Дипломатическая разведка
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.
В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 25 ноября 2014 года. |
 |
Эта статья должна быть полностью переписана. На странице обсуждения могут быть пояснения.
|
Дипломатическая разведка — разведывательная деятельность, осуществляемая дипломатическими ведомствами в интересах государства или организации, которое они представляют.
Особый вид легальной стратегической разведки, которая предполагает сбор сведений в политической, экономической, социальной и военной сферах страны, где аккредитовано дипломатическое представительство.
Сведения, полученные дипломатической разведкой влияют на выработку политики государства. Дипломатическая разведка является важнейшим каналом легального получения разнообразной информации о стране, где пребывают дипломатические представительства — посольства и консульства.
Сбор, систематизация и первичный анализ разведывательной информации, собранной посредством дипломатической деятельности вменяется в обязанность дипломатическим представителям и имеет характер регулярных ежедневных, еженедельных и иных хронологически обусловленных отчётов из страны пребывания. Важным компонентом дипломатической разведки является личный анализ полученных сведений, осуществляемый дипломатическим представителем непосредственно в стране пребывания как реакция на текущее положение дел в разведываемой сфере — политике, экономике, социальном положении и иных сферах, представляющих интерес для государства или организации, разместившей дипломатическое представительство. Как правило, внутри дипломатического представительства традиционно разведывательные функции делятся между чиновниками гражданского ведомства и военным атташе, который является кадровым офицером армии, авиации или флота. Следовательно, военный атташе осуществляет разведывательную деятельность в интересах военного ведомства и сосредотачивает усилия на разведывании военного потенциала страны пребывания.
Дипломатические каналы нередко используются противоборствующей стороной для дезинформации противника.
В Российской Федерации дипломатическую разведку осуществляет Министерство иностранных дел. Через атташат — Корпус военных атташе, куда могут входить представители родов войск — военно-дипломатическую разведку в своих целях осуществляют военные ведомства, часто — Генеральные штабы вооруженных сил.
Изучение ситуации в стране пребывания и информирование об этом своего правительства — одна из конвенциональных и важнейших функций дипломатического представительства. Цели информационно-аналитической работы дипломатов определяет их правительство. Как правило, цели соответствуют национальным интересам, стратегии внешней политики и практическим запросам государства. Конкретные задачи для каждого дипломата, дипломатического представительства и консульского учреждения формируются с учетом целей внешней политики и актуальных потребностей государства.[1]
Содержание
Цель дипломатической разведки
В области разведывательной деятельности целью дипломатии является легальная внешняя политическая разведка. Дипломатия традиционно осуществляет политическую разведку за пределами своей страны в силу вменяемых ей государством обязанностей и исторически сложившихся норм международного права. Более того, дипломатия сама является важнейшим и неотъемлемым элементом архитектуры современного государства, который участвует в формировании национальной политики, в том числе и на основе внешнеполитической информации, получаемой по дипломатическим каналам. Традиционно и оправданно дипломат с культурной и этической точек зрения никогда не обозначается как разведчик. Ибо широкая осведомленность и глубокие познания в области политической жизни государства, где аккредитован и пребывает дипломат, является его прямой гражданской и служебной обязанностью.
Дипломат не разведчик. Дипломат — хорошо осведомленное лицо.
Информационно-аналитическая работа всегда рассматривалась как одна из важнейших среди функций внешнеполитических служб. Ведущее место в работе дипломатических представительств занимает сбор, обработка, анализ и доклад в Министерство иностранных дел информации об обстановке и событиях, происходящих в стране пребывания и в регионе, где эта страна расположена, об отношении страны пребывания к основным проблемам, волнующим мировое сообщество.[2]
Лица, осуществляющие дипломатическую разведку
Лица, осуществляющие дипломатическую разведку:
- Дипломаты гражданского ведомства, обычно кадровые сотрудники министерства иностранных дел. В США — сотрудники Государственного департамента.
- Атташе или военные дипломаты, обычно офицеры Генерального штаба или аналогичного военного ведомства
- Сотрудники специализированных разведывательных структур, работающих под «дипломатическим прикрытием»
- Лица, получившие особый дипломатический статус в стране пребывания как например «личный посланник» или «представитель президента» или правительства
Источники получения разведывательной информации
Дипломатическая разведка использует все доступные легальные источники информации: географические карты, книги, журналы, газеты, бюллетени и другую печатную продукцию, телевизионные и радио каналы и другое. Особым источником получения информации являются непосредственные личные контакты дипломатов с представителями различных политических, деловых, культурных и иных кругов страны пребывания. История дипломатии знает примеры, когда в кризисных ситуациях дипломатическая разведка являлась единственным источником оперативной информации о стране пребывания.
Исключительно важным источником информации, необходимым в разведывательной аналитической работе являются дипломатические архивы, доступ к которым для посторонних лиц, не имеющих дипломатического статуса, ограничен, строго регламентирован или вообще закрыт.
Документы, географические карты и другие материалы, хранящиеся в дипломатических архивах являются доказательной базой в дипломатических спорах, конфликтах и дискуссиях.
Информационно-аналитическая работа состоит не только и не столько в анализе общедоступной информации, сколько информации, которая основывается на многочисленных разнообразных «надежных и серьезных источниках» и содержит не только ситуативный отчет, но прежде всего профессиональный анализ и компетентный прогноз тенденций развития внутриполитических, внутриэкономических и других процессов в стране пребывания.[1]
Служба Черных кабинетов
По имеющимся документальным свидетельствам поручение негласно читать почтовую переписку и, при необходимости, делать копии вложений, впервые дал служащим собственной королевской почтовой службы «Poste aux Lettres» французский король Генрих IV. Когда слухи о перлюстрации частной корреспонденции достигли ушей подданных Его Величества, в наиболее важных посланиях, пересылаемых почтой, корреспонденты стали использовать разнообразные шифры. Это привело, в свою очередь, к созданию службы дешифрования в недрах почтового ведомства.
В 1628 году кардинал Ришелье назначает писца Антуан Россиньоль Начальником «Счетной Части» (Cour des comptes) — дешифровального отделения. Он становится первым профессиональным криптоаналитиком Франции. Профессию наследовали его сын и внук.
Ришелье запретил пересылку писем во Франции иначе как по почте и приказал выделить в помещении Парижского почтамта специальную комнату для тайной перлюстрации писем. Комната, где работал Антуан Россиньоль и сотрудники его «Счетной Части» получила название «Чёрный кабинет» (на французском Cabinet Noir). Согласно другим источникам, первая Служба перлюстрации почтовой корреспонденции под названием Cabinet Noir была организована в 1668 году французским военным министром Франсуа Лавуа в правление короля Людовика XIV.
Название Cabinet Noir | Черный Кабинет стало синонимом тайных служб, которые с тех пор занимались перлюстрацией и дешифровкой корреспонденции.
Со временем практика перлюстрации почтовых сообщений перешла и на дипломатическую почту. Функции «Черного кабинета» расширились и значительно усложнились: теперь необходимо было перехватывать дипломатическую корреспонденцию, негласно читать её и делать копии, после чего приводить корреспонденцию в первоначальное состояние во избежание дипломатического скандала. Такие задачи породили организацию высокопрофессиональных служб перехвата, чтения, копирования и дешифрования дипломатической почты.
Дипломатические ведомства и частные корреспонденты, зная о практике перехвата и перлюстрации дипломатических отправлений, ввели в систему обязательное шифрование вложенной корреспонденции. К разработке надежных шифров стали привлекаться лучшие умы государства — аналитики, лингвисты, математики и другие.
Существование «Черных кабинетов» позволило также заниматься введением в заблуждение противника, путём намеренной почтовой пересылки заведомо ложных сведений.
В большинстве государств для предотвращения утечки дипломатических секретов созданы фельдъегерские службы по доставке почтовых отправлений специально обученными и вооруженными курьерами, состоящими на службе государства и имеющими специальный статус неприкосновенности в момент исполнения служебных обязанностей.
Для сохранения тайны почтовых отправлений и предупреждения утери или порчи дипломатической почты в России существует Государственная фельдъегерская служба Российской Федерации.
Выдающиеся дипломатические разведчики
Кастилия
XV век
- Руй Гонслес де Клавихо | Ruy Gonzáles de Clavijo (? — 1412) — испанский дипломат и путешественник, осуществивший трудное, опасное и продолжительное путешествие с дипломатической миссией ко двору Тамерлана. Представитель древнего и богатого рода, камергер короля Энрике III. В 1403 король поручил ему доставить Тамерлану письмо, а также собрать разведывательные сведения о посещенных областях. Из Кадиса через Родос, Константинополь и Трапезунд морем, а затем по суше к сентябрю 1404 Посольство прибыло в Самарканда, где оставалось около полугода. После смерти Тамерлана в феврале 1405 Посольство отправилось обратно и вернулось на родину в Кастилию весною 1406 . В путешествии Клавихо вел дневниковые записи, которые были опубликованы в виде книги. Изучение Дневника Р. Г. Де Клавихо в русской традиции является обязательным для будущего дипломата.
Британская империя
XIX век
- А́ртур Ко́нолли | Arthur Conolly (1807—1842) — британский разведчик, путешественник, писатель. Автор термина «Большая Игра». В 12-летнем возрасте потерял родителей. На военной службе в Британской Индии с 16 лет. В 1829, лейтенант Конолли получил разрешение пройти в Индию через Москву. Он выехал на Кавказ, затем пересёк пустыню Каракумы, двигаясь в Хивинское ханство. Не достигнув Хивы, в 1830 прибыл в афганский город Герат. Итогом разведывательной военно-географической экспедиции стала его книга «Путешествие в Северную Индию сухопутным путём из Британии через Россию, Персию и Афганистан» | Journey to the North of India through Russia, Persia and Afghanistan. London, 1843. Считал, Британия должна распространить своё влияние на афганскую провинцию Герат. В сентябре 1841 года в попытке противостоять проникновению России в Центральную Азию вновь совершил путешествие в Туркестан, где безуспешно пытался убедить правителей Хивинского, Бухарского и Кокандского ханств объединить усилия в борьбе с русскими. В октябре прибыл в Бухару, чтобы помочь освобождению из плена британского разведчика полковника Чарльза Стоддарта. Был пленен. В 1842 оба пленных офицера, обвинённые в шпионаже, по приказу бухарского эмира были обезглавлены. Дневники и письма Конолли хранятся в библиотеке Даремского университета и Британской библиотеке.
Великое княжество Московское
- Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин (1605—1680) — дипломат и политик в царствование Великого князя Московского Алексея Михайловича.
Российская империя
- Пётр Андреевич Толстой (1645—1729) — государственный деятель и дипломат, граф, сподвижник российского императора Петра I, один из руководителей Преображенского приказа и Тайной канцелярии Российской империи.
XIX век
- Александр Иванович Чернышёв (1786—1857) — разведчик и военный дипломат, князь, генерал-адъютант, генерал от кавалерии. Накануне Отечественной войны 1812 года — дипломатический агент русского правительства при дворе Наполеона Бонапарта.
- Михаил Павлович Вронченко (1802—1855) — военный географ, геодезист и разведчик, генерал-майор, путешественник, поэт-переводчик и прозаик, член-учредитель Русского географического общества; в 1833—1836 годах под дипломатическим прикрытием осуществлял разведывательную деятельность на полуострове Малая Азия во владениях Оттоманской Порты.
Союз Советских Социалистических Республик
- Александр Филиппович Васильев (1902—1984) — российский советский военный дипломат, сотрудник Главного разведывательного управления, офицер Генерального штаба Вооруженных сил СССР, генерал-лейтенант.
- Александр Семёнович Феклисов (1914—2007) — российский разведчик, офицер Комитета государственной безопасности СССР, — в ряде стран работал под дипломатическим прикрытием, полковник, кандидат исторических наук, писатель-мемуарист, Герой Российской Федерации.
Соединенные Штаты Америки
XX век
- Уильям Гарриман | William Averell Harriman (1891—1986) — американский промышленник, государственный деятель и дипломат, убежденный антикоммунист. Родился в семье железнодорожного магната Эдварда Генри Гарримана и Мэри Вильямсон Аверелл. Учился в школе Groton School в Массачусетсе, а затем в Йельском университете. Получил огромное наследство. В 1911 году братья Гарриманы основали банкирский дом Harriman Brothers & С, с 1931 — Braun Brothers & Harriman & С. В 1918—1927 — председатель Совета директоров Union Pacific Railroad. Политическую деятельность начал в 1920-х годах в Республиканской партии. В 1928 перешёл в Демократическую партию. Был советником президента США Рузвельта по финансовым и промышленным делам. В 1937—1939 — Председатель Совещательного комитета предпринимателей при Департаменте коммерции США. В 1941 в Лондоне участвовал в переговорах по ленд-лизу. В сентябре 1941 года в ранге Посла возглавлял делегацию США на Московском совещании СССР, США и Великобритании. В 1941—1943 — специальный представитель президента США в Великобритании и СССР; отвечал за межсоюзническое взаимодействие по Ленд-лизу. В 1943—1946 — Посол США в СССР, часто встречался со Сталиным. В 1946 Посол США в Великобритании. В 1946—1948 Секретарь (министр) торговли США. В 1947 Сталин заметил о Гарримане, что «этот человек несёт свою долю ответственности за ухудшение наших отношений после смерти Рузвельта». В 1948—1950 — координатор Плана Маршалла, что не позволило коммунистам прийти к власти в Италии и Франции. В 1950—1951 — специальный помощник президента Трумэна по внешнеполитическим вопросам, посредник между Персией и Британской империей по вопросу национализации Англо-иранской нефтяной компании, будущей British Petroleum. В 1954—1958 — губернатор штата Нью-Йорк. В 1961 и в 1965—1969 — Посол по особым поручениям, в 1963—1965 — заместитель Государственного секретаря (Министра иностранных дел) США по дальневосточным делам. С мая 1968 по январь 1969 год возглавлял делегацию США на Мирных переговорах с представителями Северного Вьетнама в Париже.
- Гарри Гопкинс | Harry Lloyd Hopkins (1890—1946) — выдающийся государственный и политический деятель первой половины ХХ века, ближайший соратник Ф. Д. Рузвельта, один из активных проводников «Нового курса» Рузвельта. Родился в небогатой семье. Образование получил в Гриннеллском колледже, штат Айова. Работал в различных организациях. Франклин Д.Рузвельт став президентом США пригласил Гопкинса на работу в Вашингтон. С 1933 возглавлял Федеральную чрезвычайную организацию помощи, обеспечивавшей общественными работами, жильем и пищей миллионы американцев и членов их семей в условиях Великой депрессии. Затем руководил «Администрацией по обеспечению работой», где лично разработал крупнейшие в истории США Программы по созданию новых рабочих мест и борьбе с бедностью. В 1933 и 1938 создал 8 млн рабочих мест, что обеспечило жильем и пищей до 30 млн американцев. Под его руководством было построено 2500 госпиталей и больниц, 125 110 общественных зданий, 124 031 мостов, 1000 аэродромов, проложено и отремонтировано 1 047 823 километров дорог. Придерживался левых политических взглядов, вследствие чего неоднократно обвинялся в симпатии к коммунистам. В 1938—1940 занимал пост министра торговли США. Ушёл в отставку в 1940 по состоянию здоровья. Оставался в «штабе» Рузвельта его ближайшим помощником и доверенным лицом. Участвовал в разработке Закона о ленд-лизе, а также в дипломатических переговорах с союзниками после вступления США во Вторую мировую войну. С июля 1941 года как представитель американского правительства и лично президента Рузвельта неоднократно посещал СССР, где вёл переговоры со Сталиным, Молотовым и другими. Впервые прибыл в Москву 30 июля 1941 года со стратегической целью выяснения позиции Кремля, политического и военного руководства СССР, а также настроений в среде народных масс по поводу решимости продолжать войну с нацистской Германией. Также выяснял необходимость экономической помощи воюющему СССР, определяя номенклатуру, объёмы и сроки поставки американских грузов. Предложил идею созыва Трехсторонней конференции США, СССР и Великобритания, а также обсуждал возможность открытия Второго фронта в Европе. Дал позитивную оценку экономического и военного потенциала СССР. Сделал точное заключение о том, что Советский Союз готов сражаться до победного конца, о чём известил Рузвельта. Результатом поездки стал обмен Нотами 2 августа 1941 года между СССР и США: Вашингтон заявил о готовности оказать всю возможную экономическую помощь СССР. Гопкинс — Член американских делегаций, советник и доверенное лицо Рузвельта на Конференциях в Касабланке, в Каире, Тегеране, Ялте и других
Франция
XVIII — XIX века
- Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754—1838) — герцог Беневентский, французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трёх режимах, начиная от Директории и заканчивая правительством Луи-Филиппа, признанный мастер дипломатической и политической интриги.
Императорская Япония
XX век
- Исороку Ямамото (японское 山本五十六) (1884—1943) — Маршал Японской империи (1943, посмертно). Адмирал Императорского флота Японии (1943, посмертно). С 1939 года и до своей гибели в 1943 году — Главнокомандующий Объединённым флотом Японской империи во время Второй мировой войны. Из семьи обедневшего самурая по имени Садаёси Такано. В 1916 году был усыновлён семьёй Ямамото и, по японскому обычаю, принял эту фамилию. Окончил Академию военно-морского Флота, Военно-морской колледж США и Гарвардский университет. Участник Русско-японской войны, получил ранение в Цусимском сражении. В 1930 году участвовал в Лондонской конференции по морскому разоружению. В 1934 году — вновь в Лондоне на переговорах, предваряющих Конференцию по морскому разоружению. В 1926—1928 годах — военно-морской атташе Посольства Императорской Японии в Вашингтоне, США. Занимался разведывательной деятельностью в интересах армии и флота. Создатель авианосного флота Японии. Предложил планы нанесения упреждающего удара по американской военно-морской базе Перл-Харбор и захвату американской военной базы на атолле Мидуэй. Уничтожение кораблей Тихоокеанского флота США 7 декабря 1941 года в гавани Перл-Харбор, привело к вступлению Соединенных Штатов Америки во Вторую мировую войну.
- Йосикава Такео — сотрудник Третьего (разведывательного) Управления при Морском Генеральном штабе японского Императорского военно-морского флота. Занимался разведывательной деятельностью в интересах японского военного флота в Гонолулу, Гавайские острова, США. Работал под дипломатическим прикрытием как сотрудник Министерства иностранных дел Императорской Японии с паспортом на имя Моримура Тадаси. Летом и осенью 1941 года провел детальную разведку базирования Тихоокеанского флота США в Перл-Харборе. Добытые сведения шифрованным текстом передавал по радио на Станцию связи № 1 в Токио. Успех нападения Японского военно-морского флота на военную базу США Перл-Харбор 7 декабря 1941 года во многом обязан эффективной разведывательной деятельности Йосикавы Такео. Разведчик оставил детальный отчет о своей работе на Гавайах.
См. также
Напишите отзыв о статье "Дипломатическая разведка"
Примечания
- ↑ 1 2 Мавланов И.Р. Информационно-аналитическая работа в дипломатической деятельности. Методическое пособие по проведению практических занятий.. — Университет мировой экономики и дипломатии республики Узбекистан.. — Ташкент: УМЭД, 2016. — С. 8-9. — ISBN 978-9943-340-40-4.
- ↑ Мавланов И.Р. Экономическая дипломатия для развития национального потенциала. Методологическое пособие по подготовке и проведению тренингов.. — Университет мировой экономики и дипломатии Республики Узбекистан.. — Ташкент: УМЭД, 2015. — С. 322. — ISBN 978-9943-340-39-8.
Литература
- Геополитика и геостратегия. — Москва, 2002.
- Плэтт В. Стратегическая разведка. Основные принципы. — Москва: Форум, 1997. — ISBN 5-86225-600-8.
- Сто великих военных тайн / Автор-составитель М. Ю. Курушин. — Москва: Вече, 2007. — Иллюстрации, 557 с. — ISBN 978-5-9533-2111-2 — тираж 10 000 экз.
- Хилсмэн Р. Стратегическая разведка и политические решения, 1956.
- Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. Из истории секретной дипломатии и разведки. — Международные отношения, 1991.
- Кокарев К. А. [arabinform.com/publ/sovetskie_specsluzhby_i_vostok/131-1-0-1192 Советские спецслужбы и Восток // Азия и Африка сегодня. — 2014, № 5, с. 77.]
- Густерин П. Советская разведка на Ближнем и Среднем Востоке в 1920—30-х годах. — Саарбрюккен: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2014. — 200 с. — ISBN 978-3-659-51691-7.
Отрывок, характеризующий Дипломатическая разведка
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.
В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
