Бои за Саур-Могилу (2014)

Бои за Саур-Могилу
Основной конфликт: вооружённый конфликт на востоке Украины
Бой под Саур-Могилой 12 июня 2014 года
Дата	5 июля — 26 августа 2014 года
Место	Саур-Могила, Шахтёрский район, Донецкая область, Украина
Итог	высота взята под контроль вооружёнными силами ДНР
Противники
Украина Украина ДНР
Командующие
Павел Процюк Темур Юлдашев† Руслан Хомчак Игорь Стрелков Александр Ходаковский[нет в источнике]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Силы сторон
Вооружённые силы Украины 79-я ОАМБр 25-я ОВДБр 51-я ОМБр 30-я механизированная бригада Министерство внутренних дел Батальон «Азов» (согласно заявлению повстанцев ДНР) Народное ополчение Донбасса Батальон «Восток» Батальон «Кальмиус»
Потери
неизвестно неизвестно

Бои за Саур-Могилу (укр. Бої за Савур-Могилу) — вооружённые столкновения между украинскими вооружёнными силами и вооружёнными формированиями самопровозглашённой ДНР за расположенный в Шахтёрском районе Донецкой области курган Саур-Могила (278 м) летом 2014 года. Стратегическая важность высоты связана с тем, что она возвышается над прилегающими степными пространствами, позволяя контролировать большой участок границы России с Украиной. С вершины кургана просматривается территория радиусом в 30–40 километров. В хорошую погоду с Саур-могилы видно Азовское море, расположенное в 75 км к югу, поэтому контроль над горой фактически обеспечивает выход и к морю.

Хроника боевых действий

5 июня бои велись в районе таможенного пункта Мариновка к югу от высоты.
8 июня вооружённые формирования укрепились в городе Снежное, к северу от высоты.

3 июля секретарь СНБО Андрей Парубий отчитался об уничтожении «опорного пункта террористов» на кургане Саур-Могила. По словам представителей ДНР, 6 июля состоялась ещё одна атака на высоту, на этот раз силами батальона «Азов». Обороняющимся удалось отразить атаку. В итоге батальон «Азов» потерял 70–80 % убитыми и ранеными и был отведён в тыл украинской армии на переформирование. Однако заместитель командира батальона Игорь Мосийчук на Youtube информацию о разгроме батальона опроверг.

В середине июля 2014 года контролируемая вооружёнными формированиями высота стала играть важную роль в окружении 5-тысячной группировки украинской армии («Южный котёл», Изваринский котёл): с высоты простреливается единственный маршрут, по которому попавшим в котёл частям могло поступать подкрепление. В этот котёл попали 72-я, 79-я аэромобильная и 24-я механизированная бригады Министерства обороны Украины, а также по словам повстанцев, территориальный батальон «Шахтёрск» и часть батальона «Азов».

23 июля в районе Саур-Могилы, в ходе продолжающегося блокирования силовиков в «Изваринском котле», бойцами ДНР были сбиты из ПЗРК два Су-25 Украинских ВВС.

28 июля начальник Генштаба ВС Украины Виктор Муженко сообщил, что стратегическая высота взята под контроль Вооружёнными силами Украины. Однако источники, близкие к повстанцам, а также министр обороны ДНР Игорь Стрелков сообщили о сохранении контроля ДНР над высотой. На 1 августа о контроле над высотой также заявляли обе стороны.

6 августа командир сводной батальонно-тактической группы 51-й отдельной механизированной бригады Павел Процюк был отстранён от должности и отдан под суд военного трибунала по обвинению в невыполнении приказа по взятию Саур-Могилы.

9 августа Александр Ходаковский сообщил, что бойцы ДНР оставили Саур-Могилу, которая перешла под контроль вооружённых сил Украины. Со слов начальника генерального штаба ВСУ Муженко, в боях за Саур-Могилу активно использовалось тактическое ракетное оружие: «В июле-августе 2014 года, в связи с недосягаемостью объектов противника для других огневых средств во время боёв за Саур-Могилу, 1 РДН 19 РБР выполнял задачи по общей, а иногда и непосредственной, поддержке подразделений ВСУ. В ходе выполнения задач было приведено в исполнение до 20-ти групповых и одиночных ракетных ударов по сосредоточениям личного состава и техники противника с привлечением от 1 до 4 пусковых установок „Точка“. По результатам нанесения ударов большинство объектов были поражены».

15 августа силы ДНР накрыли шквальным огнём украинских десантников, вынудив их отступить с большими потерями.

17 августа в своём микроблоге в Facebook Семён Семенченко отметил, что «В последние дни несмотря на странные мантры СМИ — „боевики в агонии и уже разбегаются“ — ситуация наоборот осложнилась», поскольку продолжаются «серьёзные бои на Саур-Могиле, (нас) контратакуют».

20 августа, по сообщению солдат ВСУ, 30-я мехбригада из Новоград-Волынского попала в окружение в районе Саур-Могилы и была разбита.

21 августа в результате перекрёстного обстрела обелиск Саур-Могилы обрушился.

26 августа штаб ДНР сообщил, что был возвращён контроль над Саур-Могилой. В то же время, спикер информцентра СНБО Андрей Лысенко сделал заявление, что она остаётся под контролем украинских военных.

28 августа Первый канал показал репортаж со знаменитой высоты 277,9 и о бойцах ДНР возле памятника советским воинам. Украинские войска численностью более 4000 человек отступили и, более того, оказались окружёнными в Амвросиевском котле. Занятие высоты позволило войскам ДНР выйти к Азовскому морю и взять под свой контроль Новоазовск с прилегающим к нему 40-километровым участком азовского побережья.

Память

7 декабря 2014 года на Саур-Могиле силами ДНР была произведена закладка памятной капсулы на месте будущей мемориальной часовни.

10 сентября 2015 года в Донецке была открыта мемориальная доска в память о герое ДНР Олеге Гришине, погибшем в ходе боёв за высоту.

Ссылки

• [www.regnum.ru/news/1834479.html «Командир батальона „Восток“: взятие Саур-Могилы Украина оплатила сотнями солдатских жизней»] // Regnum
• [fishki.net/anti/1299402-situacija-na-jugo-vostoke-ukrainy-30-avgusta-amvrosievskij-kotyol.html Ситуация на юго-востоке Украины, 30 августа, Амвросиевский котёл] (панорамное видео)

Топографические карты

• Лист карты L-37-6 Куйбышево. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1989 год. Издание 1993 г.

Отрывок, характеризующий Бои за Саур-Могилу (2014)

Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей: