Джандарбеков, Курманбек

Курманбек Джандарбеков
Дата рождения	25 декабря 1904 (7 января 1905)(1905-01-07)
Место рождения	Сырдарьинская область (Российская империя), Российская империя ныне Сайрамский район,Южно-Казахстанская область
Дата смерти	9 июля 1973(1973-07-09) (68 лет)
Место смерти	Сайрамский район, Чимкентская область, КССР, СССР
Страна	СССР СССР
Профессии	оперный певец, театральный режиссёр, актёр, педагог, профессор
Певческий голос	баритон
Коллективы	КазГАТОБ имени Абая
Сотрудничество	Алма-Атинская консерватория
Награды

Курманбе́к Джандарбе́ков (1904/05—1973) — советский казахский оперный певец (баритон), режиссёр, педагог. Народный артист КазССР (1936). Лауреат Сталинской премии второй степени (1949). Член ВКП(б) с 1946 года.

Биография

Курманбек Джандарбеков родился 25 декабря 1904 года (7 января) 1905 года) на территории нынешнего Сайрамского района Южно-Казахстанской области Казахстана. В 1925 году окончил Институт народного просвещения в Ташкенте. В 1928—1929 годах учился на актёрском отделении ВГИКа. С 1925 года актёр и режиссёр Драматического театра в Кзыл-Орде. С 1934 года актёр и режиссёр, художественный руководитель (1944—1948), директор (1953—1955), главный режиссёр (1949—1952; 1956—1959) КазГАТОБ имени Абая. Снимался в кино. С 1949 года преподавал в оперном классе Алма-Атинской консерватории, с 1961 года зав. кафедрой оперной подготовки (с 1970 года профессор).

Курманбек Джандарбеков умер 9 июля 1973 года. Похоронен в Алма-Ате.

Награды и премии

• орден Ленина (03.01.1959)
• Сталинская премия второй степени (1949)

Творчество

Роли в театре

• «Каракёз» М. О. Ауэзова — певец Сарым
• «Мятеж» Д. А. Фурманова — Фурманов

Театральные постановки

• 1926 — «Каракёз» М. О. Ауэзова
• 1930 — «Шахта» Ж. Т. Шанина

Оперные партии

• «Кыз-Жибек» Е. Г. Брусиловского — Бекежан
• «Ер-Таргын» Е. Г. Брусиловского — Таргын
• «Жалбыр» Е. Г. Брусиловского — Жалбыр

Оперные постановки

• 1934 — «Айман Шолпан» Е. Г. Брусиловского
• 1935 — «Жалбыр» Е. Г. Брусиловского
• 1937 — «Ер-Таргын» Е. Г. Брусиловского
• 1941 — «Нэргиз» А. М. М. Магомаева
• 1942 — «Гвардия, вперёд!» Е. Г. Брусиловского
• 1944 — «Абай» А. К. Жубанова и Л. А. Хамиди
• 1946 — «Биржан и Сара» М. Т. Тулебаева
• 1947 — «Демон» А. Г. Рубинштейна
• 1948 — «Кармен» Ж. Бизе
• 1956 — «Назгум» К. Х. Кужамьярова

Награды и премии

• народный артист Казахской ССР (1936)
• Сталинская премия второй степени (1949) — за постановку оперного спектакля «Биржан и Сара» М. Т. Тулебаева (1946)

Семья

Первый брак: жена — Шара Жиенкулова (1912—1991), танцовщица, народная артистка Казахской ССР (1938), сын — Булат Джандарбеков (1932—1991), писатель, автор исторической дилогии «Саки» («Томирис»/«Подвиг Ширака»).

Второй брак: жена — Шолпан Джандарбекова (1922—2005), актриса театра и кино, народная артистка СССР (1982).

Отрывок, характеризующий Джандарбеков, Курманбек

Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.