Гуди-падва

Гуди-падва (गुढीपाडवा) — индуистский праздник Нового года для маратхов и конкани (которые называют его Самватсар-падво), первый день нового года календаря маратхов.

Согласно «Брахма-пуране», в этот день Брахма сотворил мир. В ходе фестиваля также отмечается возвращение Рамы в Айодхью после 14 лет изгнания, а многие маратхи празднуют годовщину победы древнеиндийского правителя Шаливаханы над племенами саков.

Гуди-падва празднуется в первый день прибывающей луны месяца чайтра по индуистскому календарю и знаменует приход весны. По грегорианскому календарю дата проведения фестиваля выпадает на конец марта — начало апреля (в 2016 году — 8 апреля). В индийской астрологии этот день является частью периода из трёх с половиной дней, называемого «Садетин мухурта» и считающегося наиболее благоприятными для всякого рода начинаний. Жители Андхра-Прадеш и Карнатаки празднуют тот же самый фестиваль как Угади.

В деревнях в этот период начиается сбор урожая и сезон манго. Деревенские жители подметают дворы в своих домах и обмазывают стены своих жилищ коровьим помётом. Городские жители также проводят у себя дома генеральную уборку. Женщины и дети украшают пороги домов изысканными узорами ранголи, яркие цвета которых отражают красоту и свежесть весны. Члены семьи, одевшись в новые одежды, собираются вместе и принимают участие в пире из традиционных блюд индийской кухни. Согласно традиции, семьи начинают празднование, принимая горькие листья дерева ним. Иногда, из листьев нима приготовляется паста с примесью тамаринда и тростникового сахара, которая, согласно Аюрведе, очищает кровь и укрепляет иммунную систему человека.

Отрывок, характеризующий Гуди-падва

– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.