Джевецкий, Степан Карлович

Степан Карлович Джевецкий
Stefan Drzewiecki
Учёный, инженер, конструктор, изобретатель
Дата рождения:	26 июля 1843(1843-07-26)
Место рождения:	Кунка, Подольская губерния ныне Гайсинский район, Винницкая область, Украина
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	23 апреля 1938(1938-04-23) (94 года)
Место смерти:	Париж, Франция
Награды и премии:

Степа́н Ка́рлович Джеве́цкий (польск. Stefan Drzewiecki, 26 июля 1843, Кунка, Подольская губерния — 23 апреля, 1938, Париж) — польско-русский учёный, инженер, конструктор и изобретатель, автор ряда конструкций подводных лодок.

Биография

Степан Джевецкий родился в семье польских дворян.

Учился в Париже в «Ecole centrale des arts et des Métiers». Занялся изобретением различных приборов и механизмов. Участвовал во всемирной выставке в Вене в 1873 году.

По приглашению великого князя Константина Николаевича переехал в Санкт-Петербург. Добровольцем-рядовым участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Отличился в бою вооруженного парохода «Веста» с турецким броненосцем «Фехти-Булленд» и был награждён за храбрость Георгиевским крестом.

После войны Джевецкий вернулся к изобретательскому делу. Построил одноместную подводную лодку, движимую силой ног человека. Эта подводная лодка испытывалась в 1878 году в течение 5 месяцев на одесском рейде.

Вторая подводная лодка Джевецкого была построена в Санкт-Петербурге на Невском заводе в 1879 году. Она вмещала 4 человек и имела два гребных винта. После этих испытаний последовал заказ на изготовление 50 подводных лодок, предназначаемых для обороны приморских крепостей. В 1881 году лодки были построены и распределены по крепостям, однако боевого применения не имели. Одна лодка осталась в распоряжении Джевецкого. В 1885 году на её основе он создал первую в мире подводную лодку с электрическим двигателем, работавшим от аккумулятора, что послужило началом принципиально нового направления в подводном судостроении. В этом варианте подводной лодки (четвёртом) учёный использовал аккумулятор из губчатого свинца, разработанный Д. А. Лачиновым, которого С. К. Джевецкий хорошо знал по Русскому техническому обществу.

В начале 1890-х годов Джевецкий предложил ряд усовершенствованных проектов подводных лодок с механическим двигателем. За проект подводной лодки водоизмещением около 120 т, имеющей паровую машину, экипаж 12 человек, которую он разработал совместно с А. Н. Крыловым, на Международном конкурсе в Париже в 1898 году ему была присуждена первая премия.

Джевецкий является автором ряда проектов вооружения подводных лодок. В 1897 году он изобрёл «подводный минный аппарат» (беструбный торпедный аппарат), значительно отличавшийся от ранее существовавших. В 1907 году по проекту Джевецкого была построена подводная лодка «Почтовый» с единым бензиновым двигателем для подводного и надводного хода. Кроме того, первым в России сконструировал механический прибор для автоматической прокладки курса корабля на карте.

Известен как конструктор воздушных винтов, в 1892 году разработал теорию их расчёта. Один из основателей воздухоплавательного отдела Русского технического общества.

С 1892 года жил во Франции, где занимался в основном коммерческой деятельностью. Сотрудничал с Эйфелем, с которым подружился ещё в школьные годы.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1880-е — 1892 — Адмиралтейская набережная, 12.

Памятники

В Одессе в парке Победы С. К. Джевецкому в 2004 году поставлен памятник.

Основные труды

• О сопротивлении воздуха в применении к полёту птиц и аэропланов (1887);
• Аэропланы в природе: опыт новой теории полёта (1887);
• Определение элементов гребных винтов (1892);
• Théorie générale de l'hélice (1920).

Библиография

• Крылов А. Н. Мои воспоминания. Ленинград: Судостроение, 1984.
• Морской энциклопедический словарь: В трёх томах. Том I / Под редакцией В. В. Дмитриева. Ленинград: Судостроение, 1991. — 504 с.: илл.

Ссылки

• [flot.com/users/lapin/Imperial/jevetskii.htm Подводные лодки С. К. Джевецкого]
• [www.ctie.monash.edu.au/hargrave/drzewiecki.html Фотография аэроплана «Джевецкий» и подводной лодки изобретателя.]
• Тяпин В. С. Строительный адрес-календарь С- Петербурга на 1890 год, СПб о-во архитекторов 1890 стр.117.

Отрывок, характеризующий Джевецкий, Степан Карлович

– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.