Женевское заявление по Украине

Женевское заявление — заявление по мерам, направленным на урегулирование («деэскалацию») ситуации на Украине, подписанное 17 апреля 2014 года в Женеве представителями США, Россия, ЕС и Украины после семичасовых переговоров. Заявление предусматривало:

• разоружение незаконных вооружённых формирований, освобождение захваченных административных зданий, улиц, площадей и других общественных мест;
• амнистию участникам протестов и тем, кто освободит здания и другие общественные места и добровольно сложит оружие, за исключением тех, кто будет признан виновным в совершении тяжких преступлений;
• деятельность Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ для содействия немедленной реализации мер, направленных на деэскалацию ситуации, с участием наблюдателей от США, ЕС и России;
• осуществление всеобъемлющего, прозрачного и ответственного конституционного процесса с немедленным началом широкого национального диалога, который будет учитывать интересы всех регионов и политических сил Украины.

В заявлении подчёркивалось, что «все стороны должны воздержаться от любых насильственных действий, запугивания и провокаций. Участники встречи решительно осудили и отвергли любые проявления экстремизма, расизма и религиозной нетерпимости, включая антисемитизм».

Участники переговоров:

• глава МИД России Сергей Лавров,
• госсекретарь США Джон Керри,
• глава европейской дипломатии Кэтрин Эштон,
• и. о. главы МИД Украины Андрей Дещица.

Заявление, однако, получило диаметрально противоположные толкования на Украине и в России. Так, и. о. главы МИД Украины Андрей Дещица заявил, что этот документ не относится к активистам Евромайдана («Если вы внимательно почитаете эти договорённости, то речь идет об освобождении улиц, дорог и площадей, которые нелегально заняты протестующими. Насколько мне известно, активисты на Майдане находятся легально»), тогда как в МИДе России отметили, что требование разоружения касается прежде всего бойцов «Правого сектора» и других группировок, принимавших участие в «февральском перевороте» в столице Украины.

На мятежном Донбассе представители Донецкой Народной Республики увидели в заявлении сигнал Киеву, чтобы тот прекратил антитеррористическую операцию и освободил арестованных активистов. Западные лидеры, однако, дали понять, что выполнять договорённости должна лишь российская сторона, поскольку, по их мнению, именно «рука Москвы» руководит волнениями на Востоке Украины. И в Лондоне, и в Вашингтоне дали понять, что пункт о разоружении незаконных формирований и освобождении административных зданий относится только к пророссийским активистам на Востоке. Президент США Барак Обама заявил по поводу женевских соглашений, что если США и их европейские союзники не увидят «улучшения фактической ситуации на местах», против России будут введены дополнительные санкции.

Некоторые эксперты полагали, что женевские договорённости позволяют Москве выиграть время. Оппозиционный российский политик Андрей Илларионов пришёл к выводу, что эти договорённости соответствуют планам президента Путина по «захвату Украины», о которых ему якобы известно. Также эксперты обратили внимание, что тема Крыма и его присоединения к России не поднималась, и говорили о женевских соглашениях как дипломатической победе России.

18 апреля и. о. президента Александр Турчинов и руководитель правительства Арсений Яценюк, исходя из женевского заявления, опубликовали на сайте Верховной рады совместное заявление об урегулировании ситуации в восточных регионах: «Руководство государства при поддержке большинства в Верховной раде Украины приложит все усилия к безотлагательному рассмотрению соответствующих изменений в Конституции Украины и проведению на Украине реформы местного самоуправления и организации власти в регионах». Эта реформа будет предусматривать право местных властей на придание русскому и другим языкам статуса официальных наравне с украинским, замену областных и районных государственных администраций избираемыми на прямых выборах советами и исполнительными комитетами.

В то же время и. о. министра иностранных дел Украины Андрей Дещица заявлял, что «операция на Востоке страны будет продолжаться до полного разоружения митингующих и освобождения ими административных зданий». Дещица подчеркнул, что украинские власти готовы провести амнистию, но только после полного разоружения участников акций: «Сначала освобождение зданий, сдача оружия, потом амнистия. В такой последовательности».

Мир на Донбассе, однако, так и не наступил. 22 апреля на сайте Верховной рады было опубликовано заявление и. о. президента Украины Александра Турчинова с требованием к силовым структурам возобновить проведение «результативных антитеррористических мероприятий для защиты от террористов украинских граждан, проживающих на востоке Украины». Поводом для возобновления АТО послужили жестокие убийства депутата Горловского горсовета от партии «Батькивщина» В. Рыбака и студента — активиста Евромайдана, в совершении которых СБУ обвинила повстанцев. Турчинов назвал произошедшее «демонстративным надругательством над Женевскими соглашениями» — преступлениями, которые «совершаются при полной поддержке и попустительстве Российской Федерации».

23 апреля «Правый сектор» уведомил ОБСЕ, что, в связи с преобразованием в политическую партию, он не может считаться субъектом Женевских соглашений. На встрече мониторинговой миссии ОБСЕ во Львове с городским координатором «Правого сектора» тот заявил, что вся деятельность «Правого сектора» направлена на поддержание усилий по укреплению обороноспособности страны (включая регистрацию добровольцев и их общефизическую подготовку без оружия) и что «Правый сектор» координирует свои действия с СНБО Украины и её вооружёнными силами. Руководство львовского «Правого сектора» также заверило представителей ОБСЕ, что боевое крыло организации уже не существует, а сама она преобразовалась в политическую партию, а поэтому не считает себя одним из «вооружённых формирований», о которых идёт речь в Женевских соглашениях.

2 мая 2014 года пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил о срыве Киевом женевских соглашений в связи с началом военной операции в Славянске. Позднее министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер призвал возобновить прямые переговоры между Россией и Украиной для урегулирования конфликта, признав необходимость проведения второго раунда Женевских переговоров после того, как первый раунд не принес позитивных результатов.

В дальнейшем поиск решения конфликта дипломатическими методами продолжился в форме неоднократных международных встреч нормандской четвёрки высокопоставленных представителей Германии, Франции, Украины и России, а также трёхсторонней контактной группы по Украине (англ. Trilateral Contact Group on Ukraine), результатом которых, в частности, стало Минское соглашение от 5 сентября 2014 года и недолгое относительное перемирие.

Отрывок, характеризующий Женевское заявление по Украине

К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.