Домик Петра I (Санкт-Петербург)

Домик Петра I
Дата основания	1703
Местонахождение	Санкт-Петербург, Петровская набережная, 6.
Сайт	[www.museum.ru/M161 Страница на сайте «Музеи России»]

К:Музеи, основанные в 1703 году

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810385000

Домик Петра I — первая постройка в Санкт-Петербурге, летнее жилище царя Петра I в период с 1703 по 1708 годы. Этот небольшой деревянный домик площадью 60 м² был построен солдатами-плотниками недалеко от Троицкой площади всего за три дня — 13 (24) мая по 15 (26) мая 1703. Здесь же 16 (27) мая прошло празднование по случаю присоединения земель и основания нового города.

В 1930 году в домике был открыт музей, где представлены артефакты той эпохи и подлинные вещи самого Петра.

Архитектура

Место для строительства домика было выбрано в тылу Петропавловской крепости так, чтобы из окон были видны стратегически важные объекты — водные просторы, окружающая местность и бастионы крепости.

Домик строился из тёсаных сосновых брёвен на манер русской избы. Сени делят его на две части. Кроме этой особенности, а также дверей, украшенных орнаментальными металлическими накладками,— типичных черт, присущих русской архитектуре XVII века,— всё в доме напоминает об увлечении царя голландской архитектурой. Так, Пётр, желая придать дому вид каменного строения, приказал стесать брёвна и расписать их под красный кирпич, высокую крышу (высота до конька крыши — 5,7 м.) покрыть гонтом под черепицу, а непривычно большие окна сделать с мелкой расстекловкой. В домике отсутствовали печи и дымоходы, в которых не было необходимости, поскольку Пётр жил в нём лишь в тёплое время года. Крышу украшала деревянная резная мортира, а по краям конька были установлены «бомбы с пылающим пламенем». Эти утраченные элементы указывали на то, что царь был одновременно командиром почётной роты бомбардиров Преображенского полка. В документах 1720-х годов здание носило название или «старых красных хоромцев, что у двора Романа Вилимовича Брюса в роще», или просто «красных хором».

Послепетровская судьба

После постройки Летнего и Зимнего дворца Пётр более не жил в этом домике. Он стоял заброшенным вплоть до 1731 года, когда вокруг него поставили каменную галерею. Однако она оказалась в деле защиты малоэффективной, что с особенной силой показало наводнение 10 (21) сентября 1777. Тогда Екатерина II велела «оградить домик каменным чехлом на прочном фундаменте с крышей, покрытой кровельным железом», что и было сделано в 1784 году. В 1844 году «футляр» был полностью разобран и заменён по проекту архитектора Р. И. Кузьмина новым — из шестнадцати столбов с арками без штукатурки. В этом виде домик дошёл до наших дней.

Во второй половине XIX века со стороны Невы был разбит сад. В 1852 окружён чугунной решёткой. Ещё раньше распланировали сад, примыкавший непосредственно к строению, и обнесли его металлической решёткой, сохранившейся до наших дней. В 1875 перед домиком установлен бронзовый бюст Петра I работы скульптора Пармена Забелло по модели скульптора Жилле.

Домик сохранился практически в первоначальном виде. Незначительные изменения, внесённые в период до Октябрьской революции, когда домик использовали как часовню, были устранены в ходе последующих реставраций.

Музей

В 1930 году домику присвоили статус историко-мемориального музея. Во время Великой Отечественной войны Домик Петра I был закрыт. Его окна и двери заколотили листами фанеры, зашили досками и, чтобы максимально замаскировать, закрасили серой масляной краской. За сохранением музея следили дежурные. Уже в сентябре 1944 года Домик первым среди всех музеев Ленинграда открылся для посетителей.

В послевоенные годы проведены реставрационные работы. Проведён капитальный ремонт «футляра», в ходе которого расчищены кирпичные стены, застеклены дверные и оконные проёмы, покрашены стены и потолки внутри, мраморный пол столовой, постеленный в годы существования часовни, заменён деревянным. Стены и потолки самого домика затянули новым холстом. Также отреставрировали решётку вокруг домика.

В 1958 году в «футляре» устроили отопление, что сделало возможным круглогодичное посещение музея. В 1971—1975 производилась научная реставрация. Экспозиция музея составлена из двух разделов: самого домика и выставки в «футляре». В кабинете, столовой и спальне Домика представлены подлинные вещи, принадлежавшие Петру I, а также предметы быта начала XVIII века, материалы о событиях Северной войны 1700—1721, основании Петербурга, а также материалы о строительстве и реставрации самого памятника.

Интересные факты

• В качестве элемента экспозиции использовано зеркало. В петровские времена зеркала осуждались церковью и не использовались в жилых домах .
• На гранитной набережной устроен спуск к Неве, с обеих сторон установлены фигурки мифологических львиноподобных существ ши-цза, привезённых в 1907 году из города Гирина в Манчжурии.
• При входе справа висит бронзовая табличка с указанием роста царя — 2 метра 4 сантиметра.

Литература

• Зязева Л.К. Домик Петра I. — Л.: Лениздат, 1983. — 59 с.
• Четверикова Н.В. Домик Петра I в Петербурге // Памятники культуры. Новые открытия : Ежегодник. — М.: Наука, 1995. — С. 454-461.
• Кузнецова О.Н., Сементовская А.К., Штейман Ш.И. Летний сад, Летний дворец, Домик Петра I. — Л.: Лениздат, 1965. — С. 88-94. — 96 с.
• А. Н. Петров, Е. А. Борисова, А. П. Науменко и др.; Гл. ред. Г. Н. Булдаков  4-е изд. /. Памятники архитектуры Ленинграда. — Л.: Стройиздат, Ленинградское отделение, 1976. — С. 218. — 574 с.

Ссылки

• [ka-r-dan.agava.ru/dosug/mus/5.htm Домик Петра I]
• [www.svobodanews.ru/content/transcript/1743681.html Исторический календарь на 30 мая — 6 июня]

Отрывок, характеризующий Домик Петра I (Санкт-Петербург)

Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.