II Август | |||
| Мать: | Изабелла де Эно | |||
| Супруга: | Бланка Кастильская | |||
| Дети: | сыновья: Филипп, Людовик IX, Роберт I д’Артуа, Филипп (Дагоберт), Жан, Альфонс, Филипп, Этьен, Карл I Анжуйский дочери: три дочери, умершие в младенчестве; Святая Изабелла Французская (ушла в монастырь) | |||
Людовик VIII, по прозвищу Лев (фр. Louis VIII le Lion, 5 сентября 1187 — 8 ноября 1226) — король Франции с 1223 года.
Содержание
Биография
Происхождение и детство
Людовик был единственным сыном Филиппа Августа и его первой жены Изабеллы де Эно и, таким образом, изначально предназначался для трона. Принц отличался слабым здоровьем и в 1191 году едва не умер от лихорадки. Образование он получил вместе со своим двоюродным братом Артуром Бретонским под руководством епископа Турне Стефана.
Уже в 1200 году, выполняя условия договора в Ле Гуле, тринадцатилетнего принца женили на Бланке Кастильской, которая по матери приходилась племянницей Иоанну Безземельному. Благодаря этому браку Людовик смог позже предъявить претензии на английский престол.
При Филиппе Августе
Начиная с 1204 года Людовик участвовал в войне отца с Иоанном Безземельным, лишённым всех своих владений во Франции: так, принц сопровождал отца в бретонском походе 1206 года, когда были заняты Нант и Ренн. 17 мая 1209 года Филипп Август посвятил сына в рыцари, при этом взяв с него клятву, что он никогда не станет биться на турнирах, поскольку его жизнь была слишком важна для династии. В качестве платы за отказ от рыцарских забав Людовик получил в лен Шато-Ландон, Пуасси и Лорри. В 1212 году принц впервые сам возглавил поход во Фландрию, в ходе которого заставил графа Феррана уступить ему часть Артуа, бывшее приданым его матери, которое ранее было уступлено отцом графу Фландрии. В ноябре того же года в Вокулере Людовик от имени своего отца заключил союз с германским королём Фридрихом II, направленный против Вельфов и Плантагенетов.
Когда папа освободил подданных Иоанна Безземельного от присяги своему королю и предложил Филиппу Августу организовать крестовый поход в Англию, тот созвал собрание знати в Суассоне и объявил, что намерен добиваться английской короны для своего сына Людовика (апрель 1213 года). Последний обладал формальными правами на Англию как муж внучки Генриха II и имел сторонников на острове. Был собран огромный флот для высадки, но накануне его отплытия Иоанн смог примириться с папой. Иннокентий III запретил Филиппу Августу вторгаться в Англию.
Тогда королевские войска пошли на Фландрию, граф которой стал союзником Иоанна. В сражении при Дамме принц Людовик возглавил кавалерийскую атаку, решившую исход боя. Этот поход не был безусловно успешным; тем не менее благодаря ему Людовик включил в состав своих владений город Дуэ.
Во время военной кампании 1214 года Иоанн вторгся на правый берег Луары, и принц Людовик вместе с маршалом Анри Клеманом возглавил направленное против него войско. При сближении двух армий под Ла-Рош-о-Муаном большая часть вассалов английского короля разбежалась, так что Людовику удалось одержать убедительную бескровную победу, которую современники ставили в один ряд с Бувинской.[1].
Экспедиция в Англию
Бунтовавшие против Иоанна Безземельного бароны в 1215 году пригласили Людовика занять английский престол. Занимая после Бувина очень сильные позиции на континенте, Филипп Август решил попытаться сделать сына королём Англии, хотя папа Иннокентий III всё ещё поддерживал Иоанна. В декабре 1215 года авангард Людовика высадился в Кенте; после первых успехов появился в Англии и сам принц, 26 мая 1216 года провозглашённый в Лондоне королём Англии (но не коронованный).
Людовику удалось установить свой контроль над всей восточной частью королевства. Но его положение заметно ухудшилось после внезапной смерти Иоанна Безземельного, личной непопулярности которого Людовик был обязан своими победами (октябрь 1216 года). Малолетний сын Иоанна Генрих III получил поддержку значительной части баронов и нового папы, Гонория III, который наложил интердикт на мятежников. В этой ситуации Филиппу Августу пришлось отказаться от поддержки экспедиции, что и предрешило исход дела. 20 мая 1217 года, пока Людовик осаждал Дувр, отправленная им на север армия во главе с Тома де Першем была разгромлена при Линкольне Уильямом Маршалом, а 24 августа флот Людовика потерпел поражение при Сандвиче. Это означало изоляцию принца на острове и проигрыш всей войны. Уже спустя два дня после Сандвича Людовик был осаждён Маршалом в Лондоне. Ему не оставалось ничего, кроме как подписать мир (в Ламбете, 11 сентября) и оставить Англию.
В последние годы правления своего отца Людовик принял участие в альбигойских войнах, но без особых успехов: его поход в Лангедок 1219 года был прерван из-за неудачной осады Тулузы и враждебной позиции Святого престола.
Восшествие на престол
Филипп Август умер 14 июля 1223 года в Манте. Людовику было к тому моменту уже 36 лет; тем не менее, он не был коронован и помазан на царство при жизни отца, как это было принято у Капетингов. В этом можно видеть признак усиления династии и наследственного принципа: Филипп Август уже не боялся, что после его смерти бароны провозгласят королём кого-то из другой семьи. В то же время такое положение дел могло быть проявлением осторожности Филиппа Августа: он не хотел дать своему сыну слишком много власти, которую тот мог использовать против отца (подобно сыновьям Генриха II Английского, которых сам Филипп поддерживал в молодости).
6 августа 1223 года Людовик был коронован в Реймсе архиепископом Гильомом де Жуанвилем. Его права на корону никем не были оспорены.
Начало правления
Сразу после восшествия на престол Людовик обновил союз со Штауфенами, главной целью которого была изоляция Плантагенетов. Добиться этого в полном объёме не удалось - в первую очередь из-за позиции ряда князей северо-западной части империи, имевших тесные экономические связи с Англией. Архиепископ Кёльнский Энгельберт, в отсутствие Фридриха II правивший Германией как регент при его сыне Генрихе, помешал плану женить Генриха на дочери Людовика, так как рассчитывал сделать германской королевой сестру Генриха III Английского.
Перемирие с Плантагенетами истекло к Пасхе 1224 года. Людовик решил использовать это для расширения домена на юг от Луары: он двинул войска в Пуату, где ему подчинился Гуго X де Лузиньян, муж английской королевы-матери. Гуго принёс вассальную присягу за графства Марш и Ангулем; 13 августа 1224 года была взята Ла-Рошель, что означало контроль над всем Сентонжем. Виконт Лиможский подчинился Людовику добровольно. Лузиньян возглавил королевскую армию, вторгшуюся в Гасконь, но взять Бордо не смог и в начале 1225 года был оттеснён на север своим пасынком Ричардом Корнуэлльским. Таким образом, английский король сохранил свою власть только над герцогством Гасконским.
Крестовый поход в Лангедок
Реакцией на успехи Людовика в Аквитании стало образование под покровительством папы коалиции, в которую вошли Генрих III Английский, Пьер Моклерк, Гуго X де Лузиньян и Раймунд Тулузский. Чтобы перехватить инициативу, Людовик созвал в ноябре 1225 года церковный собор в Бурже, на котором ему удалось добиться нового интердикта в отношении графа Тулузского и провозгласить очередной крестовый поход против альбигойцев. Командиром крестоносцев должен был стать король, финансирование похода брала на себя церковь. Раймунд выказал своё повиновение королю и поклялся преследовать ереси, но Людовик рассчитывал использовать уступку ему своих прав Амори VI де Монфором (в 1224 году) для покорения всего Лангедока.
Крестоносная армия в июне 1226 года появилась на Нижней Роне. Здесь ожесточённое сопротивление оказал Авиньон, сдавшийся только в сентябре, после трёх месяцев осады. Под впечатлением от этого события начали сдаваться без боя и другие города: Ним, Монпелье, Каркасонн, Нарбонн, Памье, Бокер. На всей занятой территории началось внедрение королевской администрации и северофранцузских феодальных порядков в соответствии со статутом, изданным Симоном де Монфором в Памье в 1212 году.
Смерть
В октябре 1226 года Людовик поехал от Альби на север, навстречу своей жене. Но 8 ноября, ещё до того, как встреча состоялась, король скоропостижно умер в Монпансье от дизентерии, которой он болел, начиная с авиньонской осады. Перед смертью он приказал своим вассалам присягнуть на верность его малолетнему сыну Людовику. Перед отбытием в крестовый поход король составил завещание, но там не было никаких распоряжений относительно регентства в случае его скорой смерти, и это стало поводом к началу периода смут в королевстве.
Людовик VIII был похоронен 8 ноября 1226 года в Сен-Дени рядом со своим отцом.
Значение
Из-за краткосрочности правления Людовик VIII находится в тени своих предшественника и преемника. Он продолжил дело отца, но получить плоды от одержанных им побед удалось только его сыну. Людовик вытеснил Плантагенетов из существенной части Аквитании, но эти приобретения были закреплены только Парижским миром 1259 года; он энергично продолжил распространения королевского влияния на Лангедок, но и эти территории вошли в состав домена только после подписания Парижского договора 1229 года.
В своём завещании Людовик предусмотрел выделение части королевского домена во владение своим младшим сыновьям, став таким образом основателем системы апанажей. В этом качестве он подвергался критике со стороны ряда историков, хотя апанажи могут считаться эффективным средством для того, чтобы избежать внутридинастической борьбы.
Семья Людовика VIII
Жена: с 23 мая 1200 (Шато-Неф, Нормандия) Бланка Кастильская (4 марта 1188 — 26/27 ноября 1252), дочь Альфонсо VIII Кастильского и Элеоноры Английской. Имели 13 детей:
- дочь (возможно, Бланш) (1205—1206)[2]
- дочь (1207 — в млад.)
- Филипп (9 сентября 1209—1218); жена: с 1217 Агнес (1205—1225), графиня де Донзи, дочь барона Эрве IV де Донзи, графа Невера, Осера и Тоннер
- дочь (1213 — в млад.)
- Людовик IX Святой (25 апреля 1214 — 25 августа 1270), король Франции с 1226 г.
- Робер I (сентябрь 1216 — 9 февраля 1250), граф Артуа.
- Жан (1219—1232), граф Анжуйский и Мэнский с 1226
- Альфонс (11 ноября 1220—1271), последний граф Тулузы.
- Филипп — Дагобер (1222—1232)
- Святая Изабелла Французская (конец марта 1223—1225 — 23 февраля 1270), монахиня в Лонгшампе
- Этьен (1226 — в млад.) — умер почти сразу после крещения
- Карл I Анжуйский (21 марта 1227 — 7 января 1285), граф Анжуйский, Мэнский и Провансский с 1246 года, король Сицилийский с 1266.
Напишите отзыв о статье "Людовик VIII"
Примечания
- ↑ Warren, W. Lewis. (1991) [books.google.co.uk/books?id=Vt5HPgAACAAJ&dq=0413455203&hl=en&ei=fP0tTZfkJce7hAe69ZDwCA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCgQ6AEwAA King John.] London: Methuen. ISBN 0-413-45520-3, p222
- ↑ P. Van Kerrebrouck, Les Capétiens 987-1328, Villeneuve d'Asq, 2000, p. 124.
Литература
- Гарро Альбер;. Людовик Святой и его королевство. — СПб.: Евразия, 2002. — (clio personalis). — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0036-0.
- Дюби Ж. История Франции. Средние века. — СПб., 2001.
- Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X—XIII веков. — М., 1938.
- Gérard Sivéry. Louis VIII, le Lion. — Fayard, 1995.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Людовик VIII
– А, из Вены? Хорошо. После, после!Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
