Джохари, Хариш

Хариш Джохари
Harish Johari
Род деятельности:	Художник, писатель, скульптор, музыкант, философ, доктор аюрведы
Дата рождения:	12 мая 1934(1934-05-12)
Место рождения:	Деревня Фаридпур, Уттар-Прадеш
Дата смерти:	20 августа 1999(1999-08-20) (65 лет)
Место смерти:	Хардвар, Уттаракханд
Отец:	Банки Джохари
Мать:	Тара Деви
Сайт:	[www.harishjohari.org/ Официальный сайт]  (англ.)]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Хариш Джохари (хинди हरीश जौहरी, англ. Harish Johari;12 мая 1934, деревня Фаридпур, Уттар-Прадеш – 20 августа 1999, Хардвар, Уттаракханд) – индийский художник, скульптор, композитор, певец, музыкант, педагог, философ, шеф-повар, писатель, популяризатор идеи объединения эзотерических учений индуизма с научными достижениями так называемого западного мира, в одну целостную философско-прикладную систему. Его перу принадлежит более десятка книг по аюрведической медицине, кулинарии, геммологии, астрологии, живописи, философии индуизма, некоторые из них были переведены на русский язык. Автор современной версии настольной игры «Лила», разработанной индийскими мудрецами на основе текстов Вед, Пуран и Смрити.

Биография

Хариш Джохари родился в деревне Фаридпур, в индийском штате Уттар-Прадеш. Значительную часть своих талантов и широту познаний он унаследовал от родителей. Его отец Банки Бехари Лал Джохари занимал должность судьи, практиковал ведическую астрологию, хатха-йогу, а также проходил обучение в школе веданта. Помимо отца, примером для подражания юному Джохари служила мать Тара Деви, его двоюродный дед, автор более сотни книг, по ведической астрологии и тантре, и другие члены семьи, обитающие с ним в одном доме.

С самого детства Хариш Джохари был одарен острым интеллектом, поразительной памятью и разносторонними артистическими талантами. Однажды не по годам развитый Джохари сказал своему отцу, что он хочет отречься от мира, стать святым, и жить в пещере всю оставшуюся жизнь. Отец мальчика отговорил его от столь опрометчивого поступка. В возрасте трех лет Хариш выступил с речью и процитировал на память революционные стихи на собрании Арья-самадж, посвященном обсуждению Вед и дхармических ценностей.

В 1948 отец Хариша получил назначение верховного судьи в городе Басти, и семья Джохари была вынуждена часто переезжать в такие города, как Джаунпур, Банда, Рампур и Сахаранпур. Поэтому юноша получил образование в разных городах. В Джаунпуре он получил степень бакалавра гуманитарных наук. В 1953 он пошел в борцовскую школу, где известный индийский борец обучал его единоборствам, физической культуре и массажу (см. предисловие к его книге «Аюрведический массаж»).

В городе Рампур Хариш стал вхож в круг поэтов и музыкантов, среди которых был Джагдиш Мохан, известный певец и композитор, ставший впоследствии его другом на всю жизнь. Музыка стала еще одним поприщем, где реализовались его творческие способности и аналитические способности. Эффект, производимый звуком на сознание и нервную систему человека, всегда интересовал Джохари. Его музыкальные опыты обрели форму в медитативных музыкальных произведениях, пении мантр. В Америке и Европе он читал лекции на тему влияния звука на человеческий организм. Сохранилось много аудиозаписей с музыкой и мантрами, в его исполнении.

В 1957 Хариш получает степень магистра философии в колледже города Барейли, а еще через два года, в 1959 – магистерскую степень по литературе Урду и философии в университете города Лакнау. Несмотря на эти успехи, Джохари углубляется в изучение аюрведических наук, объясняя свой выбор наследованием семейной традиции. Его навыки в поэзии на языке Урду приводят его в компанию суфийских святых, и он обретает хорошую репутацию на поэтических собраниях и соревнованиях.

После смерти отца в 1960, Хариш возвращается домой в Барейли, чтобы поддержать мать и своих шестерых братьев и сестер, не вступивших в брак. В возрасте 27 лет он устраивается секретарем и переводчиком в Lummus Company. После свадьбы, в 1962 бросает работу и осваивает профессию скульптора, используя навыки работы с глиной, известные ему с раннего детства.

Хариш получает первый заказ – ему поручают изготовить гигантскую статую обезьяноподобного бога Ханумана для храма в Барейли. За время работы в храме, он сближается с местными святыми подвижниками. Любознательный Хариш расспрашивает их о разных вещах, начиная со скульптуры, которая украшает храм, заканчивая богами, которых она олицетворяет и ритуалами для поклонения им. Именно тогда он начинает задумываться, над тем, что все явления из области материи, духа и мысли тесно переплетены между собой, и начинает разработку своего собственного мировоззрения, построенного на базе традиционного индуизма. Однако наибольшую работу в храме, по словам самого Джохари, он проделал в качестве бхакти, человека преданно любящего Бога и поклоняющегося ему.

Вместе с этим он развивает навыки живописца. В семье Джохари была традиция рисовать истории из жизни господа Кришны на стене, в виде фресок, ежегодно на день рождения Кришны. Позже его особый стиль рисования был развит под руководством учителя искусств, Мастера Чандра Бала. В 1967 Хариш знакомится с Дэвидом Падва и доктором Ричардом Алпертом, который позднее стал известным под именем Рам Дасс.

В 1969 Хариша Джохари приглашают в Америку для работы над кинопроектом. Проект вскоре закрывается, однако, благодаря этому, Джохари получает еще одну возможность выполнить часть своего предначертания. В США его представляют группе художников, ученых и студентов, которые интересуются древней индуистской философией и индийской культурой. Он читает для них лекции и доступно отвечает на их вопросы о принципах Аюрведы, свара-йоги, Тантры, энергетического строения тела, мантр и эффектов, производимых ими на сознание человека.

В 1974 в Америке выходит первая книга Хариша Джохари «Дханвантари. Жизнь по законам аюрведы». За ней издается «Лила – игра самопознания» (англ. "Leela - the game of Cosmic Consciousness"). В том самом году в возрасте сорока лет, Хариш решает вернуться к семье, в Индию.

Начиная с 1976 Хариш регулярно посещает Америку и Европу, где читает лекции по многим дисциплинам, среди которых живопись, индийская философия, чакры, сновидения, нумерология и тд. В том же году книга «Чакры» (англ. "Chakras") публикуется впервые, в Германии. В 1978 впервые состоялась выставка его картин, в художественной галерее, в Амстердаме. В Голландии печатаются почтовые карточки с изображением планет и божеств, работы Джохари. В 1983, в Нью-Йорке Хариш знакомится с Ehud Sperling, который вскоре издает все его книги и аудиокассеты с музыкой, и становится близким другом и доверенным лицом Джохари.

Начиная с 1986 Хариш Джохари пишет 5 книг за четыре года: «Инструменты для тантры»(англ. "Tools for Tantra")(1986), «Целительная сила камней» (англ. "The Healing Power of Gemstones: In Tantra, Ayurveda, and Astrology") и «Лечебная кухня Аюрведы» (англ. "Ayurvedic Healing Cuisine") (1988) (впервые опубликована в Германии), «Дыхание, разум и сознание» (англ. "Breath, Mind, and Consciousness") (1989), «Нумерология» (англ. "Numerology") (1990). Позже, в 1996 году, был опубликован труд «Аюрведический массаж» (англ. "Ayurvedic Massage").

В 1997 Джохари, узнав от 104-летнего астролога Свами Нарайан Риши, что в его созвездии появился лик смерти, переехал с семьей в Хардвар. И хотя в последующие годы Джохари почти полностью сфокусировался на своих учениках, он продолжал писать. В 1997 году было опубликовано «Рождение Ганги» (англ. "The Birth of the Ganga"), а в 1998 «Обезьяна и манговое дерево» (англ. "The Monkey and the Mango Tree").

Хариш Джохари умер 20 августа 1999 году, в своем доме, в городе Хардвар. Последней рукописью, над которой он работал было переиздание «Чакр». Оно было отредактировано и издано уже после его смерти. Другой проект, «The Planet Meditation Kit» вышла в свет в конце 1999 года.

Силами младшей дочерью Хариша, Sapna Johari, его брата Suresh Johari и немецкого иллюстратора Pieter Weltevrede и другими его учениками, в 2002 году была доработана и опубликована его неоконченная книга «Little Krishna», содержащая поучительные сказки для маленьких детей.

Избранная библиография

На русском языке

• Лила. Игра самопознания. К.: «София», 1999.
• Чакры: энергетические центры трансформации. К.: София, Гелиос, 2001. ISBN 5-220-00171-X, ISBN 5-344-00027-8, ISBN 0-89281-055-6, ISBN 0-89281-054-8
• Инструменты Тантры. Мантры, янтры и ритуалы К.: «София», 2014. ISBN 978-5-906686-40-4

Литература

• Richard Leviton [books.google.com.ua/books?id=j-kDAAAAMBAJ&pg=PA67&lpg=PA67&dq "Ayurveda's Renaissance Man - for Harish Johari - artist, composer, chef, teacher, tantric devotee - desire is the brush, and the five senses are the palette"], interview for Yoga Journal, issue July/August, 1991 (англ.)
• Amritha Sivanand [www.hinduismtoday.com/modules/smartsection/item.php?itemid=4423 "A Flood of Artistry"], interview by Amritha Sivanand with Harish Johari and Peter Weltevrede for Hinduism Today, January 1999 (англ.)
• Ram Dass [beezone.com/RamDass/be_here_now.html "Be Here Now"] (1971) ISBN 0-517-54305-2 (англ.)

Ссылки

• Биография Хариша Джохари на [www.sanatansociety.com/artists_authors/aa_harish_johari_history.htm sanatansociety.org] (англ.)
• [www.harishjohari.org/ Страница, посвященная жизни и творческому наследию Джохари] (англ.)

Отрывок, характеризующий Джохари, Хариш

Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.