Иностранные боевики на Северном Кавказе

Иностранные боевики в Чечне и на Северном Кавказе (по терминологии федеральных сил — наёмники).

Первое заметное появление иностранных боевиков в Чечне относят ко времени первой чеченской войны. Со времён вторжения в Дагестан их действия распространились на весь Северный Кавказ.

Как отмечал портал «IzRus», представления о первой чеченской войне (1994-96), как части всемирного джихада, распространялись постепенно на протяжении 1995-96 годов, результаты чего стали ощутимы лишь к концу войны: "В Чечню начали прибывать моджахеды со всего мусульманского мира, а вслед за ними сюда потекла финансовая помощь от исламских фондов Ближнего Востока и Западной Европы. Как следствие, возрос интерес к Чечне со стороны международного исламистского движения, а также арабских масс-медиа, особенно в монархиях Персидского залива, Ливане и Иордании. Поэтому, начало второй чеченской кампании осенью 1999-го уже воспринималось многими мусульманами, в том числе на Ближнем Востоке, как «вторжение русских безбожников на земли ислама».

Общая численность

Оценки общей численности иностранных боевиков, принимавших участие в боевых действиях в Чечне и на Северном Кавказе варьируются в достаточно широких пределах.

Численность наёмников и «идейных» иностранных боевиков на Северном Кавказе не являлась постоянной, при этом с течением времени изменялся и их национальный состав.

По данным журнала «Солдат удачи» (со ссылкой на источники в Министерстве обороны РФ), к началу первой чеченской войны в Грозном было сосредоточено свыше 1000 иностранных боевиков. По данным оперативного управления Северо-Кавказского военного округа, во время первой войны (1994—1996 годы) в республике действовало самостоятельное подразделение численностью до 200 человек из арабских боевиков Хаттаба. Другие иностранцы, преимущественно из Прибалтики и Украины, воевали непосредственно в чеченских частях.

Наиболее интенсивный приток боевиков в Чечню отмечался в 1998—1999 годах, перед началом и в ходе вторжения в Дагестан, при этом тела убитых иностранных наёмников были обнаружены на местах боевых действий.

• так, после боя на высоте 323,1 в районе села Новолакское были найдены 20 трупов боевиков, при этом несколько убитых внешне отличались от местных жителей. Личность одного из убитых удалось установить, им оказался гражданин Турции Уфук Кайдар, личность остальных осталась не установленной

В 1999 году было зафиксировано наличие в Чечне афганских боевиков (в основном, талибов, воевавших по «идейным» соображениям), а также косовских албанцев (в основном, молодёжи из «Армии освобождения Косова») и граждан ряда других стран мира, в том числе украинских националистов (в книге генерала Г. Н. Трошева «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала» численность только украинских боевиков в 1999 году оценивается в 300 человек).

К 2000 году общее число иностранных боевиков достигло 600—700 человек. При этом, в 1999—2000 гг. общее количество иностранных наёмников, воевавших не по «идейным» соображениям, а за денежное вознаграждение, уменьшилось: во-первых, в связи с потерями в ходе боевых действий; во-вторых, после того, как чеченцы начали расплачиваться с ними фальшивыми долларами, напечатанными в Урус-Мартане.

В 2001 году общее число иностранных боевиков сократилось до 200—250 из-за резкого оттока иностранных боевиков, связанного с перемещением центров террористической активности на Ближний и Средний Восток.

В августе 2000 года в Шаройском районе Чечни был уничтожен отряд арабских боевиков, 21 боевик был убит, а командир отряда Абдусалям Зурка тяжело ранен и взят в плен. Судя по документам убитых, в отряде боевиков были йеменцы, марокканцы, представители других арабских стран.

По утверждению Зелимхана Яндарбиева, сделанному в 2001 году: «В Чечне из-за рубежа не более 50 человек».

18 ноября 2001 года министр обороны РФ С. Б. Иванов передал для публикации список из 101 имён иностранных боевиков, уничтоженных на территории Чечни в 1999—2001 годах.

Аукей Коллинз в 2002 году утверждал, что иностранных боевиков под началом Хаттаба «никогда не было более двухсот».

По утверждению начальника УВД Чечни С.-С. Пешхоева в декабре 2002 года: «Реально можно говорить о 900—1200 человек [боевиков]. Из них примерно 300 — иностранные боевики».

По данным генерала В. А. Шаманова, если в ходе первой чеченской кампании федеральным силам противостояли моджахеды из 15 стран, то во второй иностранные боевики представляли уже 52 государства.

В июле 2002 года в Чечне был уничтожен негр, гражданин Великобритании Амир Ассадулла.

30 июня 2003 года президент РФ возложил на МВД руководство оперативным штабом по управлению контртеррористическими операциями на территории Северо-Кавказского региона, с 2003 года правоохранительные органы РФ пресекли на Северном Кавказе преступную деятельность 43 иностранных боевиков — сообщил РИА Новости 7 октября 2009 года представитель министерства внутренних дел России. Проф. А. В. Малашенко в 2007 году называл численность принимавших в войне зарубежных моджахедов в две-три сотни.

В ноябре 2003 года в Шалинском районе Чечни была разгромлена бандгруппа, среди уничтоженных боевиков были три гражданина Турции и один гражданин ФРГ, воевавшие на территории Чечни в качестве моджахедов

В сентябре 2004 года в Шалинском районе Чечни была уничтожена группа из пяти боевиков, среди которых было несколько иностранных моджахедов (при этом, была установлена личность одного из убитых — уроженца города Малати, гражданина Турции Умача Хасана, 1980 года рождения), еще один иностранный моджахед — гражданин Алжира Камаль Рабат Бурахль — был арестован.

В начале октября 2004 года в Курчалоевском районе Чечни была уничтожена группа боевиков, в составе которой находился гражданин Канады арабского происхождения Халил Рудван.

В начале ноября 2004 года в городе Грозный были уничтожены четверо боевиков, двое из них — Айдын Кайя (Aydin Kaya), 1981 года рождения и Бурхан Челеби (Burhan Celebi), 1980 года рождения — являлись гражданами Турции

В ноябре 2005 года на окраине селения Автуры Шалинского района Чечни был уничтожен гражданин Саудовской Аравии, арабский моджахед «Джабер».

В декабре 2006 года премьер-министр Республики Чечня Р. А. Кадыров заявил, что «На территории Северного Кавказа все еще действуют от 100 до 150 иностранных боевиков, которые являются представителями разных государств». По словам Кадырова, «самих чеченцев в составе незаконных вооруженных формирований не более 50 человек», а остальные — иностранцы. «Число наемников, которые действуют в регионе, существенно уменьшилось. Раньше они делились по группам: была турецкая группа, украинская, а также наемники из Саудовской Аравии — и сейчас эта структура полностью разрушена», — отметил Кадыров.

В 2007 году замминистра внутренних дел Аркадий Еделев выступил с заявлением, что в Чечне осталось 30 иностранных боевиков. Несмотря на это, к настоящему времени моджахеды расширили географию своих действий на Северном Кавказе за счет соседних с Чечней республик.

В марте 2010 года в Веденском районе Чечни был уничтожен арабский моджахед Абу Халед.

В июне 2010 года в Чечне был уничтожен иностранный боевик — выходец из Судана Ясир Амарат.

21 апреля 2011 года в районе селения Сержень-Юрт Шалинского района Чечни был убит иностранный боевик арабского происхождения, гражданин Иордании Халед Юсеф Мухамед Аль-Эмират по кличке «Моханнат».

В мае 2012 в Дагестане была уничтожена группа боевиков; один их убитых, боевик с позывным «Азиат», оказался иностранным наёмником

Арабские

Самыми известными из арабских боевиков были саудовец Хаттаб, саудовец Абу аль-Валид, Абу Хафс аль-Урдани, Абу-Кутейб, Абу Умар, Абу Дзейт, Муханнад, суданец Ясир.

Упоминается, что контакты с Усамой бен Ладеном поддерживали четверо «амиров», воевавших на Северном Кавказе: Хаттаб, Абу-Джафар, Абу Умар и Абу аль-Валид. Другой источник указывает, что Абу Хавс, Абу аль-Валид и Хаттаб познакомились с бен Ладеном в Афганистане.

Иностранцы играли ключевую роль в финансировании и поддержке сепаратистов из-за границы.

Лидеры арабских боевиков в Чечне:

1. Хаттаб — с января 1995 года до 20 марта 2002 года.
2. Абу аль-Валид — с апреля 2002 года до 16 апреля 2004 года.
3. Абу Хавс — с сентября 2004 года до 26 ноября 2006 года.
4. Муханнад — с декабря 2006 года до 21 апреля 2011
5. Абдулла Курд — c 21 апреля по 2 мая 2011

Неарабские

В январе 1995 года, по данным Мовлади Удугова, в Чечне воевало семеро украинцев. Четверо из них погибли, один захвачен в плен. «Деньги они за это не получают».. Имеются сведения об участии в первой чеченской войне известного радикального украинского националиста Александра Музычко (более известного как Саша Белый или Сашко Билый). Он состоял в личной охране Джохара Дудаева и был награждён за свою деятельность ичкерийским орденом «Герой Нации». В марте 2014 следственным комитетом России по Северо-Кавказскому федеральному округу возбуждено уголовное дело в отношении граждан Украины, состоявших в рядах УНА-УНСО: Игоря Мазура, Валерия Бобровича, Дмитрия Корчинского, Андрея и Олега Тягнибоков, Дмитрия Яроша, Владимира Мамалыги и других пока не установленных следствием лиц. В зависимости от роли каждого они подозреваются в совершении преступлений, предусмотренных ч.ч. 1, 2 ст. 209 УК РФ (создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан, руководство такой группой (бандой) и участие в совершаемых ею нападениях). У следственных органов России имеется информация об участии перечисленных выше лиц в первой чеченской войне на стороне боевиков.

По данным журнала «Солдат удачи» со ссылкой на источники в УНА-УНСО, в Чечне находилось около 100 украинских наёмников националистической организации УНА-УНСО, около 10 из них были убиты и около 20 ранены.

В январе 2000 года генерал-полковник В. Манилов заявил, что в Чечне «полно наёмников-славян: русские, украинцы, эстонцы, латыши…». Председатель Службы безопасности Украины Л. В. Деркач в ответ заявил, что утверждение Манилова о готовящихся в Чечне террористических атаках с участием украинских экстремистов «не соответствует действительности». Пресс-служба Министерства обороны Российской Федерации также подтвердила это.

В 2000 году в Дагестане при проверке документов был выявлен и задержан Курбан Абулаик — гражданин Турции, уроженец Китая, уйгур по национальности, находившийся в международном розыске за убийство и участие в совершении террористических актов.

Среди известных представителей из других стран дальнего зарубежья можно назвать американца по имени Аукей Коллинз.

8 сентября 2015 года глава СКР России Александр Бастрыкин рассказал корреспонденту «Российской газеты», что, по его данным, в боевых действия против российских властей в рядах чеченских боевиков принимал и действующий на момент публикации материала глава правительства Украины Арсений Яценюк.

См. также

• 55-я Арабская бригада

Источники

• [gaijin-life.info/letters/03/l010703.html Призраки. На ковре-самолете, в шапке-невидимке… // Новое время, 2003, № 25]
• [lit.lib.ru/e/emelxjanowa_n_m/text_0070.shtml Емельянова Н. М. Арабские наёмники в контексте конфликтов на постсоветском пространстве]

Отрывок, характеризующий Иностранные боевики на Северном Кавказе

– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.