Иудаизм и гомосексуальность

Тема гомосексуальности в иудаизме восходит к библейской книге Левит, которая грозит смертной казнью мужчине, который «возляжет с мужчиною как с женщиною». На практике галахические суды неправомочны выносить смертные приговоры. Законоучители Талмуда постановили, что с разрушением Храма (в 70 году н. э.) Синедрион утратил право приговаривать к смертной казни. Даже до разрушения Храма, когда такая возможность теоретически существовала, согласно Мишне, смертная казнь применялась крайне редко, в исключительных случаях.

Исторически преобладающей точкой зрения среди приверженцев иудаизма было восприятие гомосексуальных контактов как греховных. Традиционно текст Торы толковался, как запрет на любую гомосексуальную половую активность. Однако эта точка зрения в последнее время стала подвергаться сомнению во многих «модернизированных» течениях иудаизма. Различие точек зрения на гомосексуальность в различных течениях иудаизма привело не только к жарким дискуссиям, но и к многочисленным расколам.

Отношение к гомосексуальности в Торе

Тора (первые пять книг Ветхого Завета) является наиболее аутентичным, классическим источником еврейского взгляда на гомосексуальность. В тексте Торы сказано: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною, ибо мерзость это». (Левит 18:22).

Термин «то’ева», употреблённый для описания этого греха в Торе, обычно переводят как «мерзость». Тот же термин используется в Торе для описания многих других запрещённых для еврея действий, включая инцест, идолопоклонничество, употребление в пищу нечистых животных и экономические преступления. В контексте сексуальных запретов слово «то’ева» интерпретируется в Талмуде, классическом источнике ортодоксального раввинистического учения, как сокращение слов «то’е ата ва», означающих «Ты отклоняешься от природного, естественного».

Ортодоксальный иудаизм

Классическая раввинистическая интерпретация понимает запрет Торы «Lo tikrevu legalot ervah» («Ты не должен приближаться к другому человеку для того, чтобы совершить сексуальное преступление») как запрещающий любые сексуальные действия, которые могут привести к запрещённому половому акту, и предписывает наказание розгами или плетьми.

Однако даже в библейские времена было трудно получить доказательства преступления, которые бы привели к наказанию плетьми. В любом случае раввинистическая традиция понимает систему наказаний Торы, включающую смертную казнь за однополые сношения между мужчинами, как не имеющую больше силы. Однако сама тяжесть предлагаемого Торой наказания может отражать серьёзность, с которой однополые сношения воспринимались в библейские времена. В исторических еврейских источниках нет ни одного упоминания о том, чтобы смертный приговор за однополый сексуальный контакт в действительности был вынесен и приведен в исполнение по отношению к кому-либо.

Гомосексуальные контакты между женщинами

Лесбийство также запрещается раввинистической традицией и литературой. Этот запрет базируется на стихе Торы «Не следуйте путём Египта, где вы жили раньше, ни Кнаана, куда я вас веду. Не следуйте ни одному из их обычаев» (Левит 18:3). В талмудической литературе (Сифра Ахарей Мот 8:8-9) поясняется, что имеются в виду сексуальные обычаи и что одним из запретных обычаев был брак между двумя женщинами, а также брак мужчины одновременно с женщиной и её дочерью. Талмуд — содержит различные мнения почти по любому вопросу, однако большинство современных талмудистов смотрят на лесбийскую любовь негативно.

За лесбийскую любовь может следовать наказанию плетьми или розгами. Женское гомосексуальное поведение не влечёт за собой пенетрацию членом, поэтому рассматривается раввинами как менее серьёзное нарушение по сравнению с мужским гомосексуальным поведением или с супружеской изменой женщины с другим мужчиной.

Классические ортодоксальные еврейские источники не упоминают само по себе гомосексуальное «влечение» как внутренне греховное, хотя оно часто оценивается как «противоестественное». Однако тот, кто имел гомосексуальный контакт, рассматривается как позволивший своему «противоестественному влечению» возобладать над собой. Поэтому в классическом иудаизме считается, что не воздержавшийся от гомосексуального контакта будет отвечать перед Богом за свои действия, за то, что позволил своему противоестественному влечению возобладать над собой. Если же еврей, практиковавший гомосексуальные контакты, совершает «тшуву» (возвращение к вере), то есть прекращает недозволенные сексуальные контакты, раскаивается в том, что делал, просит прощения у Бога, и даёт твёрдое обещание больше никогда не совершать подобных действий, то он рассматривается как заслуживший прощение у Бога (подобно другим тяжелым грехам, исключая убийство).

Вместе с тем в истории неизвестно случаев наказания по Галахе за гомосексуальные проявления, хотя закрытые мужские сообщества, какими являются еврейские религиозные учебные заведения, по всем признакам могут являться благоприятной классической средой для развития гомосексуальных отношений.

Традиционное определение р. И. Якубовича

Взгляд большинства ортодоксальных евреев на гомосексуальность отражён в главе «Гомосексуальность», написанной раввином Иммануэлем Якубовичем в первом издании книги «Энциклопедия иудаизма» от 1968 года, выпущенной издательством «Кетер Паблишинг».

«Еврейский закон […] отвергает мысль о том, что гомосексуальность — это нечто, что должно быть рассматриваемо просто как болезнь или как нечто морально нейтральное. Еврейский закон отвергает гедонистическую этику, отвергает секс ради удовольствия, даже если он называется „любовью“. Еврейский закон осуждает гомосексуальные отношения не меньше, чем другие моральные нарушения, базирующиеся на гедонистической этике, будь то инцест или супружеская неверность, даже если они происходят по любви и взаимному согласию»

— р. Иммануэль Якубович, «Энциклопедия иудаизма» (1968 г.)

Пересмотр определения р. Н. Ламма

В 70-х годах XX века некоторые раввины, примыкающие к движению «современная ортодоксия», выдвинули новые подходы к феномену гомосексуальности и предложили новое отношение ортодоксальной еврейской общины к гомосексуальности своих членов.

Они пересмотрели традиционные взгляды о том, что все гомосексуалы сознательно выбирают участие в гомосексуальных актах для того, чтобы унизить или отвергнуть Бога («леһах’ис»), или что гомосексуалы являются извращенцами или психически больными людьми.

Более близкое знакомство с последними социологическими, психологическими, медицинскими и биологическими исследованиями, так же как и личные контакты с евреями-гомосексуалами, придерживающимися ортодоксального иудаизма, привело некоторых современных ортодоксальных еврейских лидеров к более толерантной позиции.

В издании от 1974 года «Энциклопедии иудаизма», [en.wikipedia.org/wiki/Norman_Lamm раввин Норман Ламм], (бывш. ректор и президент Yeshiva University в Нью-Йорке, теолог, один из лидеров «современного ортодоксального» иудаизма), написал [www.jonahweb.org/cms/e/index.php?option=content&task=view&id=78&Itemid=42 статью о гомосексуальности] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3988 дней) — история, копия). Норман Ламм был более знаком с современными ему научными и психологическими исследованиями (эпохи ранних 1970-х) на тему гомосексуальности. Поэтому он ввёл галахический принцип, названный им «принцип один», обозначающий случай или событие, лежащие вне сферы контроля индивидуума, неподвластные ему.

Раввин Ламм рассматривал гомосексуальность как нечто присущее индивиду и неподвластное ему. В этой концепции гомосексуальные акты — это нечто, совершаемое индивидом под влиянием его внутренних свойств и психологических установок, поэтому раввин Ламм считал, что неверным было бы осуждать или наказывать гомосексуалов за эти действия. Вместо осуждения и неприятия раввин Ламм предлагал концепцию сочувствия, понимания, любви и одновременно «усилий по реабилитации» (то есть усилий, обращённых на то, чтобы сделать гомосексуалов «нормальными» гетеросексуалами). В то же время, раввин Ламм подчёркивает в своей статье, что ортодоксальный иудаизм по-прежнему считает безусловно греховными гомосексуальные половые акты, чем бы они ни были обусловлены. Он также указывает, что, по его мнению, не все формы гомосексуальности могут быть воспринимаемы и прощаемы как психическое заболевание, как патология, и призывает к использованию термина «извращение» (перверзия) как находящегося в более тесной коннотации с библейским понятием «то́ева», чем более нейтрально звучащий медицинский термин «отклонение» (девиация). Он также выражает опасение, что, если общество станет более терпимым к гомосексуальности, то это может привести к большей агрессивности взрослых гомосексуальных педофилов в отношении несовершеннолетних.

Взгляды, изложенные раввином Ламмом в его статье от 1974 года, суммировали его взгляды, неоднократно излагавшиеся им в более ранних статьях, прежде всего в январском/февральском издании журнала «Еврейская жизнь» от 1968 года. Взгляды раввина Ламма в последние десятилетия получили значительную поддержку и популярность в современном ортодоксальном иудаизме.

Критики р. Н. Ламма

В то же время взгляды раввина Ламма жёстко отвергаются ультраортодоксальными последователями иудаизма (харедим). Харедим считают переоценку Ламмом отношения к гомосексуальности манипуляцией традиционными еврейскими законами и ценностями в политических целях, и не проявили никаких признаков повышения толерантности к гомосексуальности в последние десятилетия.

Отношение к проблеме раввинского истеблишмента в России

Так же далеко от либерализма и отношение лидеров ортодоксальных еврейских общин в России и странах СНГ и Прибалтики. В частности, Главный раввин ФЕОР Берл Лазар заявил, что гей-парад в Москве, в случае его проведения, нанесёт удар по состоянию нравственности. «Как религиозный деятель я прежде всего обязан сказать, что наша религия категорически запрещает гомосексуализм. Насколько я знаю, такое же резко негативное отношение к гомосексуальным связям существует у всех традиционных религий России», — сказал раввин в своем интервью «Интерфаксу». По его убеждению, если человек не может найти удовлетворения в образе жизни, соответствующему божественному предназначению, общество должно прийти на помощь к такому человеку. Б.Лазар также выразил уверенность в том, что это вопрос нравственности, а не права. По его словам, «пропаганда гомосексуализма, как и любых других сексуальных извращений, не имеет права на существование».

По мнению Берла Лазара, откровенное обсуждение интимных сторон жизни, выставление их напоказ, даже если они соответствуют обычным формам поведения, «тоже нежелательны — на то они и интимные, что касаются только двух человек». Он сказал, что «здесь мы должны думать в первую очередь об интересах наших собственных детей». Говоря об этом, он также отметил, что общество должно извлечь главный урок из скандала вокруг публикации карикатур на пророка Мухаммеда, который заключается в том, что «любая публичная акция должна предприниматься с умом, с учетом того, что есть разные люди, и они могут быть оскорблены твоими словами или действиями». «Уверяю вас: парад гомосексуалистов это ничуть не меньшее оскорбление чувств верующих, чем любые карикатуры в газетах. Полагаю, что это будет воспринято как оскорбление не только верующими, но и подавляющим большинством населения нашего города».

Взгляды Лазара в этом вопросе разделяет и Главный реформистский раввин России Зиновий Коган, осудивший гомосексуальные проявления и возражавший против проведения гей-парада.

Разные точки зрения на гомосексуальность в ортодоксальном иудаизме

Ортодоксальный иудаизм, следуя Галахе (еврейскому религиозному канону), тем не менее выработал также и иные попытки решения проблемы гомосексуальности.

• Маймонид (XIII век), постановил, в соответствии с мнением большинства мудрецов Мишны, что еврейского мужчину не подозревают в мужеложестве и скотоложестве. Он, однако, добавил, что те евреи, которые избегают уединения с мужчиной или животным, достойны похвалы.
• Рабби Иосиф Каро, автор Шулхан арух (XVI в), дословно приводит слова Маймонида, после чего добавляет: «в наше время большой распущенности не следует двум мужчинам уединяться или спать в одной постели». Впрочем, через 200 лет комментатор Шулхан аруха р. Сиркис писал (15), что не понимает эти слова Шулхан аруха, поскольку не видит в своей общине никаких следов гомосексуальности. Поэтому он не согласился, что данная галаха должна распространяться на его общину, и разрешил двум мужчинам уединяться.
• Рабби Шмуэль Ботеах утверждает, что гомосексуальность не может считаться "отклонением, поскольку словосочетание «сексуальное отклонение», по его мнению, является оксюмороном: секс является делом инстинктивным, а инстинкт не может быть «отклонением». Однако Бог высказал своё «предпочтение» гетеросексуальному варианту, и разрешил для человека только этот тип сексуальной активности. Поскольку Писание предопределило мораль западного общества, к его (Писания) позиции надо относиться серьёзно.
• Известный ультра-ортодоксальный раввин Аарон Фельдман (Балтимор), был подвергнут критике за своё мнение по данному вопросу. По словам рабби Фельдмана, непрактикующие (в оригинале, не выносящие публично б’паресия) гомосексуалы могут внести значительный вклад в еврейскую жизнь. По его слова, еврея оценивают по его делам, а не по его ориентации. Запрещены лишь определенные действия, а не наклонности. Тора требует контролировать своё поведение, даже если это нелегко. Поэтому иудаизм отрицательно относится к гомосексуальной активности, а не к гомосексуальной ориентации.
• Денис Прагер (см. Литература) утверждает, что иудаизм не запрещает гомосексуальную любовь, поскольку она в данном случае естественна. Запрещен лишь гомосексуальный половой акт. С точки зрения иудаизма, евреи просто обладают сексуальностью, без указания предпочтения.
• «Понимание, сочувствие, симпатия, эмпатия, любовь — это ключевые, важнейшие элементы иудаизма. Это то, чего гомосексуальные евреи, уважающие еврейскую традицию и принадлежащие к нашей вере, ожидают от нас сегодня и в чём они нуждаются» (Раввин Джонатан Сакс, Главный Раввин объединённых еврейских конгрегаций Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии)
• Раввин Хаим Рапопорт, раввин Лондонской Илфордской объединённой синагоги, член Главного раввината Соединённого Королевства, написал статью «Иудаизм и гомосексуальность: Аутентичный ортодоксальный взгляд», в которой также призывает к пониманию, любви и толерантности, в то же время призывая «помочь гомосексуалам исправиться».
• «Эда», просветительская организация, пропагандирующая современный ортодоксальный иудаизм, решила проводить регулярные публичные собрания по теме взаимоотношений иудаизма и гомосексуальности для членов ортодоксальной еврейской общины, призывая к терпимости и пониманию по отношению к гомосексуалам, сопряжённым с желанием «помочь им стать лучше».
• Санди Симха Дубовски, ортодоксальный еврейский кинематографист, в 2001 году снял документальное кино «Страх перед Богом», в котором показал страдания и борьбу гомосексуальных евреев ортодоксальной веры с собственной гомосексуальностью и с традиционным отвержением и неприятием гомосексуальности их верой. Этот документальный фильм был показан в нескольких современных ортодоксальных синагогах и стимулировал дискуссию о том, возможно ли более толерантное отношение к гомосексуальности внутри ортодоксальной еврейской общины.
• Раввин Стивен Гринберг самоидентифицируется как открытый гей и в то же время ортодоксальный раввин. Его личность служит источником острых противоречий и внутри ортодоксальной еврейской общины, и внутри сообщества евреев-гомосексуалов, поскольку большинство как тех, так и других считает, что открыто гомосексуальному еврею не следовало бы быть ортодоксальным раввином, а ортодоксальному раввину не следует открыто декларировать свои сексуальные пристрастия.

Консервативный иудаизм (Масорти)

В консервативном иудаизме еврейские учёные-знатоки галахического права и религии, заседающие в «Комитете по еврейским законам и стандартам» (КЕЗС), на консенсусной основе принимают решения, определяющие трактовку еврейских законов. В 1992 году КЕЗС принял четыре «тшувот» по теме гомосексуальности. Эти четыре галахических постановления сейчас используются как основные юридические источники по теме гомосексуальности в консервативном иудаизме, и отражают достигнутый внутри консервативной иудейской общины консенсус по этому вопросу.

Текущий консенсус консервативных раввинов определяет, что гомосексуальные отношения не могут считаться соответствующими Галахе (еврейскому закону), не могут одобряться еврейским законом. В то же время в постановлениях указано, что галахический закон не может быть единственным источником для определения отношения консервативной общины к гомосексуальности, учитывая современную научную, медицинскую, биологическую и психологическую информацию о происхождении и природе гомосексуальности. Также постановления отмечают, что более новая информация по теме гомосексуальности может быть достаточной для принятия более толерантного отношения к гомосексуальности и потенциальных юридических новшеств в галахическом законодательстве, поэтому раввины оставляют за собой право в будущем пересмотреть принятое решение.

Консенсусное постановление КЕЗС по отношению к гомосексуальности в консервативном иудаизме, принятое 25 марта 1992 года, гласит:

1. Мы не будем проводить церемоний бракосочетания для геев и лесбиянок.

2. Мы не будем принимать открытых гомосексуалов в наши раввинские и канторские школы (ешивы) и университеты, а также в Раввинское собрание или Канторское собрание. В то же время мы не собираемся предпринимать каких-либо репрессий в отношении тех, кто уже является нашими членами или студентами наших учебных заведений.

3. Вопрос о том, имеют ли право открытые гомосексуалы работать учителями или молодёжными лидерами в наших конгрегациях и школах, мы оставляем на усмотрение раввинов, имеющих право на принятие галахических решений в конкретном учреждении, принадлежащем к нашему движению. Мы предполагаем, что в этом, как и во всех других отношениях, раввины, принимая решения, будут учитывать мнения и чувства людей их общины или школы. Личное мнение раввина по поводу толкования еврейского закона в этом отношении, поддержанное «тшувой» КЕЗС, также может быть одним из определяющих факторов в принятии решений в этой области.

4. Подобно вышеизложенному, раввин в каждом консервативном учреждении, в сотрудничестве и консультациях с лидерами консервативной общины, имеет право самостоятельно определять политику в отношении возможности для открытых гомосексуалов быть лидерами общины или синагогальными служками.

5. В любом случае, в соответствии с постановлениями Раввинского собрания и Совета объединённых синагог, мы подтверждаем, что геи и лесбиянки — равноправные и желанные члены нашей общины, наших конгрегаций, молодёжных групп, школ и лагерей, и что община относится и будет относиться к ним с терпимостью и пониманием и стараться помочь им стать лучше.

Раввин Симха Рут — автор тшувы: [www.bmv.org.il/ab/dd.asp «Дорогой Давид, или Гомосексуальные отношения в Торе: Галахическое исследование»].

Раввинское собрание консервативных иудеев выпустило постановление, согласно которому образ Бога отражён в каждом человеческом существе, независимо от его сексуальной ориентации, и выразило озабоченность тем, что евреи, являющиеся одновременно геями или лесбиянками, подвергаются не только давлению антисемитизма, но и постоянным угрозам физического насилия или гомофобным реакциям отторжения, неприятия, ненависти. Раввинское собрание особо отметило, что гомосексуалы являются равноправными и желанными членами всех еврейских конгрегаций, и что рост количества ВИЧ-инфицированных сделал особенно важной и тревожной проблему гомофобии и страданий гомосексуальных евреев. В заключение Раввинское собрание постановило:

Мы, Раввинское собрание, поддерживая и принимая предпочтение гетеросексуальности как соответствующей нашим традициям, в то же время:

1. Поддерживаем полные гражданские права и равноправное участие геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов в нашей национальной и религиозной жизни;
2. Отвергаем и осуждаем преступления и насилие против гомосексуалов и лесбиянок в нашем обществе;
3. Повторяем и подтверждаем, что, как и все евреи, геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы являются желанными членами во всех наших конгрегациях;
4. Призываем наши синагоги, фракции и отдельных участников нашего движения повысить свою информированность, понимание, внимание и терпимость по отношению к нашим членам, которые являются геями, лесбиянками, бисексуалами или транссексуалами.

Хотя официальная позиция консервативного иудаизма, выраженная в постановлении КЕЗС, подтверждает, что гомосексуальные отношения квалифицируются как нарушение еврейских законов, большинство рядовых членов движения рассматривает нарушение этого запрета как не более серьёзное, чем нарушения тех запретов, которые большинство консервативных иудеев и так не соблюдает, наподобие запрета тратить деньги в Шабат или есть некошерную пищу.

Поэтому консервативные иудеи полагают, что нет никакой логической причины видеть гомосексуальность как что-то отличающееся или более греховное, чем поведение любого другого еврея, не полностью соблюдающего все законы Галахи. В этой связи Комиссия Раввинского собрания по изучению человеческой сексуальности рекомендовала привлекать гомосексуальных евреев, наряду с другими, в конгрегации и общины консервативного иудаизма. Эта рекомендация была изложена в специальном пасторальном письме руководства движения ко всем членам и конгрегациям, посвящённом всем аспектам человеческой сексуальности: «Мой любимый, мой друг: Раввинское письмо об интимных отношениях».

В этом письме Раввинское собрание рекомендовало:

1. Синагогальные общины могут встречаться с евреями, являющимися геями и лесбиянками, для того, чтобы изучить явление лицом к лицу и понять, каким образом наши синагоги и конгрегации могут стать более терпимым и желанным местом для них, чтобы они могли прийти к нашей вере. Целью такого общения должно быть потепление отношений между синагогами и евреями-гомосексуалами и их семьями, понимание и принятие того факта, что евреи-гомосексуалы не одиноки и не являются внешней по отношению к нам группой, что они часть нашей общины, нашего движения, и с ними надо обращаться как с равноправными членами общины.
2. В тех случаях, когда наши синагоги и конгрегации имеют специальные программы для поддержки тех или иных компонентов в нашем движении, такие программы могут быть основаны и для геев и лесбиянок и их семей. Например, информация о группах поддержки для родителей и друзей гомосексуалов и лесбиянок могла бы распространяться через наши печатные издания, и синагоги могут быть местом проведения встреч таких групп поддержки. Однако геи и лесбиянки должны, кроме того, участвовать в общей религиозной и общинной жизни конгрегации, не замыкаясь в своих группах.
3. Наши синагоги и школьные учителя могут включать, как часть преподаваемого ученикам образования, раздел о сексуальности человека, а в нём могут предоставлять некоторую информацию о гомосексуальности. В рамках этого курса, однако, следует сделать особый акцент на то, что сексуальная жизнь, хотя и является важной частью жизни каждого из нас, всё же не должна занимать все наши интересы и всю нашу жизнь. Одно из следствий этого положения заключается в том, что евреи-гомосексуалы, так же как евреи-гетеросексуалы, должны заниматься духовным самосовершенствованием и добрыми делами. Другое следствие заключается в том, что евреи-гомосексуалы, так же, как евреи-гетеросексуалы, не должны восприниматься узко, как люди, участвующие в тех или иных сексуальных практиках, а прежде всего как люди и евреи, во всей полноте их душ и их взаимодействий с другими людьми.
4. Консервативные синагоги могут организовывать или участвовать в индивидуальных, региональных и национальных программах, направленных на улучшение защиты прав геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов.

В прессе высказывалось предположение о том, что некоторые консервативные синагоги в Сан-Франциско (и, возможно, где-то ещё) начали проводить церемонии однополых бракосочетаний. В 2003 году КЕЗС решил рассмотреть эту информацию, однако не принял никакого решения — ни запретительного, ни разрешительного. [www.religioustolerance.org/hom_jcons.htm]

11-го апреля 2005 года КЕЗС выпустил специальное постановление по поводу однополых браков:

1. Сердцем Торы является концепция святости («Кдуша»), выраженная в словах «Ты должен быть праведником, поскольку я, Б-г твой, свят для тебя». Из этой концепции вытекают правила, регулирующие духовную, ритуальную, социальную и сексуальную жизнь евреев. «Киддушин», освящающий любовь в гетеросексуальном браке, является краеугольным камнем и сердцевиной еврейской жизни.
2. По различным причинам, еврейский идеал гетеросексуального брака является невозможным и недостижимым для многих евреев. Мы с уважением и эмпатией относимся к различиям этих людей, и призываем их участвовать в жизни наших религиозных общин.
3. Помня о словах Торы: «Возлюби ближнего своего, как самого себя», мы призываем наше движение сделать наши конгрегации и образовательные институты максимально терпимыми и благоприятствующими ко всем евреям, независимо от их семейного статуса или сексуальной ориентации.
4. Условия заключения однополых союзов (не браков) в наших синагогах, возможность принятия открытых геев и лесбиянок в наши раввинские и канторские школы, допустимость тех или иных сексуальных практик для верующих евреев остаются предметом живых дискуссий внутри КЕЗС, и консенсус пока не достигнут.[www.rabbinicalassembly.org/press/docs/cjls homosexuality.doc]

Изменение этой позиции произошло в декабре 2006 года: консервативные иудеи приняли решение о рукоположении в сан открытых гомосексуалов и о благословении однополых союзов [www.gay.ru/news/rainbow/2006/12/08-8870.htm]. В результате этого уже в марте 2007 в учебных заведениях консервативного иудаизма появились студенты открытые гомосексуалы [www.gay.ru/news/rainbow/2007/03/18-9519.htm].

Реформистский иудаизм

Реформистский иудаизм, крупнейшая и влиятельнейшая ветвь иудаизма в США, принимает точку зрения, что в свете сегодняшних научных данных о природе гомосексуальности как биологически обусловленной сексуальной ориентации, нужна новая, более либеральная и толерантная трактовка еврейского закона. Реформистские религиозные авторитеты пересмотрели и притянули к себе традиционные ортодоксальные взгляды на все моменты еврейского закона, не исключая и тему гомосексуальности. Движение не запрещает открытым геям и лесбиянкам служить раввинами и канторами, хотя приглашение или неприглашение такого раввина — дело каждой общины.

Реформисты рассматривают запрет в Книге Левита как относящийся к гомосексуальной проституции, а не к однополому сексу или гомосексуальности вообще. При этом они утверждают, что соответствующие тексты в Левит направлены против евреев, принимающих идолопоклоннические культы плодородия и соответствующие храмовые сексуальные практики живших рядом язычников-ханаанитов, а не против евреев, практикующих гомосексуальные половые контакты или являющихся гомосексуалами. Другая точка зрения состоит в том, что гомосексуалы и лесбиянки — это не мужчины и женщины, а особые гендеры, у которых гомосексуальность заложена генетически, Божественным велением. Также есть трактовка, согласно которой «не ложись с мужчиною как с женщиною» относится лишь к интрафеморальному (между бедёр) контакту, такому же, какой происходит у мужчины с женщиной, а не к любым однополым контактам вообще.

В конце 1980-х годов главная иешива реформистского движения, Еврейский Объединённый колледж-Еврейский институт религии, изменила условия приёма студентов таким образом, чтобы позволить открытым геям и лесбиянкам поступать и учиться в иешиве.

В 1990 году Центральная конференция американских раввинов (ЦКАР), главный руководящий орган реформистского движения, официально одобрила отчёт их специального комитета по вопросу допустимости гомосексуальности у раввинов. ЦКАР постановил, что «все раввины, независимо от их сексуальной ориентации, должны получить возможность проявить свои способности на святой должности, которую они для себя избрали», и что «все евреи равны в религиозном отношении, независимо от их сексуальной ориентации».

В 1996 году ЦКАР выпустила специальную резолюцию об однополых гражданских браках. Эта резолюция, однако, проводит чёткое различие между гражданским браком и браком религиозным, и гласит:

1. «Хотя все мы можем воспринимать гомосексуальность по-разному — как болезненное, патологическое состояние, как генетически обусловленное отклонение (девиацию или дисфункцию) или как вариант нормы, как равноправное сексуальное предпочтение и образ жизни, мы в любом случае не можем принять концепцию отношений двух гомосексуалов как „брак“ внутри контекста иудаизма, поскольку ни одного из необходимых элементов „киддушин“ (святости), обычно ассоциируемых с бракосочетанием, такие отношения не содержат». [mljewish.org/S.C.J/faq/18-03-08.html],

2. Вместе с тем мы, Центральная конференция американских раввинов, поддерживаем полные и равные права однополых геевских и лесбийских пар на гражданский брак, и

3. Также ЦКАР выступает против усилий правительства запретить однополые гражданские браки геев и лесбиянок,

4. И также ЦКАР заявляет, что однополые гражданские браки — это вопрос гражданского законодательства, и должен рассматриваться отдельно от вопроса о допустимости заключения однополых союзов при помощи раввина.

В 1998 году Комиссия ЦКАР по сексуальности человека выпустила постановление, принятое подавляющим большинством голосов (11 раввинов выступили за, 1 раввин против, 1 воздержался), которое гласит, что святость еврейского брака «может присутствовать в однополых семейных отношениях между двумя евреями, основанных на любви и взаимном согласии», и что «такого рода отношения также могут служить основой стабильных еврейских семей, тем самым укрепляя еврейскую общину».

Это постановление призывало ЦКАР поддержать реформистских раввинов в исполнении обрядов однополого бракосочетания. В том же 1998 году Комитет Тшувы ЦКАР выпустил длинную «тшуву» (раввинистическое постановление) [www.ccarnet.org/cgi-bin/respdisp.pl?file=8&year=5756], которое предлагало детальную аргументацию обеих сторон по вопросу о том, может ли реформистский раввин проводить церемонии бракосочетания для однополых пар.

В марте 2000 года ЦКАР выпустила новую резолюцию, гласящую: «Мы постановляем, что взаимоотношения стабильной однополой еврейской пары, основанной на любви и взаимном согласии, заслуживают узаконивания и признания через соответствующий еврейский ритуал. Мы также признаём, что нам известно о значительном разбросе мнений в наших организациях и у наших раввинов по вопросу о допустимости однополых браков в реформистском движении. Поэтому мы постановляем, что мы поддерживаем и уважаем решения как тех раввинов, которые считают для себя возможным проводить церемонии однополых бракосочетаний, так и тех, которые этого делать не будут».

Однако в России дела обстоят не так благополучно: после того как в начале апреля 2006 году единственная женщина-раввин в России Нелли Шульман провела обряд благословения лесбийского союза, в «Объединение религиозных общин современного иудаизма в России» (ОРОСИР) разгорелся скандал, в результате которого глава реформистов раввин Зиновий Коган вышел из его состава, заявив: «При активном участии р. Нелли Шульман усилился отход ОРОСИР от традиционных моральных ценностей иудаизма. Однополые браки противоречат морали иудаизма, в том числе и современного»[www.moju.ru/sosedi_4.htm ] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3988 дней) — история, копия).

Реконструктивистский иудаизм

Реконструктивистский иудаизм рассматривает гомосексуальность как нормальное выражение человеческой сексуальности и приглашает геев и лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов присоединяться к реконструкционистским общинам и полноценно участвовать во всех аспектах жизни общин. Реконструктивистский раввинский колледж (иешива) принимает геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов на свои раввинские и канторские программы обучения наравне с гетеросексуалами. Ассоциация реконструктивистских раввинов (АРР) поощряет своих членов проводить церемонии однополых бракосочетаний, однако не требует от своих членов обязательно делать это, оставляя этот вопрос на личное усмотрение каждого раввина.

Конгрегация Симхат Тора

Межконфессиональная конгрегация геев и лесбиянок в Нью-Йорке.

См. [cbst.org/index.shtml Конгрегация Симхат Тора] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3988 дней) — история, копия)

Царь Давид и Йонатан

Среди верующих иудеев, являющихся ГЛБТ, распространена трактовка библейского сюжета о дружбе Давида и Йонатана, сына царя Саула, как истории однополой любви. В Танахе (I Самуил 16:12) говорится, что когда пророк Самуил потребовал, чтобы Ишай привёл к нему своего сына Давида, Самуил был поражён красотой юноши.

После того, как Давид убил Голиафа, он беседовал с царём Саулом. И потом «Душа Йонатана стала привязана к душе Давида, и Йонатан любил Давида как самого себя». Саул забрал Давида на войну и не разрешил ему вернуться домой. Перед этим Йонатан и Давид заключили священный союз, потому что Йонатан любил Давида как самого себя. Далее Тора повествует о том, что Йонатан подарил Давиду свою тунику, свой головной убор, свой меч и даже свой пояс. Давид пошёл туда, куда царь Саул послал его, и был успешен в битве. После этого Саул назначил Давида своим военачальником. Давид был любим всем народом и министрами царя Саула.

Хотя Йонатан был всего лишь сыном и наследником царя Саула, он смог дать Давиду должность, достойную его, поскольку очень любил его.

После смерти Йонатана царь Давид очень сильно скорбел по нему: «Я очень скорблю по тебе, мой брат Йонатан, ты был прекрасен для меня, твоя любовь для меня была восхитительнее любви женщин» (II Самуил 1:26)

Этот стих ничего не говорит о любви Йонатана или Давида к женщинам. Давид был во внебрачной связи, а затем в браке с Бат-Шевой. Талмуд говорит, что внебрачная связь Давида и Бат-Шевы не считается супружеской изменой (что противоречит словам Книги Самуила о том, что она прислала к Давиду с новостью о том, что забеременела, и родила потом мальчика — «Женщина эта сделалась беременною и послала известить Давида, говоря: я беременна»), и что Давид был прощён за это. Это была единственная связь Давида, которая осуждена в Торе как порочная, согласно пророку Натану. Из этого вытекает, что связь Давида и Йонатана Торой не осуждалась и порочной не считалась.

Критики этой легенды указывают, что в Торе нет никаких прямых указаний на то, что связь Давида и Йонатана могла иметь гомоэротический и тем более гомосексуальный характер, и говорят о том, что это могла быть и скорее всего была просто крепкая, но совершенно невинная мужская дружба. В свою очередь, представители ЛГБТ, поддерживающие такое толкование легенды о Давиде и Йонатане, отмечают, что столь нежная и крепкая мужская дружба сама по себе может быть гомоэротической или может скрывать под собой платоническую любовь, и часто является просто эвфемизмом для гомоэротических или платонических отношений двух мужчин.

Ссылки (по-русски)

• [www.lookstein.org/russian/galaha/homesexualism.php Гомосексуальность и ортодоксальный иудаизм] Рабби Нахум Ансель.
• [russdenver.www6.50megs.com/same_sex.htm Судьба однополых браков в еврейских руках]
• [www.gayclub.ru/culture/2181.html?r1=rss&r2=yandex Лесбийская любовь в еврейской классике]
• [www.gay.ru/news/rainbow/2005/08/09c.htm Берл Лазар о гей-параде в Иерусалиме] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3988 дней) — история, копия)
• [www.maranatha.org.ua/cnews/index.php?id=21646 Берл Лазар о гей-параде в Москве]
• [gaysib.ru/independent/?tid=100 Гомосексуальность и иудаизм] Статья из Гей-энциклопедии.
• [www.perspektiva.co.il/show_file.asp?num=427 Грубый любовник Израиля]

Литература

• Прэгер Д. Иудаизм, гомосексуализм и цивилизация // Человек и пол: Гомосексуализм и пути его преодоления. — СПб., 1998. — С.39-48.

Ссылки (по-английски)

• [www.jerusalemletter.co.il/archives/March24,1998/homow.htm Letter to a homosexual baal teshuva, by Rabbi Aharon Feldman]
• [www.lookstein.org/resources/homosexuality_amsel.pdf Homosexuality in Orthodox Judaism] Rabbi Dr Nachum Amsel (PDF)
• [www.shamash.org/lists/scj-faq/HTML/faq/18-03-08.html Reform’s position on homosexuality]
• [www.simpletoremember.com/vitals/homosexuality-and-judaism.htm Judaism, Nature and Homosexuality]
• [shamash.org/lists/scj-faq/HTML/faq/02-19.html FAQ on homosexual Jews]
• [www.orthodykes.org/ OrthoDykes] For Orthodox Jewish lesbians
• [web.archive.org/web/20000831194900/members.aol.com/gayjews/ Frum Gay Jews — a website about homosexual Orthodox Jews]
• [www.tremblingbeforeg-d.com Trembling Before G-d — official documentary website]
• [www.HineiniTheFilm.org Hineini: Coming Out in a Jewish High School — official documenatary website]
• [www.shamash.org/listarchives/oxford-judaism/homosexuality Shmuely Boteach’s view of homosexuality]

Отрывок, характеризующий Иудаизм и гомосексуальность

– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.