Иловайская-Альберти, Ирина Алексеевна
| Ирина Иловайская-Альберти | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Ири́на Алексе́евна Илова́йская-Альбе́рти (5 декабря 1924, Белград, королевство Югославия — 4 апреля 2000, Кёнигштайн (Таунус), Германия) — журналистка и общественная деятельница русского происхождения.
Биография
Родилась в семье, покинувшей Россию в годы революции. В годы учения в русской гимназии, по благословению митрополита Анастасия (Грибановского) несла церковное послушание, многие годы убирая в алтаре. Высшее образование получила в Риме и Кембридже[1].
Её духовным отцом в эти годы был православный священник и богослов Георгий Флоровский. По его благословению она вышла замуж за итальянского дипломата Эдгардо Джорджи-Альберти.
Свободно говорила и читала на русском, сербском, итальянском, французском, английском, немецком, испанском, чешском и греческом языках. С 1967 года в течение нескольких лет вела передачи на «радио Свобода»[2].
В 1976 по 1979 годы была одним из ближайших сотрудников и секретарём А. И. Солженицына в Вермонте, США. Сам он писал о ней:
Мы познакомились с ней ещё в начале 1976 в Цюрихе, перед отъездом в Америку, и уже тогда сговорили её быть у нас тут секретарём, помощником, переводчицей, — многообразно. Вдова итальянского дипломата, она покинула свою римскую квартиру, двух взрослых детей, и осенью 1976 переехала к нам в Пять Ручьёв. Ей доставалось быть и «пресс-секретарём», отвечать на неотступные запросы печати, и вести дела с американской администрацией разных отраслей и уровней, и вести нашу западную переписку (она свободно владела семью языками). <…> Её же собственный поглощающий, настойчивый интерес — дело христианского просвещения[3].
Будучи православной по крещению и воспитанию, в конце 1970-х годов перешла в католицизм: «Мой муж был католиком, дети были крещены и воспитывались в католической Церкви, я с одинаковым почитанием ходила в православные и католические храмы, собственно не отдавая себе отчёта в том, что уже больше принадлежу к католической Церкви, чем к православной»[1]. Считала своей задачей распространение католицизма и укрепление авторитета папы Римского[4].
Многолетняя дружба связывала её с академиком Андреем Сахаровым, Еленой Боннэр[1], Аленом Безансоном, Иоанном Павлом II, Малколмом Пирсоном, баронессой Каролиной Кокс, Владимиром Прибыловским, священником Георгием Чистяковым, Натальей Солженицыной.
Вернулась в Европу. С 1979 года до конца жизни являлась главным редактором газеты «Русская мысль»[2]. За эти годы газета из эмигрантского издания превратилась в известный в мире (прежде всего в России) еженедельник, профессионально и глубоко освещающий события мировой и российской жизни, в политическом, социальном, религиозном, культурном аспектах[5]. За ярко выраженную прокатолическую направленность материалов о религии в «Русской мысли» газету в шутку именовали «Римской мыслью»[4][6].
С 1982 года — член редколлегии журнала Континент.
В 1987 году организует вещание экуменической радиостанции «Благовест», программы которого готовились в Брюсселе и Париже и транслировались почти на всю территорию СССР[2].
В 1989 году принимала участие в ежегодном экуменическом форуме «Встреча в Римини» «Признаки изменений на Востоке?».
В Россию ей удалось впервые приехать в 1991 году, где она развернула активную деятельность на открывшемся политическом, интеллектуальном и информационном поле[4]. Одной из основных своих целей видела распространение «Русской мысли» в России; в 1993 году было открыто бюро «Русской мысли» в Москве.
В статьях в «Русской мысли» Иловайская-Альберти первой стала употреблять словосочетание «новый русский» в его теперешнем основном значении. Создано по аналогии со словом нувори́ш — нувору́с (фр. nouveau riche — «новый богач», nouveau russe — «новый русский»)[5].
В 1992 году ей была присуждена премия краковского журнала «Арка» за вклад в дело русско-польского согласия и взаимного познания обоих народов.
18 мая 1995 года, в день 75-летия Иоанна-Павла II, Иловайская-Альберти, выступая с докладом в Люблинском католическом университете, выразила личное раскаяние за «грехи России» перед Польшей: «В этот день, ознаменованный печатью милосердия Божия и благодати Его, я хочу как русская просить у моих польских братьев прощения за все страдания, которые претерпели они от России и русских»[1].
1 июня 1995 года «Радио Благовест» начинает совместное с «Радио София», возглавляемой протоиереем Иоанном Свиридовым, вещание в Москве под названием «Христианский церковно-общественный канал». На волнах этой радиостанции она в течение нескольких лет вела ежедневные передачи.
Разные люди выделяли разные приоритеты в политико-религиозной деятельности Ирины Иловайской-Альберти: одни считали основным проамериканскую линию, другие — прокатолическую направленность. Некоторые, как, например, Никита Струве, видели в ней крупного работника американской разведки, иные называли её правой рукой Папы[4]. Как писал Фёдор Штаркман, «Америка заинтересована в укреплении и росте в России нерусских религий и философий, в том числе католицизма, который является мощной международной силой»[7].
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II неоднократно на епархиальных собраниях духовенства подвергал резкой критике антицерковную деятельность Христианского церковно-общественного канала, считал невозможным участие в его работе православных: «Явно прослеживается главная цель — внедрение в сознание людей недоверия к церковной иерархии, отторжение от неё как можно большего числа людей, то есть разделение нашего верующего народа. Действуя по принципу „разделяй и властвуй“, они пытаются прикрывать это призывами к обновлению Церкви, к очищению её от недостатков и, как образец к подражанию, преподносится церковь на Западе, в основном, Римско-католическая Церковь.»[4][8].
Участвовала в состоявшеемя 11-14 января 1999 года в Ватикане Предсинодальном Симпозиуме «Христос — источник новой культуры для Европы на заре нового тысячелетия»[9].
На первом Всемирный конгресс русской прессы (июнь 1999 года, Москва-Сочи, Россия, около 500 участников) было принято решение о создании Всемирной ассоциации русской прессы, вице-президентом которой стала Иловайская-Альберти. Там же президент Борис Ельцин вручил ей диплом-благодарность «За несгибаемость»[10].
26 июля 1999 года назначена папой Иоанном-Павлом II аудитором «Европейского синода», в ходе которого выступала с оправданием прозелитизма католической церкви в России. Обвинения католиков в прозелитизме, по её мнению, отражают лишь «стремление Русской Православной Церкви сохранить свою религиозную монополию»[4].
В 1999 году совет директоров Института экономических проблем переходного периода, возглавляемого Егором Гайдаром, присудил Иловайской-Альберти премию Александра II[11].
Участница прошедшего с 6 по 9 сентября 1999 года в ВГБИЛ IХ Международного Конгресса памяти протоиерея Александра Меня «Семья на пороге тысячелетия»[12].
Скончалась 4 апреля 2000 года в офисе «Фонда помощи церкви в беде». Отпевали Ирину Иловайскую в римском соборе Св. Роберта Беллармина по католическому обряду[4]. Похоронена в Бевании (200 км от Рима), на городском кладбище, где покоятся её муж и сын-художник.
В 2001 в Риме был создан Международный фонд имени Ирины Иловайской[2].
Напишите отзыв о статье "Иловайская-Альберти, Ирина Алексеевна"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [a-pesni.org/zona/dissident/ilovajskaja.htm Гжегож Пшебинда - Процесс внутреннего освобождения будет продолжаться... Беседа с Ириной Иловайской (1987)]
- ↑ 1 2 3 4 [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=5751 ИЛОВАЙСКАЯ-АЛЬБЕРТИ Ирина Алексеевна] // Интернет-сайт Культурного центра «Дом-музей Марины Цветаевой»
- ↑ Александр Солженицын. [magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/2/solge.html Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. — Гл. 4].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Виктор Фомин [www.pravoslavie.ru/analit/sobytia/ilowaiskaya.htm Конец эпохи Иловайской-Альберти] // pravoslavie.ru
- ↑ 1 2 Н. Салтейская (Маргулис) [www.nvgesse.org/её-публикации/пропущенные-строки/ О газете Русская Мысль, где эта статья НВ была опубликована]
- ↑ [www.moscowuniversityclub.ru/home.asp?artId=3827 Клуб выпускников МГУ: ЖУРФАК СТАЛ КРЫШЕЙ ДЛЯ ИЕЗУИТОВ]
- ↑ Федор Штаркман. Католическая Церковь на русской канонической территории // Церковно-общественный вестник. 1996. № 2
- ↑ [www.people.nnov.ru/sva/DokladPA.htm Доклад Патриарха Алексия]
- ↑ Христос — источник новой культуры для Европы на заре нового тысячелетия. Предсинодальный Симпозиум в Ватикане, 1-14 января 1999 г. — Россия, Тверь: «Созвездие», 2000. — 368 с.
- ↑ [lenta.ru/world/2000/04/06/ilovayskaya Умерла Ирина Иловайская-Альберти] // Лента.ру, 6 апреля 2000
- ↑ [magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/8/vasilev.html Периодика (составитель Андрей Василевский)] // «Новый Мир» 1999, № 8
- ↑ [libfl.ru/news/1999/display.php?file=6_09-prog.html ВГБИЛ — Новости]
Ссылки
- [www.radiosofia.ru/ia.html И. А. Иловайская «ВОСПОМИНАНИЯ»]
- [www.7days.ru/w3s.nsf/Archive/2000_76_life_text_privalov1.html Бабушка русской эмиграции]
- [www.novayagazeta.ru/data/2000/86/15.html Русская Мысль Без Кавычек]
Отрывок, характеризующий Иловайская-Альберти, Ирина Алексеевна
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
