Казнаков, Николай Николаевич

Николай Николаевич Казнаков
Дата рождения	12 (24) января 1856(1856-01-24)
Дата смерти	15 апреля 1929(1929-04-15) (73 года)
Место смерти	Канны
Род войск	кавалерия
Годы службы	1874—1917
Звание	генерал от кавалерии
Командовал	39-й драгунский Нарвский полк 2-я бригада 5-й кавалерийской дивизии 1-я бригада 5-й кавалерийской дивизии 1-я гвардейская кавалерийская дивизия Сводный конный отряд
Награды и премии	с мечами

Никола́й Никола́евич Казнако́в (12 (24) января 1856 — 15 апреля 1929, Канны) — генерал от кавалерии Русской императорской армии, герой Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. и Первой Мировой войны, обладатель Георгиевского оружия "За храбрость".

Ранние годы

Происходил из дворян Тверской губернии Казнаковых. Родился в семье генерала Николая Геннадьевича и Елизаветы Сергеевны Казнаковых.

Военная служба

После окончания в 1874 году Пажеского корпуса служил в Кавалергардском полку; с 1877 года — поручик. В Русско-турецкую войну был прикомандирован к лейб-гвардии Гусарскому полку: за участие в сражении при Телише награждён орденом Св. Анны 4-й степени; затем был ординарцем при И. В. Гурко и вновь был отмечен орденами.

С 11 мая 1880 по 11 июля 1881 года был бригадным адъютантом; в 1883—1884 годах — заведующий учебной командой; в период со 2 ноября 1887 года — по 13 мая 1889 года был заведующим школой солдатских детей.

В 1889 году получил звание ротмистра гвардии, в 1894 — полковника. Участвовал в скачках и выигрывал призы.

26 апреля 1899 года был назначен командиром 39-го драгунского Нарвского полка. Спустя шесть лет, 15 апреля 1905 года, получил звание генерал-майора и стал начальником 2-й бригады 5-й кавалерийской дивизии; 28 августа 1907 года был назначен начальником 1-й бригады той же дивизии; генерал-губернатор Лодзи.

4 февраля 1910 года был переведён в распоряжение главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича. В том же году, 23 декабря, стал генерал-лейтенантом и начальником 1-й гвардейской кавалерийской дивизии.

С 1914 года — начальник сводного конного отряда в составе 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии, 5-й кавалерийской дивизии и Уссурийской казачьей бригады. В феврале 1915 года был награждён Георгиевским оружием за бои, прошедшие в октябре 1914 года.

Был назначен командиром 12-го армейского корпуса — 30 марта 1916 года; 15 января 1917 получил звание генерала от кавалерии, а спустя три месяца, 10 апреля, во время чистки высшего комсостава был заменён В. А. Черемисовым и зачислен в резерв чинов при штабе Киевского Военного округа.

В отставке

В 1922 году вместе с сыном (? — скорее, с братом Сергеем) был арестован и заключён в Бутырскую тюрьму. После освобождения эмигрировал во Францию. Умер в Каннах 15 апреля 1929 года.

Семья

С 21 сентября 1892 года был женат на дочери барона Карла Петровича Икскуль, Варваре (06.11.1874—18.12.1937). У них 18 июля 1894 года родился сын Николай. К 1908 году первый брак был расторгнут. К 1912 году женат на Эмилии Леонардовне (урождённой ?) (?—1929, Ментона), похоронена вместе с мужем.

Награды

• орден Св. Анны 4-й ст. (1878);
• орден Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1878);
• орден Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1879);
• орден Св. Станислава 2-й ст. (1884);
• орден Св. Анны 2-й ст. (1890);
• орден Св. Владимира 4-й ст. (1895);
• орден Св. Владимира 3-й ст. (1900);
• орден Св. Станислава 1-й ст. (1907);
• орден Св. Владимира 2-й ст. (1913);
• орден Белого Орла с мечами (ВП 16.11.1914);
• мечи к ордену Св. Владимира 2-й ст. (ВП 16.11.1914);
• Георгиевское оружие (ВП 30.01.1915).

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003966998#?page=316 Сборник биографии кавалергардов]

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=49 Казнаков, Николай Николаевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [www.hrono.ru/biograf/bio_k/kaznakov.html Николай Николаевич Казнаков] на сайте «Хронос»
• [regiment.ru/bio/K/283.htm Казнаков Николай Николаевич] на сайте regiment.ru
• [rgakfd.altsoft.spb.ru/getImage.do?object=1807736996&original=1 Н. Н. Казнаков в сентябре 1916 года (Фото)]

Отрывок, характеризующий Казнаков, Николай Николаевич

«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.