Енишерлов, Николай Петрович

Николай Петрович Енишерлов
Дата рождения:	1855(1855)
Дата смерти:	1921(1921)
Место смерти:	Валковская тюрьма
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Партия:	Союз русского народа
Род деятельности:	помещик, депутат Государственной думы II созыва от Харьковской губернии
Награды:

Никола́й Петро́вич Енишерлов (1855 — 1921) — председатель Валковской уездной земской управы, депутат Государственной думы II созыва от Харьковской губернии

Биография

Православный. Дворянин. Землевладелец Валковского уезда (на 1906 год — 653 десятины при деревне Гряково, на 1907 год — 732 десятины).

В службу вступил 1 июля 1877 года. В 1887 году окончил Московское техническое училище, инженер-механик. Был учителем реального училища. Затем посвятил себя общественной деятельности и сельскому хозяйству в своём имении Валковского уезда. Владел конным заводом, на котором в 1896 году проводил опыты по искусственному осеменению кобыл, что было новаторским приёмом для российского коневодства того времени.

Избирался почётным мировым судьей по Валковскому уезду, гласным Валковского уездного и Харьковского губернского земских собраний. 12 июня 1890 года был избран председателем Валковской уездной земской управы, в каковой должности состоял до 1910 года. Большое внимание уделял развитию в уезде сети земских школ. Основал в Валках ремесленное училище и некоторое время был его попечителем. Кроме того, состоял членом уездного училищного совета от земства, членом уездного комитета попечительства о народной трезвости, почётным блюстителем городского двухклассного приходского училища, а также почётным членом Валковского общества сельских хозяев. Дослужился до чина статского советника (1895). Из наград имел ордена Святой Анны 3-й степени и Святого Станислава 2-й степени (6 декабря 1903), а также медали в память русско-турецкой войны 1877—1878 годов и за труды по всеобщей переписи населения.

По воспоминаниям харьковского вице-губернатора М. М. Осоргина, Енишерлов относился к самому левому крылу губернского земства и, по общему мнению Осоргина и губернатора Тобизена, был ненадежен в политическом отношении. Однако в 1902 году, когда во время крестьянских волнений в Валковском уезде имение Енишерлова пострадало одним из первых, либо находилось на грани разгрома, по замечанию Осоргина, «в один миг Енишерлов из либералов перескочил даже не в консерваторы, а в крепостничество, и в последующие дни был ревностным помощником Оболенского по части порки грабителей». Князь М. Л. Шаховской отмечал, что Енишерлов «находился в осадном положении», пытаясь удержать крестьян от грабежа, и просил вновь назначенного харьковского губернатора князя И. М. Оболенского спешно прислать войска. После провозглашения Октябрьского манифеста, в 1906 году Енишерлов организовал Валковский отдел «Союза русского народа».

7 февраля 1907 года избран в Государственную думу II созыва от общего состава выборщиков Харьковского губернского избирательного собрания. Входил в группу правых и умеренных. Состоял в думской Комиссии по расследованию причин обвала потолка в зале заседаний Думы.

В 1920 году участвовал в организации антисоветского Ковяжского (Ковягского) восстания, в результате которого железнодорожное сообщение между Полтавой и Харьковом было прервано на несколько дней в конце апреля 1920 года. Покончил с собой в Валковской тюрьме.

Труды

• Енишерлов Н. П. Результаты опытов искусственного осеменения кобыл и влияние первого оплодотворителя на последующие приплоды. // Коннозаводства. 1898. № 1. С. 147.
• Енишерлов Н. П. Выведение и воспитание молодой лошади как подсобный доход мелкого землевладельца-земледельца – Валки, 1914.

Литература

• Харьковские календари на 1889—1911 годы. — Харьков, 1889—1910.
• Список лиц, служащих по ведомству Министерства внутренних дел 1904 года (исправленный по 15 апреля). Ч. II. — СПб., 1904. — С. 738.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003732207#page540?page=419 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1907. С. 377.]
• [www.tez-rus.net/ViewGood30563.html Омов Р. Б. ЕНИШЕРЛОВ Николай Петрович // Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. С. 185.]

Рекомендуемые источники

• Валкiвська енциклопедiя Киев; Харкiв; Нью-Йорк, 2000.

Архивы

• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (2-й созыв). Дело 146; Дело 541. Лист 17.

Отрывок, характеризующий Енишерлов, Николай Петрович

– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку: