Грин-Бей Пэкерс

Грин-Бей Пэкерс

Год основания: 1919
Логотип
Город	Грин-Бей, Висконсин
Цвета	Тёмно-зелёный, золотой, белый
Главный тренер	Майк Маккарти
Владелец	Green Bay Packers, Inc. (360 584 акционеров)
Генеральный менеджер	Тед Томпсон
Принадлежности к лиге/конференции
Национальная футбольная лига (1921—н.в.) Западный Дивизион (1933—1949) Национальная Конференция (1950—1952) Западная Конференция (1953—1966) Центральный Дивизион (1967—1969) Национальная Конференция (1970—н.в.) NFC Central (1970—2001) NFC North (2002—н.в.)
История команды
Грин-Бей Пэкерс (1919—н.в.)
Достижения
Победители лиги (13) Чемпион НФЛ (9) 1929, 1930, 1931, 1936, 1939, 1944, 1961, 1962, 1965 Победители Супер Боула (4) 1966 (I), 1967 (II), 1996 (XXXI), 2010 (XLV)
Победители конференции (8) НФЛ Запад: 1960, 1961, 1962, 1965, 1966 НФК: 1996, 1997, 2010
Победители дивизиона (17) НФЛ Западный Дивизион: 1936, 1938, 1939, 1944 НФЛ Центральный Дивизион: 1967 НФК Центральный Дивизион: 1972, 1995, 1996, 1997 НФК Северный Дивизион: 2002, 2003, 2004, 2007, 2011, 2012, 2013, 2014
Домашние стадионы
Хагмейстер Парк (1919—1922) Белльвью Парк (1923—1924) Городской стадион (Грин Бэй) (1925—1956) Лэмбо Филд (1957—настоящее время) (первоначальное название — «Новый» городской стадион 1957—65) домашние матчи проводились в двух городах, Милуоки и Грин Бэй (1933—1994) Борчерт Филд (1933—1935) Стадион Ярмарки штата Висконсин (1934—1951) Марке Стэдиум (1952) Окружной стадион Милуоки (1953—1994)

Грин-Бей Пэ́керс (англ. Green Bay Packers, «Грин-Бейские Упаковщики») — профессиональный футбольный клуб из города Грин-Бей, штата Висконсин. Команда выступает в Северном Дивизионе Национальной Футбольной Конференции Национальной Футбольной Лиги. Команда была основана в 1919 году. «Грин-Бей Пэкерс» является вторым по возрасту клубом в НФЛ и единственной некоммерческой спортивной организацией с открытой формой собственности во всех профессиональных спортивных лигах высшего уровня в США.

На сегодняшний день команда удерживает рекорд по количеству выигранных чемпионатов — 13, включая 9 чемпионатов NFL, проводившихся до эры Супер Боулов и четыре титула победителя Супер Боула в 1966, 1967, 1996, 2010 годах.

История

Создание команды

Команда «Грин-Бей Пэкерс» была основана Эрлом «Кёрли» Лэмбо и Джорджем Уитни Кэлхуном в 1919 году, но отсчет футбольной истории в Грин-Бей ведётся с конца XIX века и первых полупрофессональных команд города. В 1919 и 1920 годах команда выступала на полупрофессиональном уровне, в основном соревнуясь с командами соседних городов. В 1921 году «Грин-Бей Пэкерс» присоединились к Американской Профессиональной Футбольной Ассоциации (АФПА), организации, предшествовавшей тому что в наши дни известно как Национальная Футбольная Лига. Ввиду того, что «Грин-Бей» — самый маленький локальный спортивный рынок в профессиональном спорте США, площадь рынка расширена и захватывает Милуоки, где команда проводила ряд домашних игр регулярного сезона с 1933 по 1994 годы.

«Грин-Бей Пэкерс» завоевали 13 чемпионских титулов (больше чем любая другая команда в истории НФЛ), среди них 9 титулов чемпионов НФЛ до эры Супер Боулов и 4 Супер Боула (Супер Боул I в 1967, Супер Боул II в 1968, Супер Боул XXXI в 1997 и Супер Боул XLV в 2011 годах). Историческими соперниками «Грин-Бей Пэкерс» являются оппоненты по дивизиону — «Чикаго Беарз», «Детройт Лайонс» и «Миннесота Вайкингс». Соперничество с «Чикаго Беарз», ведущее отсчет с 1921 года, считается одним из самых ярких в истории НФЛ.

Кёрли Лэмбо

Организация «Грин-Бей Пэкерс» была основана 11 августа 1919 года бывшими школьными футбольными соперниками, Эрлом «Кёрли» Лэмбо и Джорджем Уитни Кэлхуном. Лэмбо запросил у своего работодателя, компании по упаковке мясопродуктов «Индиан Пэкинг Компани» («Индейская упаковочная компания»), финансовой помощи на покупку униформ. Компания предоставила 500 долларов на экипировку с условием, что команда будет названа в честь спонсора.

На данный момент «Грин-Бей Пэкерс» базируется в своем городе дольше, чем любая другая команда Национальной Футбольной Лиги.

27 августа 1921 года «Грин-Бей Пэкерс» получили право на выступление в новой национальной профессиональной лиге, основанной годом ранее. Финансовые трудности преследовали команду первые годы профессиональных выступлений, до тех пор пока Лэмбо не отыскал новых спонсоров для команды. Эти меценаты, известные как «голодная пятёрка», основали «Корпорацию Футбола Грин-Бей».

1929—1931: Успех команды Лэмбо

После успешного сезона 1927 года, когда для завоевания титула не хватило малости, команда Лэмбо продолжала показывать уверенную игру и в 1929 году впервые смогла стать чемпионом Национальной Футбольной Лиги. Не проиграв за сезон ни одной встречи (12 побед и 1 ничья), команда прославилась уверенной защитой, не позволившей оппонентам открыть счёт в 8 встречах. «Грин-Бей Пэкерс» смогли повторить свой успех в 1930 и 1931 годах, ведомые будущими членами Зала Славы Майклом Михалски, Джонни Макнелли, Кэлом Хабардом и уроженцем Грин-Бей Эрни Эрбером. Среди достижений тех лет стоит отметить беспроигрышную домашнюю серию из 30 игр подряд, по сей день являющуюся рекордной для команд НФЛ.

1935—1945: Эра Дона Хатсона

Появление в составе команды Дона Хатсона, выпускника Университета Алабамы, вооружило нападение «Грин-Бей Пэкерс» самым быстрым и мощным оружием в профессиональном футболе. Хатсон лидировал в НФЛ по количеству приёмов в 8 сезонах, а в 1940 году стал лучшим в лиге и по количеству перехватов. В 1936, 1939 и 1944 годах он приводил команду к чемпионским титулам. На момент окончания карьеры в 1945 году он был обладателем 18 рекордов НФЛ, многие из которых не превзойдены и по сей день. Его рекорд по количеству тачдаунов на приёме за карьеру (99) продержался 46 лет. В 1951 году его 14 номер был выведен из обращения «Грин-Бей Пэкерс». В 1963 году он стал членом самого первого класса Зала Славы профессионального футбола.

1946—1958: Упадок

После ухода Дона Хатсона из профессионального спорта Кёрли Лэмбо не мог совладать с командой, чьи результаты ухудшались от сезона к сезону, и по окончании сезона 1949 года покинул «Грин-Бей Пэкерс». Тренеры-преемники Джин Ронзани и Лайл Блэкбёрн также не смогли добиться высоких результатов, даже несмотря на открытие нового стадиона в 1957 году. Худшим в истории «Грин-Бей Пэкерс» стал сезон 1958 года, когда под руководством тренера Рэя Маклина команда смогла одержать лишь одну победу.

1959—1967: Эра Винса Ломбарди

2 февраля 1959 года было объявлено о назначении новым главным тренером команды Винса Ломбарди, экс-ассистента тренера Нью Йорк Джайнтс. Под руководством Ломбарди «Грин-Бей Пэкерс» стали лучшей командой 60-х, завоевав пять чемпионских титулов за 7 лет, включая победы в двух первых Супер Боулах. 10 игроков команды Ломбарди впоследствии стали членами Зала Славы, это Барт Старр, Джим Тейлор, Пол Хорнунг и Форрест Грегг в нападении, Уилли Дэвис, Генри Джордан, Вилли Вуд, Рэй Ницшке, Дэйв Робинсон и Херб Эддерли в защите.

1959

В первой игре под руководством Ломбарди «Грин-Бей Пэкерс» обыграли Бэарз со счетом 9-6. После трех побед подряд на старте сезона были проиграны следующие 5 встреч, однако сезон был завершен новой победной серией, на сей раз из 4 игр. Результат сезона 7-5 стал первым победным сезоном для команды за 12 лет.

1960

В следующем году «Грин-Бей Пэкерс» завоевали титул победителя дивизиона Запад и приняли участие в Чемпионском Матче в Филадельфии против местных Иглз. В равной игре «Грин-Бей Пэкерс» уступали в 4 очка, когда Чак Беднарик остановил Джима Тейлора в 9 ярдах от зачетной зоны, после чего время игры закончилось. «Грин-Бей Пэкерс» впоследствии отказывались признавать что они «проиграли» в тот день, заявляя что они «всего лишь уступали в счете, когда закончилось время».

1961

В следующем сезоне «Грин-Бей Пэкерс» вновь приняли участие в Чемпионском Матче, на сей раз принимая Нью Йорк Джайнтс. Впервые в истории НФЛ Чемпионский Матч состоялся в Грин-Бей. Во второй четверти «Грин-Бей Пэкерс» набрали 24 безответных очка (включая рекордные 19 от Пола Хорнунга — тачдаун, 4 экстра-пойнта и 3 филд-гола). Итоговый счет встречи 37-0 в пользу «Грин-Бей Пэкерс», впервые за 17 лет чемпионский титул венулся в Грин-Бей. После завоевания 7 чемпионского титула Грин-Бей получил неофициальное прозвище «Город титулов», дальнейшие выступления команды только упрочили эту репутацию.

1962

«Грин-Бей Пэкерс» очень сильно начали сезон 1962 года, одержав 10 побед подряд, закончив регулярный сезон 13-1. Постоянно высокий уровень игры сделал «Грин-Бей Пэкерс» Винса Ломбарди одной из самых узнаваемых команд в профессиональном спорте, на обложке посвященному спорту 60-х годов выпуска журнала Тайм от 21 декабря 1962 года именно «Грин-Бей Пэкерс» стали «Лицом НФЛ». Вскоре после выхода этого номера в свет «Грин-Бей Пэкерс» встретились с Джайнтс в Чемпионском Матче в Нью-Йорке и одержали победу со счетом 16-7.

1965

«Грин-Бей Пэкерс» вновь приняли участие в Чемпионском Матче в 1965 году, победив Колтс в матче за титул чемпиона Западной Конференции. Тот матч запомнится неоднозначным решением арбитров в эпизоде с филд-голом Дона Чендлера, по мнению очевидцев мяч прошёл справа от штанги, однако судьи объявили удар точным. Счет сравнялся, овертайм принес победу «Грин-Бей Пэкерс» со счетом 13-10. Со следующего сезона НФЛ увеличит высоту штанг ворот. В Чемпионском Матче «Грин-Бей Пэкерс» победили действующих чемпионов, Кливленд Браунз, со счетом 23-12, завоевав девятый чемпионский титул и третий под руководством Винса Ломбарди.

1966

Лидером команды в сезоне 1966 года стал квотербек Барт Старр, удостоенный титула MVP. «Грин-Бей Пэкерс» завершили сезон 12-2. В Чемпионском Матче «Грин-Бей Пэкерс» встречались с Даллас Каубойз и были впереди, 34-27, когда Каубойз дошли до 2-ярдовой линии «Грин-Бей Пэкерс». Однако пас Дона Мередита на 4 дауне был перехвачен Томом Брауном, и «Грин-Бей Пэкерс» удержали победыный счет. В Супер Боуле I со счетом 35-10 были повержены чемпионы Американской Футбольной Лиги Канзас Сити Чифс.

1967

Сезон 1967 года стал последним для «Грин-Бей Пэкерс» под руководством Винса Ломбарди. Чемпионский Матч НФЛ, в котором встретились, как и год назад, «Грин-Бей Пэкерс» и Каубойз, более известен под названием «Айс Боул». Ни до, ни после ни один матч в истории НФЛ не был сыгран при столь низкой температуре. Матч по сей день остается одним из самых известных в истории футбола. За 16 секунд до конца квотербек-сник Барта Старра принес «Грин-Бей Пэкерс» тачдаун и победу со счетом 21-17. «Грин-Бей Пэкерс» смогли выиграть чемпионат НФЛ три года подряд уже во второй раз в своей истории, тогда как ни одна другая команда не смгла повторить это достижение хотя бы один раз. В Супер Боуле II со счетом 33-14 были обыграны Окленд Рэйдерз.

Победой над Рэйдерз Ломбарди завершил карьеру главного тренера "Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс». В 1968 году Проспект Хайландс в Грин-Бей был переименован в Проспект Ломбарди. После смерти выдающегося тренера 3 сентября 1970 года трофей, вручаемый победителю Супер Боула, был назван «Трофеем Винса Ломбарди».

1968—1991

Почти четверть века после ухода Ломбарди «Грин-Бей Пэкерс» не могли добиться значимых успехов на футбольном поле. С 1968 по 1991 лишь 5 из 24 сезонов были завершены с положительной разницей побед-поражений, один из них — укороченный из-за забастовки игроков сезон 1982 года. Дважды «Грин-Бей Пэкерс» попадали в плейофф, одержав там лишь одну победу. В эти году командой руководили пять главных тренеров — Фил Бенгстон, Дэн Девайн, Барт Старр, Форрест Грегг и Линди Инфанте. Результаты каждого из них были хуже, чем у предшественника. Эта эпоха ознаменовалась крайне неудачными кадровыми решениями, такими как обмен с Лос Анджелес Рэмс в 1974 году. Пять выборов на драфте 1975 года и шесть выборов на драфте 1976 года (включая два выбора в первых раундах, два выбора во вторых и один в третьем) были обменяны на квотербека Джона Хадла, впоследствии отыгравшего в «Грин-Бей Пэкерс» лишь полтора сезона. Другим неудачным примером служит выбор текла нападения Тони Мандарича под вторым общим номером драфта 1989 года, когда для выбора были доступны Барри Сандерс, Дейон Сандерс и Деррек Томас.

1992—2007: Эра Бретта Фарва

Неудачные кадровые решения вынудили генерального менеджера организации Рона Вулфа, нанятого в 1991 году, взять на себя полный контроль над футбольными операциями. В 1992 году он пригласил на должность главного тренера координатора нападения Сан Франциско 49ерз Майка Холмгрена.

Вскоре после назначения Холмгрена Вулф обменял выбор в первом раунде драфта на квотербека Атланты Фэлконз Бретта Фарва. Фарв принес «Грин-Бей Пэкерс» первую победу в сезоне 1992 года, заменив на поле травмированного квотербека Дона Маковски. На следующей неделе Фарв впервые вышел в стартовом составе против Питтсбург Стилерз, и продолжал быть стартовым квотербеком команды до окончания сезона 2007 года, не пропустив ни одной игры. Его рекордная серия появлений на поле в стартовом составе составила 297 игр (включая выступления за Нью Йорк Джетс и Миннесота Вайкингс) и прервалась в 2010 году.

Сезон 1992 года «Грин-Бей Пэкерс» завершили с результатом 9-7. В качетстве усиления «Грин-Бей Пэкерс» подписали свободного агента Реджи Уайта, поверившего в то что у команды Вулфа, Холмгрина и Фарва большое будущее. В сезонах 1993 и 1994 годов «Грин-Бей Пэкерс» дважды добирались до второго раунда плей-офф, однако дважды уступали Каубойз в Далласе. В 1995 году «Грин-Бей Пэкерс» впервые с 1972 года добились победы в дивизионе, став чемпионами Центрального Дивизиона НФК. После домашней победы в первом раунде плей-офф над Атланта Фэлконз со счетом 37-20, «Грин-Бей Пэкерс» победили действующих чемпионов Сан Франциско 49ерз со счетом 21-17 на их поле, в Чемпионском Матче НФК вновь уступив Даллас Каубойз со счетом 38-27.

1996, Победа в СуперБоуле XXXI

Сезон 1996 года стал окончанием эпохи безвременья для «Грин-Бей Пэкерс». Показав лучший в лиге результат 13-3, «Грин-Бей Пэкерс» добились преимущества своего поля в плей-офф. «Грин-Бей Пэкерс» доминировали во всех линиях. Так, нападение стало лучшим в НФЛ, защита во главе с Реджи Уайтом стала лучшей защитой, бригала спецкоманд также стала лучшей в лиге, её лидером был экс-обладатель Хайсман Трофи Дезмонд Ховард, работавший на возврате пантов и кикоффов.

Победы в первых двух раундах плей-офф достались относительно легко. Сперва со счетом 35-14 были обыграны Сан Франциско 49ерз, затем со счетом 30-13 была одержана победа над Кэролайна Пантерз. «Грин-Бей Пэкерс» впервые за 29 лет добились права на участие в Супер Боуле. Со счетом 35-21 были обыграны Нью Ингленд Пэтриотс, "Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс» завоевали 12-й чемпионский титул в своей истории. Самым ценным игроком матча был признан Дезмонд Ховард. В 2007 году кабельная сеть ЕСПН поместила команду «Грин-Бей Пэкерс» образца 1996 года на 6-е место среди величайших команд, игравших в Супер Боулах.

1997

Сезон 1997 года «Грин-Бей Пэкерс» вновь закончили с результатом 13-3, во второй раз подряд завоевав титул чемпионов конференции НФК. Победив Тампа Бей Бакканирз (21-7) и Сан Франциско 49ерз (23-10) в плей-офф, «Грин-Бей Пэкерс» вновь добились права на участие в Супер Боуле, где числились фаворитами (фора −11.5), однако уступили Денвер Бронкос 31-24.

1998—2006

Сезон 1998 года «Грин-Бей Пэкерс» завершили с результатом 11-5, и в плей-офф встретились c Сан Франциско 49ерз. Это был четвёртый сезон подряд, когда две команды встречались в плей-офф, и шестая встреча с 1995 года. Несмотря на то что все предыдущие встречи «Грин-Бей Пэкерс» выиграли и были фаворитами, игра получилась очень ровной и с частой сменой лидерства. За 4:19 до конца 4 четверти «Грин-Бей Пэкерс» завершили 89-ярдовый драйв тачдаун-пасом Бретта Фарва на Антонио Фримена и в очередной раз вышли вперед. 49ерз ответили победным драйвом, завершившимся тачдаун-приемом Террелла Оуэнса в окружении многочисленных защитников. В дальнейшем справедливость результата встречи многими подвергалась сомнению из-за неоднозначности решений арбитров. Например, эпизод с фамблом Джерри Райса был расценен ими как *даун бай контакт* захват. Со следующего сезона НФЛ изменила систему видеопросмотров с учётом высказывавшихся нареканий.

Эта игра стала концом Эры Майка Холмгрена в «Грин-Бей Пэкерс», который покинул команду чтобы стать исполнительным вице-президентом, генеральным менеджером и главным тренером Сиэттл Сихокс. Большинство его помощников вслед за ним ушли в Сихокс. Реджи Уайт завершил карьеру игрока (впоследствии вернувшись на один сезон в качестве игрока Каролайна Пантерз). В сезонах 1999 и 2000 готов команда не могла найти свою игру, потеряв большое количество ключевых фигур.

В 1999 году главным тренером команды стал Рэй Роудс. Роудс считался сильным координатором защиты, и добился определенных успехов а посту главного тренера Филадельфия Иглз в сезонах 1995—1998 годов. Рон Вулф считал что обходительный тренер сможет добиться успеха с ветеранами команды, однако уже через сезон Роудс, приведший команду к результату 8-8, был уволен.

В 2000 году Вулф нанял на должность главного тренера Майка Шермана. Шерман никогда не был главным тренером футбольной команды и был относительно неизвестен в кругах НФЛ. Его первая тренерская должность в профессиональном футболе — тренер тайт-эндов в 1997 и 1998 годах в Грин-Бей. В 1999 году он проследовал за Майком Холмгрином в Сиэттл, где занимал должность координатора нападения, однако не назначал комбинации.

Несмотря на малый опыт работы в профессиональном футболе, Шерман впечатлил Вулфа на собеседовании своим вниманием к мелочам и организационными навыками и получил должность главного тренера. Его первый сезон в качестве главного тренера «Грин-Бей Пэкерс» начали не вполне успешно, однако завершили его 4 победами подряд и показали итоговый результат 9-7. Бретт Фарв положительно отзывался о навыках нового тренера, а болельщики с оптимизмом смотрели на перспективы его работы в команде. В межсезонье Вулф объявил о том что уходит с поста генерального менеджера команды, чем привел в замешательство президента организации Боба Харлана. Несмотря на практику разделения должностей генерального менеджера и главного тренера, практиковавшуюся в «Грин-Бей Пэкерс», Вулф убедил Харлана что Шерман способен совмещать две должности одновременно.

С 2001 по 2004 год «Грин-Бей Пэкерс» успешно выступали в регулярном сезоне, ведомые Бреттом Фарвом, Аманом Грином и прекрасной линией нападения. Однако команда Шермана не могла добиться успеха в плей-офф. С самого первого появления игр плей-офф в НФЛ в 1933 году «Грин-Бей Пэкерс» никогда не проигрывали подобные игры на своем поле. 70-летняя серия прервалась 4 января 2003 года, когда «Грин-Бей Пэкерс» уступили Фэлконз со счетом 27-7. Двумя годами позднее победы в плей-офф на Лэмбо Филд добились Миннесота Вайкингс.

К концу сезона 2004 года перспективы «Грин-Бей Пэкерс» не выглядели радужными. Шерман выглядел усталым, у него наметились трудности в общении с рядом ключевых игроков, многим из которых предстояло подписывать новые контракты. В начале 2005 года Харлан пришёл к выводу, что совмещение должностей вредит организации, и уволил Шермана с должности генерального менеджера, тем не менее оставив его главным тренером. Новым генеральным менеджером был назначен Тед Томпсон, бывший вице-президент по футбольным операциям Сиэттл Сихокс. Отношения Томпсона и Шермана были напряженными. Тед Томпсон приступил к обновлению ростера «Грин-Бей Пэкерс» В частности, в первом раунде драфта 2005 года был выбран квотербек Аарон Роджерс. После результата 4-12, показанного в сезоне 2005 года, Майк Шерман был уволен. Новым главным тренером стал Майк Маккарти, бывший координатор нападения Сан Франциско 49ерз и Нью Орлеан Сэйнтс. Маккарти работал тренером квотербеков в Грин-Бей в сезоне 1999 года.

2007

По окончании сезона 2006 года, в котором «Грин-Бей Пэкерс» не попали в плей-офф, Бретт Фарв объявил что остается в команде ещё на один сезон, который впоследствии станет одним из лучших в его карьере. «Грин-Бей Пэкерс» выиграли 10 из 11 стартовых игр и завершили регулярный сезон с результатом 13-3, заработав неделю отдыха в плей-офф. Нападение «Грин-Бей Пэкерс», ведомое Фарвом и группой талантливых принимающих, стало вторым в НФК (вслед за нападением Даллас Каубойз) и третьим в НФЛ. Раннингбэк Раян Грант, перешедший из Нью Йорк Джайнтс за выбор в 6 раунде драфта, прошёл с мячом 956 ярдов и заработал 8 тачдаунов в 10 последних играх регулярного сезона. В дивизионном раунде плей-офф в сильную метель «Грин-Бей Пэкерс» обыграли Сиэттл Сихокс со счетом 42-20. Грант заработал 3 тачдауна и пронес мяч более чем на 200 ярдов, Фарв отдал три передачи в тачдаун.

20 января 2008 года «Грин-Бей Пэкерс» впервые за 10 лет сыграли в Чемпионском Матче НФК, приняв Нью Йорк Джайнтс на Лэмбо Филд. Победу со счетом 23-20 одержали Джайнтс, благодаря филд-голу Лоренса Тайнса в овертайме. Эта игра стала последней игрой Фарва в форме "Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс», его последним розыгрышем стал перехват.

Майк Маккарти стал тренером команды НФК в Про Боуле, Эл Харрис и Аарон Кэмпман также были выбраны в команду НФК, в качестве стартеров. Бретт Фарв также был выбран для участия в Про Боуле, однако отказался играть и был заменен на квотербека Тампы Бей Бакканирз Джеффа Гарсию.

В декабре 2007 года Тед Томпсон продлил контракт с «Грин-Бей Пэкерс» на 5 лет. 5 февраля 2008 года соглашение о продлении контракта на 5 лет было достигнуто и с главным тренером команды.

2008-настоящее время: Эра Аарона Роджерса

2008

4 марта 2008 года Бретт Фарв объявил о завершении карьеры. Однако пять месяцев спустя он подал заявку на восстановление статуса профессионального футболиста. 4 августа комиссионер НФЛ Роджер Гуделл одобрил заявку. 6 августа 2008 года было объявлено что «Грин-Бей Пэкерс» обменяли Бретта Фарва в Нью Йорк Джетс.

Стартовым квотербеком «Грин-Бей Пэкерс» в сезоне 2008 года был назван Аарон Роджерс, выбранный в 1 раунде драфта 2005 года. Уже в первом сезоне Роджерс показал сильную игру, набрав более 4000 ярдов пасом и заработав 28 тачдаунов. Однако травмы не позволили защите «Грин-Бей Пэкерс» показать свой уровень. 7 игр были проиграны с разницей 4 очка или меньше. Итоговый результат сезона 6-10. По окончании сезона 8 тренеров покинули штаб Майка Маккарти, включая координатора защиты Боба Сендерса, его заменил Дом Кейперс.

2009

В марте 2009 года «Грин-Бей Пэкерс» объявили что номер Бретта Фарва будет выведен из обращения, однако не в ближайшем сезоне. На драфте 2009 года в первом раунде был выбран линейный защиты Би Джей Раджи из Колледжа Бостона, затем три выбора на драфте (включая полученный при обмене Бретта Фарва) были обменяны на ещё один выбор в первом раунде, потраченый на лайнбекера Университета Южной Калифорнии Клэя Метьюза.

В регулярном сезоне 2009 года «Грин-Бей Пэкерс» дважды противостояли Бретту Фарву, который перешёл в стан заклятых врагов «Грин-Бей Пэкерс», Миннесота Вайкингс, в августе. Первая встреча была сыграна на 4 неделе в игре Monday Night Football, которая побила ряд телевизионных рекордов. Проведение этой игры стало возможным благодаря тому что Бадд Селиг, комиссионер Главной Лиги Бейсбола, согласился сдвинуть 2 матча бейсбольных Миннесота Твинс в 12-часовой временной промежуток. Игра завершилась победой Викингов со счетом 30-23, Фарв отдал 3 тачдаун-паса. Вторая встреча команд состоялась в Грин-Бей на 8 неделе, победу со счетом 38-26 праздновали Викинги. Аарон Роджерс находился под жестким давлением защиты Миннесоты, за 2 встречи попав под сэк 14 раз, но все равно сыграл на высоком уровне, отметившись пятью тачдаун-пасами и лишь одним перехватом. На 9 неделе «Грин-Бей Пэкерс» уступили Тампа Бей Бакканирз, не имевшим на тот момент в своем активе ни одной победы. После того как игроки собрались чтобы обсудить проблемы команды в закрытом кругу, дела команды пошли на лад. Появилась стабильность как в выносной игре, так и на блоке. Итоговый результат сезона, 11-5, позволил «Грин-Бей Пэкерс» завоевать путевку в плей-офф, где в первом раунде в остроатакующей игре «Грин-Бей Пэкерс» в овертайме уступили Аризона Кардиналз, 51-45.

По итогам сезона защита «Грин-Бей Пэкерс» стала второй в НФЛ, нападение шестым. Аарон Роджерс стал первым квотербеком, который превзошёл рубеж в 4000 ярдов в каждом из двух первых сезонов своей карьеры. Чарльз Вудсон был признан Защитником Года в НФЛ (его результат — 9 перехватов, 3 тачдауна, 4 фамбла, 74 текла и 2 сэка). Концовка сезона и плей-офф были омрачены большим количеством травм среди ключевых защитников — повреждения получили Эл Харрис, Трамон Уильямс, Атари Бигби, Уилл Блэкмон и другие.

2010: Победа в СуперБоуле XLV

После завершения сезона 2009 с результатом 11-5, «Грин-Бей Пэкерс» получили 23-ий пик на драфте НФЛ 2010. Свой выбор в первом раунде они потратили на текла нападения Брайана Булагу из университета Айовы.

Во второй день драфта под 56-м общим пиком во втором раунде «Грин-Бей Пэкерс» выбрали дефенсив энда Майкла Нила из университета Пардью. «Грин-Бей Пэкерс» обменяли общий 86 пик из третьего раунда и 122 пик 4 раунда в Филадельфию на общий 71 пик, под которым был выбран сейфти Морган Бернетт из Технологического Института Джорджии.

В третий заключительный день драфта в 5 раунде былы выбраны тайтэнд Эндрю Куорлесс из Пенн Стейт и гард нападения Маршалл Ньюхаус. В 6 раунде «Грин-Бей Пэкерс» выбрали ранингбэка Джеймса Старкса из Баффало. Последний пик «Грин-Бей Пэкерс» потратили на дефенсив энда Си Джей Уилсона.

В начале сентября «Грин-Бей Пэкерс» объявили список из 53 человек, попавших в ростер команды на сезон, и 20 игроков, которые были уволены. Одной из потерь Грин-Бей стал Джонни Джолли, который был дисквалифицирован на год за нарушение политики НФЛ в отношении допинга. Корпус раннингбеков «Грин-Бей Пэкерс» перенес удар после потери Райана Гранта, который вынужден был закончить сезон уже после первой недели из-за травмы. К концу сезона в списке травмированных числились 16 игроков, включая 7 стартеров.

Завершив регулярный сезон с результатом 10-6, «Грин-Бей Пэкерс» забронировали 6 строчку в НФК и вышли в плейофф. В первом раунде они встретились с сеянными под 3 номером Филадельфия Иглз. «Грин-Бей Пэкерс» выиграли эту игру со счетом 21-16. В Дивизионном раунде «Грин-Бей Пэкерс» обыграли первую сеяную команду Атланту Фэлконз со счетом 48-21, и вышли в Финал Конференции, где сыграли с Чикаго Бэарз на Солджер Филд — это была всего лишь вторая встреча в плейофф двух старинных противниками (первая игра состоялась в 1941 году — Бэарз одержали победу со счетом 33-14 и добились права играть в Чемпионском Матче НФЛ). "Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс» победили 21-14, получив путевку в СуперБоул XLV, который состоялся 6 февраля 2011 года. «Грин-Бей Пэкерс» одолел Питтсбург Стилерз со счетом 31-25, став первой командой с шестым посевом конференции НФК, выигравшей СуперБоул. Аарон Роджерс был назван самым ценным игроком СуперБоула.

2011-настоящее время

В 2011 «Грин-Бей Пэкерс» закончили регулярный сезон с лучшим результатом в истории команы, 15-1, и добились выходного дня во время первого раунда плей-офф. Однако потерпели поражение уже в первом своем матче, во втором раунде, уступив на своем поле Нью Йорк Джайнтс. В 2012 году «Грин-Бей Пэкерс» в очередной раз победили в Северном Дивизионе НФК и в первом раунде плей-офф обыграли дома Миннесота Вайкингс, во втором раунде уступив на выезде Сан Франциско 49эрз со счетом 31-45. Сезон 2013 года ознаменовался травмой Аарона Роджерса, которая не помешала завоевать титул победителей дивизиона в третий раз подряд. Другим заметным событием стал матч 12 недели против Миннесота Вайкингс на Лэмбо Филд. Игра завершилась со счетом 26-26, впервые с 1987 года «Грин-Бей Пэкерс» сыграли вничью. В первом раунде плей-офф в одной из самых холодных игр в истории НФЛ «Грин-Бей Пэкерс» уступили Сан Франциско 49эрз на своем поле со счетом 20-23. В 2014 «Грин-Бей Пэкерс» в очередной раз одержали победу в дивизионе и пробились в плей-офф со вторым посевом. В Дивизионном раунде в матче-ремейке финала чемпионата 1967 года на Лэмбо Филд были обыграны Даллас Каубойз, в Финале Конференции «Грин-Бей Пэкерс» в одном из самых драматичных матчей в истории плей-офф уступили в гостях Сиэттл Сихокс, упустив 12-очковое преимущество в последние 3 минуты встречи.

Рекордные 13 чемпионских титулов

«Грин-Бей Пэкерс» становились чемпионами НФЛ 13 раз (вторые по этому показателю — Чикаго Бэарз, 9 титулов). Первые три титула были завоеваны по итогам регулярного сезона, следующие 6 — в Чемпионской Игре, и оставшиеся 4 были завоеваны победами в Супер Боулах. Также «Грин-Бей Пэкерс» — единственная команда, побеждавшая в Чемпионате НФЛ три года подряд, причем делавшая это дважды (1929—1931 под руководством Лэмбо, 1965—1967 под руководством Ломбарди).

Общественная форма собственности

«Грин-Бей Пэкерс» — единственный франчайз с общественной формой собственности в крупнейших американских спортивных лигах. Такая форма собственности — одна из причин того что «Грин-Бей Пэкерс» не меняли место дислокации в поисках более крупного и богатого информационного рынка. «Грин-Бей Пэкерс» являются некоммерческой организацией.

Грин-Бей — самый маленький медиа-рынок не только в НФЛ, но и во всех американских профессиональных спортивных лигах. Согласно переписи 2010 года, население Грин-Бей составляет лишь 104057 человек, локальный телевизионный рынок насчитывает порядка 600 тысяч человек. «Грин-Бей Пэкерс» имеют давнюю и устойчивую поддержку не только по всему штату Висконсин, но и на всем Среднем Западе. В течение долгого времени «Грин-Бей Пэкерс» проводили 4 встречи (1 предсезонную и 3 игры регулярного сезона) в столице штата, Милуоки, сперва на стадионе Ярмарки Штата, затем на Окружном Стадионе Милуоки, сыграв последнюю из таких игр в 1994 году. Нынешний главный стадион Милуоки, Миллер Парк, домашняя арена Милуоки Брюэрз из Главной Лиги Бейсбола, не предусматривает возможности проведения футбольных матчей.

Согласно уставу «Футбольной Корпорации Грин-Бей», принятому в 1923 году, в случае продажи организации после уплаты всех налогов вся прибыль должна быть пожертвована местной организации ветеранов войн на сооружение мемориала погибшим солдатам. Благодаря этому пункту «Грин-Бей Пэкерс» остаются некоммерческой организацией, перемещение клуба в другой город нецелесообразно, так как акционеры не получают прибыли. В ноябре 1997 года на собрании акционеров большинством голосов было принято решение о перенаправлении прибыли в "Благотворительный Фонд «Грин-Бей „Грин-Бей Пэкерс“», занимающийся пожертвованиями на нужды благотворительных организаций и учреждений по всей территории штата Висконсин.

Эмиссия акций 1950 года ставила целью сбор средств, необходимых для сохранения команды в Грин-Бей. Была запрещена продажа более чем 200 акций в одни руки, что исключило возможность сосредоточения контрольного пакета акций в руках одного акционера. В 1956 году акционеры проголосовали за сооружение нового футбольного стадиона в городе, получившего в честь предшественника имя Городского Стадиона. После смерти основателя организации Кёрли Лэмбо стадион получил имя Лэмбо Филд, произошло это 11 сентября 1965 года.

Ещё одна эмиссия акций в конце 1997 и начале 1998 годов увеличила число акционеров организации на 105989 человек, собрав 24 миллиона долларов, которые были потрачены на реконструкцию Лэмбо Филд.

Пятая по счету эмиссия акций была проведена зимой 2011—2012 годов, было реализовано 269 тысяч акций по цене 250 долларов за штуку. Впервые акции организации реализовывались за рубежом — порядка двух тысяч акций были проданы в Канаде. Собранные средства были направлены на реконструкцию Лэмбо Филд, в частности были установлены новые видеоэкраны, заменена аудио-система, построены два новых подтрибунных зала, а общая вместимость стадиона была увеличена на 6700 мест.

Акции «Грин-Бей Пэкерс» не являются акциями в общепринятом понимании этого слова. Эти акции не предусматривают выплаты дивидендов, не подлежат перепродаже, на них не распространяется действие закона о защите ценных бумаг, они не дают никаких преференций владельцам абонементов. Акции могут быть использованы в качестве подарка, но технически разрешается передача акций только ближайшим родственникам. Акционеры имеют право на посещение ежегодного собрания акционеров и на приобретение ряда эксклюзивных клубных товаров. С 1997 года ценность голоса каждой акции понижена в тысячу раз, что обеспечивает подавляющее большинство голосов приобретателям акций 1950 года, непосредственно повлиявшим на будущее и благополучие команды.

Избираемый собранием акционеров Президент представляет «Грин-Бей Пэкерс» на встрече Хозяев Команд НФЛ (в том случае если кто-то не делегирован на эту встречу особым образом). В 60-е годы представителем команды на мероприятиях Лиги был главный тренер Винс Ломбарди, за исключением встреч «только для владельцев», где команду представлял президент Доминик Олейничак.

"Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс» — единственная команда в НФЛ с подобной структурой, такая форма собственности напрямую нарушает требование устава Лиги, гласящего что пул акционеров команды не может превышать 32 собственника, и один из этих собственников должен контролировать как минимум 30 % акций. Основанием для исключительного положения «Грин-Бей Пэкерс» служит тот факт, что эмиссии акций проводились организацией задолго до того как были приняты нынешние правила о форме собственности. Однако особым образом оговорено, что прибыль от эмиссии акций не может быть направлена на выполнение контрактных обязательств с игроками или выплаты заработной платы персоналу и менеджменту. Таким образом, эти деньги направляются на реконструкции стадиона. Также «Грин-Бей Пэкерс» являются единственной организацией в крупнейших американских спортивных лигах, ежегодно публикующей в открытом доступе финансовый отчет о собственной деятельности.

Совет директоров

Корпорация "Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс» управляется Исполнительным Комитетом, состоящим из 7 членов, выбираемых из 45 членов Совета Директоров. Комитет состоит из должностей президента, вице-президента, казначея, секретаря и трех членов по особым вопросам. Президент — единственная оплачиваемая должность, остальные члены Исполнительного Комитета заседают бесплатно. Комитет проводит политику корпоративного управления, одобряет крупные финансовые траты, определяет общественную политику организации и контролирует работу руководящих сотрудников.

Фонд "Грин-Бей «Грин-Бей Пэкерс»

В декабре 1986 года командой «Грин-Бей Пэкерс» был создан благотворительный фонд, содействующий ряду организаций и спонсирующий большое количество программ в сферах образования, здравоохранения, спонсирующий социальные службы и участвующий в программах по работе с молодежью. В 1999 году на ежегодном собрании акционеров было принято решение, что Фонду перейдут все материальные ценности, которые останутся в случае расформирования команды, или вся прибыль в случае её продажи.

Фанаты

Фанаты «Грин-Бей Пэкерс» являются одними из самых верных в лиге. Независимо от выступлений и результатов команды, билеты на каждую игру «Грин-Бей Пэкерс» на Сити Стэдиум/Лэмбо Филд распродаются полностью с 1960 года. Несмотря на тот факт, что у команды на данный момент самый маленький рынок на местном ТВ среди всех команд четырёх крупнейших спортивных лиг США, «Грин-Бей Пэкерс» смогли развить одно из самых больших фанатских сообществ в НФЛ, ежегодно входя в список самых популярных команд. У «Грин-Бей Пэкерс» один из самых длинных списков ожидания на сезонный абонемент в американском спорте, насчитывающий около 86000 человек, что больше, чем вместимость домашнего стадиона команды. Если брать для статистического анализа всю историю «Грин-Бей Пэкерс», среднее время ожидания в очереди на абонемент составляет 30 лет. Однако в наши дни ежегодно освобождается всего лишь порядка 90 абонементов, поэтому тем, кто находится сейчас в конце списка, придется ждать возможности купить абонемент около 1000 лет. По этой причине абонементы часто передаются по наследству, а новорожденных малышей нередко записывают в очередь в первые дни их жизни.

Фанатов «Грин-Бей Пэкерс» часто называют «сырноголовыми». Этим словом часто называют всех жителей Висконсина (в штате развито животноводство и смежные сельскохозяйственные производства, в частности — производство сыра). Впервые на стадионах это слово было применено как оскорбление (бейсбольный матч «Уайт Сокс» из Чикаго и «Брюэрз» из Милуоки), с течением времени оно прижилось, и примерно с 1994 года фаны «Грин-Бей Пэкерс» сами стали использовать это прозвище, а также украшать головы головными уборами в виде куска сыра.

Одна из традиций «Грин-Бей Пэкерс», столь же старая как и стадион Лэмбо Филд, заключается в том что во время летних тренировочных сборов игроки преодолевают путь от раздевалки на стадионе до тренировочного манежа на велосипедах юных болельщиков. Как рассказывал Гэри Кнафелк, дифенсив-энд тех лет, «дети просто хотели чтобы мы прокатились на их велосипедах. Я помню как они подходили и просили — эй, прокатись на нём!». Традицию поддерживают и в наши дни.

Ежегодно «Грин-Бей Пэкерс» проводят выставочный двусторонний матч во время так называемого «Семейного Вечера», на который собирается около 60 тысяч болельщиков. Приезд в 2005 году на Семейный Вечер команды Баффало Биллз позволил установить рекорд посещаемости подобных мероприятий — 62492 зрителя.

Ссылки

• [www.packers.com/ Green Bay Packers] Official Club Homepage
• [www.nfl.com/teams/greenbaypackers/profile?team=GB Green Bay Packers] at the National Football League Official Homepage
• [www.jsonline.com/sports/packers/ Green Bay Packers] at the Milwaukee Journal Sentinel Online Website
• [greenbaypressgazette.packersnews.com/ Green Bay Packers] at the Green Bay Press-Gazette Online Website
• [www.sportsecyclopedia.com/nfl/gb/packers.html Green Bay Packers Information] at Sports E-Cyclopedia.com

Отрывок, характеризующий Грин-Бей Пэкерс

– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.