Заремба, Елена Арнольдовна

Елена Заремба
Имя при рождении	Еле́на Арно́льдовна Заре́мба
Дата рождения	10 июля 1957(1957-07-10) (66 лет)
Место рождения	Москва, СССР
Страна	СССР СССР → Россия Россия
Профессии	певица
Певческий голос	меццо-сопрано, контральто
Жанры	опера

Еле́на Арно́льдовна Заре́мба (род. 10 июля 1957, Москва) — российская певица (меццо-сопрано, контральто).

Биография

Родилась в Москве, закончила школу в Новосибирске.
Училась в Музыкальном училище имени Гнесиных на эстрадно-джазовом отделении, в Российской академии музыки имени Гнесиных на вокальном отделении.
В 1979 году к Трояновой Гертруде Михайловне обратилась Ирина Юрушева — они вместе учились в институте им. Гнесиных. Ирина попросила позаниматься с её дочерью Еленой. Елена Заремба училась тогда на 2 курсе института им. Гнесиных. Елена Заремба целый год, занимаясь с Гертрудой Михайловной, осваивала новую методику. Процесс шел с трудностями, ведь необходимо было осознать и почувствовать, что звук рождается в гортани, и отбросить все предыдущие представления о технике пения. Наконец, через два года, голос выровнялся.

В 1986 году на конкурсе в Большой театр Елена пела арию Вани. Дирижёр Симонов Ю. И. попросил её спеть арию Вани на всех 3-х турах. Елену приняли в стажерскую группу театра. Через 3 года в театр пришел новый дирижёр Лазарев А. Н. и осуществил старую редакцию оперы. Елена Заремба получила роль Вани.

Будучи студенткой 5 курса, стала солисткой Большого театра, где пела в 1984—1992 годах.

Первая роль — Лаура в опере А. А. Даргомыжского «Каменный гость». Пела также партию Вани в «Жизни за царя» М. И. Глинки.

Опера «Жизнь за царя» была представлена в 1989 году на гастролях Большого театра в миланском театре Ла Скала, и Елена Заремба была высоко оценена итальянской критикой. С этого момента певица получила международное признание.

После ухода из Большого театра в 1992 году выступает в крупнейших театрах мира (Ковент-Гарден, Ла-Скала, Метрополитен-опера, Гамбургская государственная опера, Опера Бастилии, Опера Бильбао, Баварская государственная опера). Поёт партии в операх Дж. Верди (Ульрика в «Бал-маскараде», Азучена в «Трубадуре»), Р. Вагнера (Эрда в тетралогии «Кольцо нибелунга»), К. Сен-Санса (Далила в «Самсон и Далила»), М. Мусоргского (Марфа в «Хованщине»), П. Чайковского (Полина в «Пиковой даме», Ольга в «Евгении Онегине»), Ж. Бизе (Кармен).

Заремба участвует в многочисленных аудио- и видеозаписях опер: «Ночь перед Рождеством» Н. А. Римского-Корсакова — партия Солохи (под управлением Михаила Юровского, 1990); «Князь Игорь» А. Бородина — партия Кончаковны (1990); «Жизнь за царя» М. И. Глинки — партия Вани (1992); «Леди Макбет Мценского уезда» Д. Д. Шостаковича — партия Сонетки (1993); «Золото Рейна» Р. Вагнера — партия Эрды (1993); «Бал-маскарад» Дж. Верди — партия Ульрики (1996); «Трубадур» Дж. Верди — партия Азучены; «Евгений Онегин» П. И. Чайковского — партия Ольги (под управлением Валерия Гергиева, Метрополитен-опера, 2007). Принимала также участие в записях «Торжественной мессы» Л. ван Бетховена и киномузыки Д. Д. Шостаковича.

Аудиозаписи

• 1990 — Николай Римский-Корсаков, опера «Ночь перед Рождеством» (Солоха), дирижёр — Михаил Юровский

Видеозаписи

• 1992 — Михаил Глинка, опера «Жизнь за царя» (Ваня), дирижёр — Александр Лазарев, Большой театр
• 2007 — Петр Чайковский, опера «Евгений Онегин» (Ольга), дирижёр — Валерий Гергиев, Метрополитен-опера
• 2010 — Сергей Прокофьев, опера «Война и мир» (Элен), дирижёр — Гари Бертини, Парижская опера

Ссылки

• [www.tgf.ru/concerts/elena_zaremba.html Елена Заремба (меццо-сопрано)]
• [www.ng.ru/culture/2009-09-24/8_zaremba.html Меццо-сопрано Елена Заремба: «Русских в мире немного побаиваются»]

Отрывок, характеризующий Заремба, Елена Арнольдовна

– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.