Грулёв, Михаил Владимирович

Михаил Владимирович Грулёв
Дата рождения	20 августа 1857(1857-08-20)
Место рождения	Режица Витебской губернии
Дата смерти	17 сентября 1943(1943-09-17) (86 лет)
Место смерти	Ницца
Принадлежность	Российская империя
Род войск	пехота
Годы службы	1878—1912
Звание	генерал-лейтенант Российская императорская армия
Командовал	Псковский 11-й пехотный полк
Сражения/войны	Русско-японская война
Награды и премии	Орден Святого Владимира 4-й ст. (1905), Золотое оружие «За храбрость» (1906), Орден Святого Владимира 2-й ст.
В отставке	редактор «Туркестанских ведомостей»

Михаи́л Влади́мирович Грулёв (20 августа 1857, Режица Витебской губернии — 17 сентября 1943, Ницца) — военачальник, генерал-лейтенант (1912), военный писатель и журналист, участник русско-японской войны.

Биография

Родился в городе Режица Витебской губернии в еврейской семье. Образование получил в Себежском уездном училище и в Варшавском пехотном юнкерском училище, был произведён в офицеры в 65-й пехотный Московский полк (1882). Перед поступлением в юнкерское училище принял православие (1879). Окончив затем академию Генерального штаба (1888), с 1889 года Грулёв служил в Приамурском и Туркестанском военных округах, совершил ряд поездок в Индию, Китай, Египет, и Японию.

В чине офицера Генерального штаба, был начальником русской торговой экспедиции по реке Сунгари. В 1895 году был российским военным агентом в Японии. Возглавлял научную экспедицию в Маньчжурию, которая проводила изыскания для постройки КВЖД; рекомендовал место для закладки города Харбина.

Во время русско-японской войны 1904—1905 годов командовал 11-м пехотным Псковским полком, был контужен и за боевые отличия получил ордена св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, св. Владимира 3-й степени, золотое оружие и чин генерал-майора. М. В. Грулёв отличился как командир полка (позже дивизии) в сражениях у реки Шахэ.

По окончании войны, в 1907—1909 годах, был членом военно-исторической комиссии при Главном управлении Генерального штаба по описанию русско-японской войны, принял участие в составлении «Истории русско-японской войны». С 1910 года состоял начальником штаба Брест-Литовской крепости, в 1912 году вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта и поселился в Ницце.

Литературная деятельность

Литературная деятельность М. В. Грулёва началась в конце 1870-х годов, когда он начал публиковать стихи на древнееврейском языке в газете «хаЦфира» (Га-цфира). В 1880 году, когда он, ещё юнкером, напечатал в газете «Голос» статью о походе в Индию; затем им было напечатано много статей в «Русском инвалиде», «Военном сборнике», «Приамурских ведомостях», «Историческом Вестнике» и «Русской старине». М. В. Грулёв был также редактором «Туркестанских ведомостей», «Известий Туркестанского отделения Императорского географического общества», секретного журнала «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом» и помощником редактора журнала «Разведчик». Опубликовал несколько своих статей и переводов в секретном многотомном издании Военно-учёного комитета «Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии».

Среди отдельно изданных работ стоит особо отметить книгу «Соперничество России в Средней Азии» — блестящая аналитическая и историческая работа, переведённая на английский и немецкий языки и не утратившая своего значения и в наше время. Перу Грулёва принадлежат также корреспонденции с театра военных действий 1904—1905 годов, печатавшиеся в «Русских ведомостях» и «Разведчике». Доход от своей последней книги мемуаров «Записки генерала-еврея» (1930) М. В. Грулёв пожертвовал в Еврейский национальный фонд на приобретение земель в Палестине.

Избранная библиография

• Сунгарийская речная экспедиция 1895 года. СПб., 1895
• Описание р. Сунгари. (Июнь и июль 1895 г.). Хабаровск, 1895
• Аму-Дарья. Очерк среднего течения. Ташкент, 1900
• Памиры. Историко-географический очерк. Калуга, 1904
• В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера Генерального штаба и командира полка о русско-японской войне. Ч. 1—2. СПб., 1908—1909 (переиздание — Государственная публичная библиотека исторической литературы в серии «Взглядываясь в прошлое», 2007)
• Очерк восстаний приграничных племён Индии за последние 10 лет. СПб., 1909
• Соперничество России в Средней Азии. СПб., 1909
• Злобы дня в жизни армии. Брест-Литовск, 1911
• Записки генерала-еврея. Париж, 1930 (переиздания: Antiquary (США, репринт), 1987; М., 2007)

Переводы

• Автобиография Абдурахман-хана, эмира Афганистана. Пер. с англ. Генерального штаба полковник М. Грулев. Т. 1—2. СПб., 1901.
• Паркер Э. Г. Китай, его история, политика и торговля с древнейших времен. Пер. с англ. М. В. Грулёв. СПб., 1903
• Теттау Э. Восемнадцать месяцев в Маньчжурии с русскими войсками. Пер. с нем. М. Грулев. Ч. 1—2. СПб., 1907—1908.
• Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы с русско-японской войны. С нем. пер. и снабдил предисловием М. Грулев. Ч. 1—2. СПб., 1913—1914
• Теттау Э. От Мукдена до Портсмута. Поучения и выводы из русско-японской войны. Пер. с нем. М. Грулёв. СПб., 1914 (третья часть книги «Куропаткин и его помощники»).

О нём

• Лев Бердников [magazines.russ.ru/nj/2010/258/be18.html «…по долгу совести и принятой присяги». М. В. Грулев: генерал-еврей на службе России] «Новый Журнал» 2010, № 258

Источники

• Грулев М. В. Записки генерала-еврея. М.: Кучково поле; Гиперборея, 2007. ([www.regiment.ru/Lib/B/6/1.htm Моё исповедное слово])
• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Собственные сочинения и переводы М. В. Грулёва
• Григорий Нискеров «[www.scepsis.ru/library/id_1881.html Комментарий к комментарию]».

Отрывок, характеризующий Грулёв, Михаил Владимирович

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.