Чистяков, Георгий Петрович

Георгий Петрович Чистяков
Род деятельности:	священник РПЦ, филолог, историк
Дети:	Пётр

Гео́ргий Петро́вич Чистяко́в (4 августа 1953, Москва — 22 июня 2007, Москва) — священник Русской Православной Церкви, филолог, историк. Кандидат исторических наук. Последователь протоиерея Александра Меня.

Биография

Учился в московской средней школе № 352 (сейчас в этом здании на улице Ф. Энгельса, дом 21а расположен Московский государственный областной университет), где увлёкся историческими науками.

Окончил Московский государственный университет в 1975 году по специальности «древняя история». Тема кандидатской диссертации: «Павсаний как исторический источник» (1983 год). Имел учёное звание доцента по кафедре классической филологии. Владел латынью, древнегреческим, французским, итальянским и английским языками.

С 1975 по 1993 годы преподавал латинский, древнегреческий языки, введение в романистику и историю романских языков в Московском государственном лингвистическом университете.

В 1985—1999 годах читал в Московском физико-техническом институте (МФТИ) курс лекций по Библии, истории христианства и истории богословской мысли, c 1988 года преподавал на кафедре истории культуры МФТИ, а в 1993—1999 годах заведовал этой кафедрой.

С 1991 по 2002 годы — профессор в Российском государственном гуманитарном университете, автор курса лекций «Священное Писание и литургическая литература», спецкурса «Методология историко-культурных исследований». Читал лекции в Московском государственном университете (курс «Психология религии»), и Институте философии, теологии и истории св. Фомы в Москве (курс «Новый Завет»), центре «Сен-Жорж» (Париж), Министерстве образования Северной Ирландии, в университетах Страсбурга (Франция), Рима (Италия), Мюнстера и Гамбурга (Германия) и в США (университеты св. Фомы и «Нотр-Дам»), являлся лектором-консультантом в центре «Russia ecumenica» (Рим).

7 декабря 1992 года рукоположён в сан диакона, с 25 ноября 1993 года — священник в храме свв. бессебр. Космы и Дамиана в Шубине с правом окормления детей в Российской детской клинической больнице, где являлся настоятелем открытого весной 1994 года храма Покрова Богородицы.

В 1994—2000 активно работал в газете «Русская мысль» и на Христианском церковно-общественном радиоканале, откуда после смерти Ирины Иловайской-Альберти был уволен из-за конфликта с прот. Иоанном Свиридовым.

С июня 1999 года — заведующий залом религиозной литературы, затем директор Научно-исследовательского центра религиозной литературы и изданий русского зарубежья Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы.

Автор статей и переводов с древнегреческого и латинского (Плутарх, Полемон, Павсаний, Тит Ливий).

Председатель попечительского совета и преподаватель Общедоступного православного университета им. Александра Меня.

Автор восьми книг, учебного пособия по стилистике латинского языка, ряда учебных программ, более 200 научных и публицистических статей, переводов Плутарха, Полемона, Макиавелли с древнегреческого и итальянского языков.

Член правления и председатель комитета по научной и издательской деятельности Российского библейского общества; член Международной ассоциации исследований по изучению отцов церкви; член редакционных советов журналов «La Nuova Europa» (Милан) и «Истина и жизнь» (Москва), газеты «Русская мысль» (Париж), академического журнала «Вестник древней истории». Входил в Попечительский совет Программы «Линия жизни» британского благотворительного фонда Charities Aid Foundation (CAF — Russia).

Характеристики личности

Настоятель храма святых Космы и Дамиана в Шубине, в котором служил о. Георгий, протоиерей Александр Борисов вспоминал о нём:

Это был замечательный человек блестящего ума и образования, блестящего знания классических и новых европейских языков. Человек высочайшего уровня культуры. И все это он отдал на служение Церкви. При всём блеске светского образования он был человеком глубоко верующим, прекрасно понимающим православное богослужение и богословие. При этом он имел огромное почтение к духовному измерению человеческой жизни. Главной его чертой было сочувствие к человеку. Потому так тянулись к нему люди. Вот почему сейчас сотни людей переживают эту утрату как глубоко личную потерю. Он действительно обладал даром сочувствия. Главным в его жизни было примирение и союз всех людей. В каждом человеке он видел образ Божий. Его дар сострадания, противостояния и сочувствия физической боли наиболее ярко проявился в его почти десятилетнем служении в детской республиканской больнице. Это был настоящий подвиг. Он исповедовал и причащал часто смертельно больных детей, хоронил их и умел утешать их родителей перед лицом такой смерти. Это был великий дар утешения.

По мнению настоятеля храма Покрова Пресвятой Богородицы в Филях протоиерея Бориса Михайлова,

отец Георгий исполнил всё, что только может желать священник. Сверх того, он оказался не в стороне от тех тяжелых церковных проблем, которые встали перед всеми нами в 90-е годы — в отличие от подавляющего, к сожалению, большинства священнослужителей града Москвы. Очень небольшая их часть восприняла адекватно все эти вызовы времени мужественно и жертвенно. Потому что мужественно высказывать свою точку зрения, которая заведомо отличается от точки зрения большей части церковного начальства — на это нужно было решиться. А отец Георгий и не представлял себе, что можно поступить иначе. Я хочу подчеркнуть, что он поступил как человек, внутренне о Господе, о Христе, свободный.

Директор Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева сказала вскоре после его кончины, что о. Георгий

был очень раним… Но, безусловно, своё служение он ощущал, как призвание. Да, немощный, да, порой ему трудно было даже идти — но он ощущал себя именно на том месте, на котором он был. То есть сила была действительно в немощи. Он услышал Глас Божий, и он совершенно сознательно брал ответственность за ту дорогу, которая была ему предназначена.

Философ, культуролог Григорий Померанц:

В лице отца Георгия Чистякова смерть забрала одного из очень немногих духовных мыслителей, которые остались в нашей стране. Духовное пространство становится все более пустым. Он ушел слишком рано для мыслителя. Те годы, в которые судьба забрала его от нас, — для мыслителя только начало пути. Перед ним открывалась ещё большая дорога и по немногим книгам, которые он успел издать, мы должны угадывать то прекрасное, что он мог бы сделать.

Труды

• Чистяков Г. П. Тебе поём... (Молитвенная поэзия). — М.: Знание, 1992. — 52 с. — 35 442 экз. — ISBN 5-07-002390-X.
• Чистяков Г. П. [www.tapirr.com/ekklesia/chistyakov/razm_sevang/ind.htm Размышления с Евангелием в руках]. — М.: Путь, 1996, 1997. — 2 000 экз.
• Чистяков Г. П. [www.tapirr.com/ekklesia/chistyakov/na_putyah/ind.htm На путях к Богу живому]. — М.: Путь, 1999. — 174 с. — ISBN 5-86748-070-4.
• Чистяков Г. П. [www.tapirr.com/ekklesia/chistyakov/nadstrokami1.htm Над строками Нового Завета]. — М.: Истина и Жизнь, 1999, 2002. — 340 с. — ISBN 5-88403-031-2.
• Чистяков Г. П. [www.tapirr.com/ekklesia/chistyakov/svet/ind.htm Свет во тьме светит. Размышления о Евангелии от Иоанна]. — М.: Рудомино, Е-Моушен, 2001, 2005. — ISBN 5-7380-0152-4.
• Чистяков Г. П. Господу помолимся. Размышления о церковной поэзии и молитве. — М.: Рудомино, 2001. — 174 с. — ISBN 5-7380-0155-9.
• Чистяков Г. П. [www.tapirr.com/ekklesia/chistyakov/vechn_grad/ind.htm В поисках вечного града]. — М.: Путь, 2001, 2003. — ISBN 5-86748-070-4.
• Чистяков Г. П. [tapirr.com/ekklesia/chistyakov/roma/ind.htm Римские заметки / All'ombra Di Roma]. — М.: Рудомино, 2003, 2007. — 158 с. — ISBN 5-7380-0196-6.
• [deti.msk.ru/propoved.htm Проповеди]

• Чистяков Г. П. Да укрепит вас Господь! Расшифровка аудиозаписей проповедей. Выпуски 1 - 6. Январь 2000 - март 2007. — М.: Волшебный фонарь, 2008 - 2011.
• Чистяков Г. П. Путь, что ведёт нас к Богу (сб. статей и выст.) / сост. Н. Ф. Измайлова, Т. А. Прохорова. — М.: Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М. И. Рудомино, 2010. — 336 с. — ISBN 978-5-7380-0350-9.
• Чистяков Г. П. Пятикнижие: дорога к свободе / сост. Н. Ф. Измайлова. — М.: Центр книги, 2011. — 416 с. — ISBN 978-5-7380-0388-2.
• Чистяков Г. П. Путевой блокнот / сост. Н. Ф. Измайлова, — М.: Центр книги Рудомино, 2013. — 256 с. — ISBN 978-5-91922-017-6.
• Чистяков Г. П. Самим собой остается только человек /  сост. Н.Ф. Измайловой и Т.А. Прохоровой, предисл. Е.Б. Рашковского, коммент. Т.А. Прохоровой, — М.: Центр книги Рудомино, 2015. — 224с. —  ISBN 978-5-00087-057-0.
• Чистяков Г. П. Над строками Нового Завета / Сост. П. Г. Чистяков. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. — 400 с. — ISBN 978-5-98712-531-1.
• Чистяков Г. П. Свет во тьме светит / Сост. П. Г. Чистяков. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. — 320 с. — ISBN 978-5-98712-533-5.
• Чистяков Г. П. С Евангелием в руках / Сост. П. Г. Чистяков. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. — 416 с. — ISBN 978-5-98712-532-8.
• Чистяков Г. П. Труды по античной истории / Сост. П. Г. Чистяков. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. — 320 с. — ISBN 978-5-98712-534-2.
• Чистяков Г. П. Беседы о Данте. — М.: Центр книги Рудомино, 2016. — 224 с. — ISBN 978-5-00087-101-0.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?4_2452 Краткая биография]
• [www.predanie.ru/video/ierej_Georgij_CHistjakov/ Аудио-видео-архив — лекции, проповеди на predanie.ru ]
• [tapirr.com/ekklesia/chistyakov/photos.htm Фотографии Георгия Чистякова]
• [www.regions.ru/news/2082906/ Краткие воспоминания священников об о. Георгии]
• [www.portal-credo.ru/site/?act=authority&id=776 Интервью с Екатериной Гениевой]
• [www.portal-credo.ru/site/?act=authority&id=778 Интервью с Григорием Померанцем]
• [ng.ru/events/2007-07-04/2_chistyakov.html Протоиерей Александр Борисов. Его знали и любили тысячи…]НГ Религии 04.07.2007
• [www.deti.msk.ru Группа милосердия им. Александра Меня храма свв. бесср. Космы и Дамиана в Шубине при РДКБ]
• [www.damian.ru Сайт Храма Святых Косьмы и Дамиана в Шубине]
• [video.mail.ru/mail/bdvorkin/2/34.html Фрагмент интервью о. Георгия не вошедший в фильм Сын человеческий]
• [www.religare.ru/2_40541.html Отец Георгий Чистяков. В городе солнечных старушек]
• [pvd.chat.ru/HTML/chistjakov.html Первый сайт об о. Георгии]
• [www.taday.ru/text/48903.html Прощание со священником Георгием Чистяковым состоится в храме свв. Косьмы и Дамиана в Шубине]

Отрывок, характеризующий Чистяков, Георгий Петрович

Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»