Даремский договор (1139)
Даремский договор (англ. Treaty of Durham) — мирный договор, заключённый в Дареме 9 апреля 1139 года между Давидом I, королём Шотландии, и Стефаном Блуаским, королём Англии, по которому вся Северная Англия (Нортумберленд, Камберленд, Уэстморленд и северный Ланкашир) переходила под власть шотландцев. Уступленные по Даремскому договору территории были возвращены только в 1157 году.
Предыстория
После смерти в 1135 году английского короля Генриха I на престол Англии вступил Стефан Блуаский, однако его права были оспорены дочерью Генриха I императрицей Матильдой. Династический спор вскоре перерос в гражданскую войну, продолжавшуюся около двадцати лет и приведшую к существенному ослаблению центральной власти и разгулу феодальной анархии в Англии. Этим воспользовался шотландский король Давид I, который уже в 1136 году выступил в поддержку прав Матильды, своей племянницы. Очевидно, однако, что защита её интересов была лишь предлогом для попытки аннексии североанглийских графств: Камберленда, который находился под властью шотландских монархов до 1092 года, и Нортумберленда, на который Давид I имел претензии как супруг Матильды Хантингдонской, наследницы англосаксонских эрлов Нортумбрии.
Шотландское вторжение 1136 года завершилось заключением 5 февраля Первого Даремского договора, в соответствии с которым король Стефан Блуаский передал Генриху Шотландскому, сыну Давида I, Карлайл и Донкастер, а также титул и владения графа Хантингдона. Кроме того английский король был вынужден пообещать учесть претензии шотландцев при решении вопроса о назначении графа в Нортумбрию.
Перемирие, однако, продолжалось недолго. Начало активных военных действий в Англии между сторонниками короля и императрицы Матильды в 1137 году предоставило новые возможность для наступления шотландцев. Зимой-весной 1138 года войска Давида I совершили несколько походов на английскую территорию, жестоко разорив северные графства. Но 22 августа 1138 года шотландская армия была разбита английским ополчением архиепископа Йоркского в «битве Штандартов». Давид I отступил в Карлайл, однако спустя некоторое время вновь возобновил набеги на Нортумберленд. В ноябре 1138 г. шотландцы захватили замок Уарк. Занятый борьбой с Робертом Глостерским и другими сторонниками императрицы в южной Англии, король Стефан был не в силах организовать сколь-либо действенный отпор шотландцам. Посредником на переговорах о мире стала Матильда Булонская, супруга Стефана и внучка Давида I, и кардинал Альберик, назначенный папским легатом в Британию. Во многом благодаря их усилиям, английскому и шотландскому королям в начале 1139 года удалось прийти к соглашению.
Условия договора
Условия договора, заключённого между Англией и Шотландией 9 апреля 1139 года в Дареме были крайне благоприятны для шотландского короля. Стефан Блуаский признал за Генрихом Хантингдонским, сыном Давида I, титул графа Нортумбрии и передал ему в лен Нортумберленд, включая современные графства Камберленд, Уэстморленд и Ланкашир к северу от Риббля, удержав за собой лишь Бамборо и Ньюкасл-апон-Тайн. Таким образом, вся территория Англии к северу от Тиса перешла под власть шотландцев. Взамен Давид I и граф Генрих поклялись сохранять мир и верность королю Стефану, в обеспечение чего предоставили английскому королю заложников.
Последствия
Условия Даремского договора 1139 года удовлетворили шотландского короля. В дальнейшем Давид I почти не принимал участия в гражданской войне в Англии, за исключением короткого периода после битвы при Линкольне в 1141 году, когда он оказал помощь императрице Матильде в её временном захвате английского престола, а также провалившейся попытки наступления на Йорк в 1149 г. В Северной Англии, перешедшей под власть шотландцев, сохранялся мир и порядок, что резко контрастировало с феодальной анархией, царившей на большей части остальной территории королевства. Примирение с Давидом I позволило Стефану Блуаскому сконцентрировать свои силы на борьбе с императрицей Матильдой. Хотя в краткосрочном плане уступка Карлайла и Ланкашира шотландцам привела к переходу на сторону Матильды Ранульфа де Жернона, графа Честера, что повлекло поражение короля в сражении при Линкольне в 1141 году, в долгосрочной перспективе умиротворение на северной границе внесло существенный вклад в победу Стефана в борьбе с Матильдой. Тем не менее Нортумберленд при Генрихе Шотландском и его сыне Вильгельме был практически полностью выведен из-под контроля английского короля, что создавало угрозу его присоединения к Шотландии.
Период феодальной анархии в Англии завершился в 1154 году вступлением на престол Генриха II Плантагенета, который начал проводить политику укрепления центральной власти и возвращения королю утраченных за годы гражданской войны земель, замков и прав. В 1157 году Генрих II вынудил Малькольма IV вернуть английскому королю Нортумберленд и другие владения, уступленные по Даремскому договору. Тем самым было восстановлено единство территории Англии. Попытка Вильгельма I Льва отвоевать Нортумберленд в 1173—1174 гг. завершилась катастрофой: король Шотландии попал в плен и по Фалезскому договору был вынужден не только отказаться от североанглийских графств, но и признать сюзеренитет английского короля над Шотландией. После освобождения Вильгельма I война продолжилась, однако закрепить Нортумберленд и Камберленд за Шотландией так и не удалось.
См. также
Напишите отзыв о статье "Даремский договор (1139)"
Литература
- Gesta Stephani (Деяния Стефана). Ред. и пер. на англ. К. Р. Поттер. — Лондон, 1955
- Мак-Кензи Агнес. Рождение Шотландии / Перевод, научная ред., вступит. статья С. В. Иванова. — СПб.: Евразия, 2003. — 336 с. — (Clio fundationis). — 1 500 экз. — ISBN 5-8071-0120-0.
- Мортон А.А История Англии. — М., 1950.
- Штокмар В. В. История Англии в средние века. — СПб., 2001
- Anderson, Alan Orr (ред.), Scottish Annals from English Chroniclers: AD 500—1286, (London, 1908), переиздано под ред. Marjorie Anderson (Stamford, 1991)
- Duncan A.A.M. Scotland: The Making of the Kingdom. — Edinburgh, 1975.
- Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956
Отрывок, характеризующий Даремский договор (1139)
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
