Сражение на реке Шахе
Сражение на реке Шахе (Шахэ) | |||
Основной конфликт: Русско-японская война | |||
Дата |
5—17 октября 1904 года | ||
---|---|---|---|
Место | |||
Итог |
Исход неопределённый, отступление русских войск | ||
Противники | |||
| |||
Командующие | |||
| |||
Силы сторон | |||
| |||
Потери | |||
| |||
Сражение на реке Шахе (Шахэ), также Шахэйское сражение — крупное сражение Русско-японской войны. Бои шли с 5 по 17 октября (по новому стилю) 1904 года. Ни наступление русской армии, ни предпринятое позже контрнаступление японской армии не достигли успехов.
Содержание
Ход сражения
В середине сентября 1904 командующий русской Маньчжурской армией (свыше 200 тысяч человек, 758 орудий, 32 пулемёта) генерал Куропаткин по требованию царя решил предпринять наступление против японских сил (1, 2 и 4-я армии, всего до 170 тысяч человек, 648 орудий, 18 пулемётов), возглавляемых маршалом Ивао Ояма[2], с целью помочь осаждённому Порт-Артуру и попытаться изменить ход войны в пользу России.
Нанесение главного удара возлагалось на Восточный отряд: генерала Г. К. Штакельберга (1-й, 2-й и 3-й Сибирские корпуса) и отряд генерала Ренненкампфа. Его задача — атаковать с фронта и охватить правый фланг японцев в районе Бэньсиху. Западный отряд ген. А. А. Бильдерлинга наносил вспомогательный удар вдоль железной дороги Ляоян — Мукден.
22 сентября (5 октября) русские войска начали наступление. К исходу 23 сентября (6 октября) на правом фланге они достигли Шахе, а на левом подошли к передовым позициям противника и завязали за них упорные бои. Японское командование не ожидало наступления русской армии, но, разгадав намерения русского командования, решило вырвать инициативу. 27 сентября (10 октября) японцы перешли в контрнаступление, нанеся главный удар 2-й и 4-й армиями по войскам Западного отряда (6-й Сибирский, 17-й и 10-й армейские корпуса). В ходе встречных боёв 29 сентября (12 октября) они оттеснили Западный отряд за Шахе. 30 сентября (13 октября), не сумев сломить сопротивление 1-й японской армии, начал отход Восточный отряд. Последующие боевые действия, носившие преимущественно встречный характер, проходили с переменным успехом. 5(18) октября, понеся большие потери (русские — 40 тысяч человек, японцы — до 20 тысяч), обе стороны приостановили атаки и приступили к укреплению занимаемых позиций. Установился 60-километровый позиционный фронт, что было новым явлением в военном искусстве.
На результатах сражения на реке Шахе сказалось то, что для нанесения главного удара русские выделили всего 1/4 своих войск, примерно такое же количество сосредоточивалось на вспомогательном направлении. Половина оставалась в резерве. Выявились неподготовленность обеих сторон к ведению встречных боёв и их неумение овладеть инициативой, осуществить смелый манёвр и обеспечить взаимодействие войск. Сражение продемонстрировало также возросшее значение разведки, ночных боёв и стрельбы артиллерии с закрытых позиций. По размаху (фронт и глубина около 60 км, продолжительность 14 суток) оно, по существу, представляло собой операцию. Существенного влияния на ход войны сражение не оказало[3][4].
В этом сражении погиб известный военный корреспондент того времени Евгений Яковлевич Максимов.
См. также
Напишите отзыв о статье "Сражение на реке Шахе"
Примечания
- ↑ Война с Японией 1904—1905 гг. Санитарно-статистический очерк. 1914.
- ↑ Шахе, река в Маньчжурии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [mouse-trap.ru/rjw_manjjyria.shtml Русско-японская война -> бои в Маньчжурии]
- ↑ [battle.oruzie.su/shahe Сражение у реки Шахэ]
Литература
- Шахе, река в Маньчжурии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Отрывок, характеризующий Сражение на реке Шахе
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.