Иона (епископ Орлеана)

Иона лат. Jonas
епископ Орлеана
818 — 843 год
Предшественник:	Теодульф
Преемник:	Агий
Рождение:	около 760 Аквитания
Смерть:	843 или 844

Ио́на Орлеа́нский (лат. Jonas Aurelianus; около 760—843/844) — епископ Орлеана (818—843/844), франкский религиозный писатель и богослов, один из выдающихся представителей Каролингского Возрождения.

Биография

Иона родился в Аквитании и около 780 года сделался клириком. Он служил Людовику I Благочестивому, когда тот был аквитанским королём и в 817 году был назначен им советником нового короля Аквитании Пипина I. В 818 году, после смещения Теодульфа, Иона был посвящён в епископы Орлеана, став одним из влиятельнейших прелатов Франкского государства первой половины правления императора Людовика I, его доверенным лицом и советником. По поручению императора, Иона, как королевский посланник, совершил несколько поездок по различным областям страны. В своей епархии он проводил политику церковных реформ, основанных на идеях Бенедикта Анианского, содействовал росту монашества (например, в 821 году преобразовал монастырь Мики (Mici), позднее восстановил основанный Евспикием монастырь Миси).

В ходе вновь возникшей во Франкском государстве дискуссии по вопросу о почитании икон, Иона встал на позицию борьбы с иконоборчеством. Он был одним из активных участников Парижского собора, прошедшего в ноябре 825 года, и хотя его иконофильская точка зрения не была полностью поддержана, он сыграл немаловажную роль в осуждении собором иконоборческой доктрины епископа Турина Клавдия. Именно Ионе, вместе с архиепископом Санса Иеремией было поручено доставить соборные постановления папе римскому Евгению II (о результатах посольства неизвестно). По результатам собора Иона написал своё главное сочинение — «Трактат об иконах».

В 829 году в Париже и в 833 году в Вормсе Иона участвовал в соборах, на которых обсуждались частные церковные вопросы. Во время смуты во Франкском государстве в 830—834 годах Иона присоединился к сторонникам восстановления на престоле императора Людовика Благочестивого. Он участвовал в соборе в Тионвиле и был среди тех, кто 4 марта 835 года голосовал за смещение с кафедры архиепископа Реймса Эббона. В этом же году Иона, по поручению императора Людовика, ездил инспектировать ход реформ в монастырях Флёри и Сен-Калез в Ле-Мане, а в 836 году участвовал в соборе в Ахене, на котором были осуждены притеснения, которым подвергалась церковь со стороны короля Аквитании Пипина I, а также вопросы повышения образованности епископов и клира. Скончался Иона в 843 или 844 году. Его преемником на кафедре Орлеана был Агий.

Сочинения

• «О мирских учреждениях» (De Institutione laicali). Написано в 828 году по просьбе графа Орлеана Матфрида. Содержит нравоучительные, основанные на Священном Писании и трудах Отцов Церкви, правила христианской жизни и благочестия для мирских лиц. Из трёх книг сочинения наиболее значима вторая, в которой находятся сведения о современных Ионе семейных нравах и обычаях.
• «О королевской власти» (De Institutione regia). Написано в 831 году и посвящено Пипину I Аквитанскому. Также как и предыдущее, сочинение состоит, в основном, из цитат церковных авторов, однако, наряду с этим, содержит ряд оригинальных идей. В том числе, Иона пишет, что любая королевская власть имеет божественное происхождение, однако король только тогда является законным королём, когда правит благочестиво, справедливо и с состраданием; что королевская власть служит для управления государством, что монахи необходимы чтобы молиться о её благе, а епископы должны контролировать и тех, и других. В общем виде оба сочинения Ионы являются одной из первых попыток дать всесторонее описание норм отношений между Церковью и мирянами.
• «Трактат о иконах» (De Cultu imaginum). Написан по итогам полемики с иконоборцами, развернувшейся после собора в Париже в 825 году. Окончательно завершен около 842 года. Содержит резкую критику сторонников иконоборчества, в первую очередь Клавдия Туринского. Состоит из трёх книг, в которых приведены доводы в поддержку почитания икон, поклонения святым и их реликвиям, почитания креста и паломничества в Рим. Сочинение является ценным источником по внутренней истории Церкви Франкского государства данного периода.
• «Перенесение мощей святого Губерта» (Translatio S. Huberti). Написано между 825 и 831 годом в связи с переносом епископом Льежа Вальтгаудом мощей покровителя города, святого Губерта, в монастырь Андагин. Сочинение является кратким житием этого святого.

Издания

• Все сочинения: Migne. PL. T.106. C.117-394 [www.documentacatholicaomnia.eu/30_10_0780-0850-_Jonas_Aurelianus_Episcopus.html PL] (лат.)
• Translatio S. Huberti. MGH. SS. 15(1). P.234-237. [www.dmgh.de/index.html]  (лат.)

Ссылки

• [www.newadvent.org/cathen/08499a.htm Jonas of Orléans] (англ.). Catholic Encyclopedia. Проверено 25 мая 2011. [www.webcitation.org/6671lhXsS Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
• [web.archive.org/web/20090607211934/www.bautz.de/bbkl/j/Jonas_v_o.shtml Jonas von Orléans] (нем.). Biographisch-Bibliographisches Kirchenlexikon. Проверено 25 мая 2011. [www.webcitation.org/6671mAzlu Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
• [www.ecclesiasticalhistory.com/christianchurch/4schaff_ch14.htm Ecclesiastical History]

Литература

• Тейс Л. Наследие Каролингов: IX—X века. (Новая история средневековой Франции. Т. 2). — М.: Издательство «Скарабей», 1993). — С. 272. — ISBN 5-86507-043-6
• Карташов А. В. Вселенские соборы. — СПб.: Издательство «Библиополис», 2002. — С. 560. — ISBN 5-7435-0210-2

Отрывок, характеризующий Иона (епископ Орлеана)

На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.