Гюльмамедов, Осман Ага

Осман Ага Гюльмамедов
азерб. Osman ağa Gülməmməd ağa Gülməmmədov
Дата рождения	16 августа 1892(1892-08-16)
Место рождения	сел. Салахлы, Казахский уезд, Елизаветпольская губерния ныне Казахский район, Азербайджан.
Дата смерти	1 ноября 1950(1950-11-01) (58 лет)
Место смерти	Карс, Турция
Принадлежность	Российская империя АДР
Род войск	кавалерия
Звание	поручик
Командовал	3-ей сотней 1-го конного Татарского полка армии АДР (1919)
Сражения/войны	Первая мировая война Битва за Баку Армяно-азербайджанская война
Награды и премии

Осман Ага Гюльмамед оглы Гюльмамедов (азерб. Osman ağa Gülməmməd ağa Gülməmmədov; 16 августа 1892 — 1 ноября 1950— российский и азербайджанский военный деятель. Осман Ага Гюльмамедов был удостоен шести боевых наград: Георгиевских крестов 2, 3 и 4 степеней, а также Георгиевских медалей — 2, 3 и 4 степеней.

Биография

Осман Ага Гюльмамедов родился 16 августа 1892 года в селении Юхары Салахлы Казахского уезда Елизаветпольской губернии. Военную службу начал в сентябре 1914 года, вступив после начала первой мировой войны добровольцем в Татарский конный полк Кавказской туземной конной дивизии — так называемой «Дикой дивизии», части которой были укомплектованы мусульманами — уроженцами Кавказа.

С сентября 1914 года по август 1917 года Осман Ага Гюльмамедов в составе полка участвовал в боевых действиях на австрийском и румынском фронтах. Начав службу рядовым всадником, 14 ноября 1914 года он был произведён в приказные. 8 января 1915 года Осман Ага был произведён в младшие урядники, а в феврале 1915 года он получил ранение в одном из боёв на австрийском фронте под Бригеном. 22 марта 1916 года он был произведён в старшие урядники, а 29 июня 1917 года — стал юнкером милиции. За боевые заслуги и личное мужество Осман Ага Гюльмамедов был удостоен шести боевых наград: Георгиевских крестов 2, 3 и 4 степеней, а также Георгиевских медалей — 2, 3 и 4 степеней.

Осенью 1917 года полки Кавказского туземного конного корпуса, были возвращены на Кавказ. В конце 1917 года решением Особого Закавказского Комитета начато было формирование Мусульманского (Азербайджанского) корпуса под командованием генерал-лейтенанта Али-Ага Шихлинского. В состав корпуса вошел и конный Татарский полк.

В феврале 1918 года Осман Ага Гюльмамедов был произведён в первый офицерский чин — прапорщика — и назначен младшим офицером 3-й сотни. В течение весны и лета он принимал непосредственное участие в боевых действиях против большевиков у станций Кюрдамир, Мюсюсли, Сангачал. Особо отличился прапорщик Гюльмамедов в августе-сентябре 1918 года в боях под Баку, где ему пришлось участвовать в боевых действиях и против англичан.

15 сентября 1918 года Баку был освобождён частями Кавказской исламской армии. После взятия города командующий армией Нури-паша в числе других героев сражения в торжественной обстановке прикрепил к груди Осман Аги Гюльмамедова турецкий орден «Меджидие» 5-й степени. 1 ноября за боевое отличие Осман Ага Гюльмамедов был произведён в корнеты.

В конце того же года конный Татарский полк был включён в состав формируемой Конной дивизии АДР. И уже в январе 1919 года 1-й конный Татарский полк по результатам инспекторского смотра получил благодарность военного министра.

5 апреля 1919 года Осман Ага Гюльмамедов в составе своего полка в числе других частей формировавшейся азербайджанской армии торжественно вступил в Баку. Согласно приказу военного министра, командовать отрядом войск, вступавших в Баку, был назначен командир 1-го конного Татарского полка, полковник Фахрат-бек Агаларов. В 9 часов утра, прямо с вокзала, под звуки военного оркестра части направились на Набережную, где были выстроены для парада. Парад принимал военный министр, генерал от артиллерии Самед-бек Мехмандаров. После церемониального марша на Набережной войска двинулись по Садовой и Николаевской улицам, мимо здания парламента, и далее — в казармы Сальянского полка.

Вскоре корнет Гюльмамедов был произведён в очередной воинский чин. Из приказа по военному ведомству Азербайджанской Демократической Республики N275 от 1 июня 1919 года:

Приказом правительства Азербайджанской Республики о чинах военных от 16 мая с.г. за N26 корнет 1 конного Татарского полка Осман Ага Гюльмамедов за боевые отличия произведен в чин поручика со старшинством с 17 августа 1918 года. Вр.и.д. военного министра генерал-лейтенант Шихлинский

Одновременно Осман Ага был повышен в должности, — его назначили командиром 3-й сотни 1-го Конного Татарского полка. В связи с усилившейся угрозой возможного вторжения в пределы Азербайджана частей добровольческой армии генерал-лейтенанта Деникина в июле 1919 года 1-й Конный Татарский полк был направлен в Гусары, где вошёл в состав вновь образованного Хачмазского отряда. Отряд имел задачу прикрытия северных границ республики.

В дальнейшем принимал участие в подавлении армянского мятежа в Карабахе. 30 марта 1920 года поручик Гюльмамедов со своей сотней прибыл в Гянджу, а 31 марта — в Евлах, откуда двинулся в направлении Агдама. Уже 2 апреля армянские части были выбиты из Аскерана, а 3 апреля были заняты Нахчеваник и Кятук. К концу апреля части азербайджанской армии в целом восстановили положение, существовавшее на конец ноября 1919 года, — противник был отброшен на правый берег реки Забуг.

Ссылки

• [www.zerbaijan.com/azgenerals-articles.htm Azerbaijani generals and military heroes]

Отрывок, характеризующий Гюльмамедов, Осман Ага

– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.