Якобашвили, Давид Михайлович

Давид Михайлович Якобашвили
груз. დავით მიხეილის ძე იაკობაშვილი
Дата рождения:	2 марта 1957(1957-03-02) (67 лет)
Место рождения:	Тбилиси, Грузинская ССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР Швеция Швеция
Компания	ООО «Орион Наследие»
Должность	президент
Компания	Petrocas Energy Holding Ltd.
Должность	совладелец
Компания	ОАО АФК Система
Должность	заместитель председателя совета директоров
Компания	ОАО «Вимм-Билль-Данн»
Должность	основатель
Награды и премии	Орден «За заслуги перед Итальянской Республикой» степени Офицера (2016 г.) Лучший независимый директор в Рейтинге «ТОП-1000 российских менеджеров-2015» Премия «Коммерсант» в номинациях «Успех» и «Выбор зала» 2012 Памятный знак «За труды в благотворении» первой степени ГУВД Москвы 2005 «Предприниматель года 2003» Ernst&Young «Pro Merito Medal 2003» Совета Европы «Персона года 2002» РБК

Дави́д Миха́йлович Якобашви́ли (груз. დავით მიხეილის ძე იაკობაშვილი; р. 2 марта 1957 в Тбилиси) — один из основателей компании Вимм-Билль-Данн. Вице-президент РСПП. Глава Российско-американского совета делового сотрудничества. Член Попечительских советов музея Государственный Эрмитаж, Всероссийского Музея декоративно-прикладного искусства, Фонда именных стипендий Мстислава Ростроповича, благотворительного общества «Мария», детского дома «Пансион семейного воспитания», Фонда поддержки детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, Высшей школы экономики, Бизнес-школы РСПП, Французского университетского колледжа в России. Член Общественного совета при Министерстве культуры РФ, член Руководящей группы по защите интеллектуальной собственности. Входит в Общественный совет Минстроя России.

Свободно владеет английским, французским, грузинским языками. Говорит по-шведски.

Ведёт личные страницы в соцсетях: Facebook: www.facebook.com/profile.php?id=100007111879463 Twitter: mobile.twitter.com/diakobachvili Instagram: instagram.com/diakobachvili/

Биография

Давид Якобашвили родился в семье грузинских евреев. Его дед был сапожником из бедной семьи. Начал ездить в Китай, где разбогател. Вернувшись в Россию, стал поставщиком двора Его Императорского Величества (поставлял кирзовые сапоги для русской армии во время Первой мировой войны). Отец прошёл путь от старшего механика на морском судне до цеховика, его семья пережила Ленинградскую блокаду. Семья матери всю жизнь прожила в Москве.

Давид Якобашвили учился в школе с медицинским уклоном. Мечтал о карьере дипломата. Отказался от этой идеи, по его словам, из-за фамилии. После школы поступил в Тбилисский Политехнический институт по специальности «промышленное и гражданское строительство», но бросил учёбу, чтобы содержать семью. Входит в ТОП-10 людей без высшего образования, которые смогли добиться успеха в жизни .

Уйдя из института, пошел работать по ночам: в Метрострое — чернорабочим, днём — в лаборатории Металлургического института. Впоследствии занимался ремонтом аудиотехники и звукозаписью. Научившись ремонтировать радио- и аудиотехнику, начал брать частные заказы, работал во вневедомственной охране (устанавливал сигнализации в домах). В 1982 году сотрудникам МВД разрешили взять на выращивание поросят, чтобы потом, возвратив их государству, получить деньги за разницу в весе. Якобашвили принял участие в этой программе: взял 200 поросят на год, отвёз их за город к приятелю, с которым построили небольшую ферму. Через год Якобашвили получил доход.

Хронология

• В 1991 году вместе с партнёрами основал фирму «Тринити-моторс», ставшую первым официальным дилером General Motors.
• В 1992 году стал одним из основателей продовольственной компании Вимм-Билль-Данн (с 2001 по 2010 год — председатель совета директоров) (продал долю в 2011 году).
• 1993 — стал акционером Экспобанка (продал акции в 2001 году) и Восточно-европейского страхового агентства (продал акции в 2001 году).
• В 1993 году стал соучредителем развлекательного казино Черри-Метелица (в 2009 году казино закрыто в соответствие с требованиями нового законодательства РФ).
• 1999 год — избран членом Совета директоров ЗАО «Агрокомплекс “Горки-2”».
• С 2000 года — член правления РСПП, с июня 2004 года — член бюро правления, вице-президент РСПП.
• В апреле 2001 года вошёл в состав общественного объединения предпринимателей «Деловая Россия».
• С мая 2001 г. — член бюро президиума Российского еврейского конгресса.
• В 2002 году избран председателем совета директоров некоммерческого партнёрства «РусБренд».
• В этом же году компания Вимм-Билль-Данн стала первой российской пищевой компанией, разместившей свои акции на Нью-Йоркской фондовой бирже.
• 2002 г. - возглавил Объединенную комиссию по корпоративной этике при РСПП (при создании - Комиссия по корпоративной этике).
• 2004 г. — избран председателем Комитета РСПП по корпоративной социальной ответственности и демографической политике.
• 2005 — стал членом совета директоров ЗАО «4-й московский Мелькомбинат» (продал в феврале 2014 года).
• 2010 — избран в состав совета директоров ОАО АНК Башнефть (отошла государству в 2014 году).
• В этом же году избран президентом Российско-американского Совета делового сотрудничества.
• 2011 — создал корпорацию Биоэнергия, занимающуюся альтернативной энергетикой (с 2013 избран главой Попечительского совета).
• В 2011 году избран в состав совета директоров АФК Система.
• 2013 — избран председателем целевой группы В20 (Business-20) «Создание рабочих мест, занятость и инвестиции в человеческий капитал».
• 2013 — вошёл в состав Международного президентского попечительского совета Нью-Йоркского университета.
• В декабре 2014 г. — компания Petrocas Energy Limited и ОАО «НК «Роснефть» объявили о создании СП в области логистики и розничных продаж нефтепродуктов в Закавказье. Роснефть приобрела 49% акций Petrocas. Контрольный пакет Petrocas остался у Давида Якобашвили.
• 29 февраля 2016 года Посол Италии в России Чезаре Мария Рагальини от имени итальянского правительства вручил Якобашвили орден «За заслуги перед Итальянской Республикой» степени Офицера - за поддержку пятилетней программы молодых оперных певцов, программа предполагает обучение певцов в Большом театре и La Scala.

Первый бизнес

В 1980-х Якобашвили уехал из Советской Грузии. Жил в Германии, Финляндии, Швеции, где работал уборщиком и водителем. В 1988 году приехал в Москву. По просьбе знакомых финнов, которые искали детали для европоддонов, нашёл в России завод, на котором изготовил необходимые детали. Заработал первые большие средства — 22,5 тысячи марок, на которые купил Мерседес за 14 тысяч марок.

В 1988 году организовал с друзьями первую в Москве гостиницу на корабле на Москве-реке. Затем организовал с друзьями группу Trinity. В эти же годы вошёл в долю первого советского кооператива — оздоровительного салона «Женьшень» на Покровке (КООП №14). Первым крупным бизнесом «Тринити» стала торговля подержанными американскими автомобилями. Якобашвили с партнёрами сам ездил в США за Кадиллаками и Шевроле и даже сидел за рулём автоперевозчика из Финляндии. В 1991 году стал с друзьями первым официальным дилером автомобилей General Motors, занимался неоновой рекламой, ставил на автомобили первые радиомаяки от угонов, занимался меблировкой гостиницы Метрополь.

Работая в Швеции, познакомился с создателем компании Cherry Биллом Линдваллом. При его поддержке была организована поставка в Россию первых игровых автоматов. «Тринити» начала завозить в Петербург и Москву первых «одноруких бандитов». А когда начали появляться казино, группа совместно с компанией Линдвалла и концерном Олби, принадлежащим предпринимателю Олегу Бойко, отстроили самый большой в столице игорный комплекс — казино «Черри» и ночной клуб «Метелица», которые открылись на Новом Арбате летом 1993 года.

Разгул бандитизма и «разборок» 90-х годов бизнес Якобашвили пережил относительно спокойно. Хотя и не без потерь. «Бывало и так, что нам приходилось молча уступать. У нас были своя служба ВИП-обслуживания пассажиров в Шереметьево и свой паркинг. Пришлось поделиться с Борисом Березовским и Бадри Патаркацишвили — они попросили 50-процентную долю в этом деле. Мы не могли отказать. У них был огромнейший административный ресурс» — вспоминал Якобашвили в интервью.

Вимм-Билль-Данн

Компания "Вимм-Билль-Данн" (ВБД) появилась в 1992 году. Бизнес начался с линии по разливу соков, взятой в аренду, и кредита в $50 тыс. Давид Якобашвили вместе с Сергеем Пластининым, Михаилом Дубининым и другими партнёрами арендовал линию по розливу соков на Лианозовском молочном комбинате. Первое имя для соков дало название самой компании: слово "Вимм-Билль-Данн" было придумано по созвучию с английским "Уимблдон". Развивая западную тему, основатели компании в 1994 году придумали брэнд "J7" (Seven Juices), а через год ВБД выкупил акции Лианозовского комбината.

В 2002 году компания провела первичное размещение акций на Нью-Йоркской фондовой бирже, став первой российской продовольственной компанией, осуществившей IPO.

В ходе размещения оценка компании составила $830 млн, крупнейшим покупателем акций стала французская Danone. Перед выходом на биржу компания максимально полно раскрыла о себе всю информацию в проспекте эмиссии, тогда стало известно, что крупнейший на тот момент акционер компании Гавриил Юшваев имел судимость.

В конце декабря 2008 года "Вимм-Билль-Данн" вошёл в перечень системообразующих организаций России, получивших государственную поддержку в период кризиса. Выручка по итогам 2008 года (US GAAP) составила $2,82 млрд ($2,44 млрд в 2007 году), операционная прибыль — $245,1 млн ($214,0 млн), чистая прибыль — $101,7 млн ($140,0 млн).

На 2008 год ОАО "Вимм-Билль-Данн" принадлежало 36 производственных предприятий, выпускающих молочные продукты, соки и минеральную воду, а также центры продаж более чем в 25 городах России и странах СНГ. Компании принадлежали торговые марки "J7", "100% Gold Premium", "Любимый сад", "Домик в деревне", "Весёлый молочник", "Агуша" и т. п. (всего свыше 1000 наименований молочной продукции и более 150 наименований соков, фруктовых нектаров, негазированных напитков).

Состояние и активы

По данным на февраль 2015 года Якобашвили совместно с бизнесменами Вано Накаидзе и Алико Джапаридзе владел контрольным пакетом (51%) Petrocas Energy Group (сеть АЗС в Грузии и нефтеналивной терминал в Поти; трейдинг в Азербайджане, Армении, Афганистане, Туркменистане, Турции; перевозка и перевалка нефти и нефтепродуктов в Грузии). Ежегодная выручка компании около $1 млрд.

Якобашвили контролирует около 2 % акций АФК "Система", владеет 18 % "Ставропольпромстройбанк" (262-е место по размеру активов среди российских банков, на 1 января 2015 г. — 9,9 млрд руб.), около 20 000 га в Подмосковье на Рублёво-Успенском шоссе, а также участками под застройку внутри Садового кольца Москвы.

В 2011 г. Якобашвили инвестировал в корпорацию "Биоэнергия", став её совладельцем и председателем совета директоров (занимается добычей и переработкой торфа). Инвестиции в компанию составили $15 млн.

В рейтинге Forbes 2014 года занял 91 строчку с состоянием $1,2 млрд. В рейтинге 2015 года Forbes поставил Якобашвили на 102 место с состоянием $0,95 млрд. В рейтинге Forbes 2016 занял 96 позицию ($0,9 млрд).

Показатель	2012	2013	2014	2015	2016
Состояние ($ млрд)	0,95	0,95	1,2	0,95	0,9
Место в России	106	118	91	102	96

Сделки

В 2011 году "Вимм-Биль-Данн" была приобретена корпорацией PepsiCo за $5,7 млрд. Это стало крупнейшей сделкой PepsiCo за пределами Северной Америки и крупнейшей зарубежной инвестицией в несырьевой рынок России. По оценкам СМИ, Давид Якобашвили выручил от продажи 10% ВБД около $600 млн. "Все получили огромную премию. Все инвесторы, кто инвестировал в нашу компанию, все были довольны. До сих пор меня встречают и говорят, что это одна из самых удачных сделок, которая когда-либо была", — делился в интервью Якобашвили в 2014 году.

В феврале 2014 года продал пакет акций размером 28% в "Мельничном комбинате No4", расположенном в Шмитовском проезде, недалеко от "Москва-Сити". По данным Forbes, сумма сделки составила $60 млн.

В декабре 2014 года компания "Роснефть" и Petrocas Energy Limited объявили о создании совместного предприятия в области логистики и розничных продаж в Закавказье. Роснефть приобрела 49% акций Petrocas. Контрольный пакет Petrocas остался у Давида Якобашвили. Сумма сделки составила $144 млн (9,3 млрд рублей на дату оплаты), говорится в отчете "Роснефти".

Приход в Грузию Роснефти вызвал недовольство у оппозиции. В декабре 2014 года бывшая правящая партия "Единое национальное движение" экс-президента Михаила Саакашвили попыталась обвинить компанию в нарушении закона "Об оккупированных территориях" в связи с её работой в Абхазии и предприняла попытку заставить правительство запретить сделку. В ответ министр экономики Грузии Георгий Квирикашвили заявил, что сразу три ведомства — минэкономики, минюст и МИД — приступили к изучению юридической стороны деятельности Роснефти в Грузии. Однако в феврале 2015-го представитель премьер-министра Грузии Зураб Абашидзе объявил, что власти не имеют права вмешиваться в бизнес-соглашения, при этом правительство приветствует "законные инвестиции, в том числе российские" в грузинскую экономику.

Коллекционирование

Билл Линдвалл, с которым Давид Якобашвили познакомился и подружился, работая в 80-е годы в Швеции, оказался поклонником старинных самоиграющих инструментов — шарманок и органов. Опасаясь, что дети после его смерти распродадут собранную им коллекцию, Линдвалл продал её Якобашвили с условием, что он будет продолжать его дело. "Мне понравилась такая идея, должно быть, повлияли детские воспоминания. Я хорошо помнил, как в Грузии на улицах играли шарманки, патефоны. К тому же меня всегда интересовала техника", — вспоминал Якобашвили в интервью.

Линдвалл продал Якобашвили около 400 предметов, к началу 2015 года собрание насчитывало более 15 тыс. экспонатов. Коллекция пополнилась прикладным искусством, включает музыкальные шкатулки, автоматоны, часы, механических кукол, картины, скульптуры, табакерки, посуду. В коллекции несколько механических органов российских и французских монархов (Луи XVII, Луи XVIII, Марии Федоровны) — раритетные инструменты, которые существуют в единственном экземпляре. Есть предметы из собраний Екатерины Великой, великой княжны Ольги, супруги греческого короля Георга. Представлены работы, собранные по проектам Леонардо да Винчи и Эдисона; часы 1500-х годов; картины Владимира Маковского, Нико Пиросмани и Михая Зичи (самая большая коллекция после Эрмитажа); вазы Эмиля Галле и Постникова; деревянные скульптуры Степана Эрьзя; драгоценности и украшения Рене Лалика; работы Болина и Фаберже.

Музей “Собрание”

В 2013 году на улице Солянка было выстроено новое здание площадью 11 тыс. квадратных метров. Четырехэтажное здание с четырьмя подземными этажами выстроено в псевдо-московском стиле — так, чтобы вписать его в ансамбль района Хитровки, на месте стеклянной шашлычки-времянки.

В музее "Собрание" на улице Солянка, дом 16, помимо экспозиции, будет организован концертный зал для проведения музыкальных и театральных вечеров. В нём отдельные места отведены для двух огромных органов — 8,5 м длиной, 5,5 м высотой; и 6 м длиной, 4 м высотой. В декабре 2015 года самые большие органы были перевезены в здание музея. На Солянку переехали орган Th.Mortier размером 5,5 на 8,5 метров, орган Ruth и два церковных органа. В январе 2016 года в Москву прилетели настройщики всемирно известной бельгийской фирмы "J.Verbeeck", которые занялись сборкой и настройкой четырех органов.

В залах на четырёх этажах предусмотрены интерактивные панели, позволяющие "заглянуть" внутрь старейших механизмов шарманок, органов, двигающихся кукол. Некоторые механизмы можно будет заводить во время экскурсий групп.

Поскольку за время реставрации коллекции в музее собралась группа профессиональных реставраторов, при музее работают реставрационные мастерские. После открытия музея за работой мастеров посетители смогут наблюдать через стеклянную стену. Вход в музей будет бесплатный. Открытие музея запланировано на 2016-2017 годы .

Часть коллекции Якобашвили временно экспонируется в московских музеях: в Музее декоративно-прикладного искусства проводится ежегодная Рождественская выставка, в рамках которой в отдельном зале представлены двигающиеся под музыку куклы из коллекции "Собрание". СМИ утверждают, что это "одна из лучших в мире коллекций". В Музее современной истории России в рамках экспозиции "Белый ангел" выставлены вещи, относящиеся к эпохе Великой княгини Елизаветы Федоровны.

Ссылки

• www.forbes.ru/profile/david-yakobashvili
• www.echo.msk.ru/programs/korzun/1292750-echo/
• posta-magazine.ru/people/interview-with-david-jacobashvili
• www.itogi.ru/spetzproekt/2013/32/192875.html
• www.forbes.ru/forbes/issue/2004-04/2102-david-yakobashvili-zalozhnik-sudby
• www.wbd.ru/press/releases/item.aspx?id=2137
• www.kommersant.ru/doc/2643326
• www.interfax.ru/business/427982
• www.ng.ru/economics/2003-10-09/1_milk.html
• ria.ru/economy/20150224/1049276835.html
• kudago.com/msk/event/vystavka-magiya-kukol/
• www.sovr.ru/press/2015/03/05/belii_angel/
• www.tvc.ru/news/show/id/25504
• www.vedomosti.ru/newspaper/characters/2015/02/16/kogda-vopros-reshaetsya-materialnimi-poteryami-eto-schaste
• tass.ru/kultura/2289346
• www.kommersant.ru/doc/2927686
• www.informator.news/5666uspeh-bez-dyploma-10-chelovek-kotoryie-brosyly-uchebu-y-razbohately/

Отрывок, характеризующий Якобашвили, Давид Михайлович

– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.