Иоанна Мироносица

Иоанна Мироносица
Святая Иоанна прячет главу Иоанна Крестителя (деталь иконы «Иоанн Предтеча Ангел пустыни». Около 1700 года, Москва, школа царских изографов)
В лике	праведных
День памяти	в Православной церкви — в Неделю жен-мироносиц (3-я Неделя по Пасхе) и 27 июня (по юлианскому календарю), в Католической церкви — 24 мая, в Лютеранской церкви — 3 августа
Атрибуты	сосуд с миро
Подвижничество	ученица Иисуса Христа

Иоанна Мироносица — персонаж Нового Завета, ученица Иисуса Христа, одна из святых жен-мироносиц. Память совершается:

• в Православной церкви — в Неделю жен-мироносиц (3-я Неделя по Пасхе) и 27 июня (по юлианскому календарю);
• в Католической церкви — 24 мая;
• в Лютеранской церкви — 3 августа.

Евангельская история

О Иоанне дважды сообщает Евангелие от Луки. Первый раз она упоминается в числе учениц Иисуса Христа, которые следовали за ним в Галилее: «Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8:3). Второй раз она названа в числе женщин, пришедших ко Гробу Господню помазать тело Иисуса благовониями: «То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, [мать] Иакова, и другие с ними» (Лк. 24:10). Она стала свидетельницей явления ангелов, возвестивших о Воскресении Иисуса Христа, и рассказала об этом апостолам.

Других сведений о Иоанне Евангелия не содержат. Толковая Библия Лопухина отмечает, что должность мужа Иоанны — «домоправитель» была очень видной. Уильям Баркли относит Иоанну к придворным дамам. Джон Нолланд указывает, что Иоанна по имени упомянута в рассказе евангелиста Луки, чтобы подчеркнуть важность её служения своим богатством Иисусу Христу и апостолам.

Аверкий (Таушев) предполагает, что Иисус Христос исцелил сына Иоанны (чудо исцеления сына царедворца в Кане — Ин. 4:46-54) и поэтому, уверовав, Иоанна стала следовать за Христом.

По греческим стишным Синаксарям Иоанна мирно скончалась.

Предание о главе Иоанна Предтечи

По православному преданию, после казни Иоанна Крестителя его тело было тайно погребено его учениками, а отрубленную голову Иродиада спрятала в своём дворце в тайном месте.

Лишь только жена Иродова приставника Хузы по имени Иоанна, о коей упоминает святой евангелист Лука (Лк.8:3), знала то место. Она, скорбя сердцем об убиении великого святого пророка Иоанна и о поругании над его честной главой, взяла эту главу тайно ночью, положила её в сосуд скудельный и погребла на горе Елеонской, в одном из поместий Ирода.

Впоследствии спрятанная Иоанной реликвия была обнаружена вельможей Иннокентием, который построил на этом месте церковь.

Литература

• Иоанна // Православная энциклопедия. Том XXIV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2010. — С. 674. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-044-8

Ссылки

• Иоанна // Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. — М., 1891—1892.

Отрывок, характеризующий Иоанна Мироносица

– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.